Она хотела его. Может быть, сама не понимая этого, хотела не меньше, чем он ее.

Чарлз опустил ее на землю и торопливо разостлал одеяло. Еще раньше он успел сдернуть с нее шляпку. Зарывшись пальцами в длинные волосы, он восторженно зашептал:

– Мягче шелка!.. Нежнее солнечного восхода! Элли снова застонала, и Чарлзу почудилось, что она произнесла его имя. Чарлз улыбнулся, потрясенный тем, что сумел воспламенить жену до такой степени, что она даже не в состоянии говорить.

– Я зацеловал тебя до потери сознания, - пробормотал он, еще шире расплываясь в ленивой мужской улыбке. - Я ведь говорил тебе о пункте шестом.

– А как насчет пункта седьмого? - нашла в себе Элли силы для вопроса.

– О, это мы уже миновали, - хриплым голосом сказал Чарлз. Подняв ее руку, он приложил ее к своей груди. - Потрогай здесь.

Его сердце отчаянно стучало под маленькой ладонью Элли, и она с удивлением посмотрела ему в глаза.

– Это я? Я сделала это?

– Ты. Только ты. - Он коснулся губами ее шеи, чтобы отвлечь внимание жены, пока его пальцы расстегивали пуговицы на ее платье. Он должен увидеть ее, должен ее потрогать! Он сойдет с ума, если не добьется этого! В этом он нисколько не сомневался. Он вспомнил, как мучился, пытаясь представить себе, какой длины у нее волосы. Позже он подверг себя еще более мучительным пыткам, пытаясь представить себе груди Элли. Их форму. Их полноту. Цвет и высоту сосков. Подобные мысленные упражнения всегда приводили его в состояние крайнего дискомфорта, однако он не мог заставить себя не думать об этом.

Единственный способ решить проблему - это раздеть Элли совсем, догола, увидеть ее благословенную наготу и тем самым дать отдых работе своего воображения, а самому наслаждаться реальностью.

Наконец его пальцы достигли пуговицы чуть ниже бедер, и он медленно раздвинул складки платья. На ней не было корсета - лишь тонкий хлопчатобумажный лифчик. Он был белоснежный, белее, чем роскошное французское белье, предназначение которого - разжечь желание. И объяснялось все тем, что этот лифчик носила она. А он еще никогда в жизни ни к кому не испытывал такой силы желания, как к собственной жене.

Широкая ладонь Чарлза на мгновение прижалась к нижней части лифчика и соскользнула вниз, ощущая тепло шелковистой кожи. Под его рукой инстинктивно вздрогнули мышцы живота. Чарлз содрогнулся от наката желания. Его рука снова поползла вверх, где встретилась с обольстительной округлостью полной груди.

– Ах, Чарлз! - выдохнула Элли, когда он положил руку на холмик груди и нежно сжал его.

– О Боже! - простонал Чарлз, подозревая, что еще немного - и он взорвется. Он не мог ее видеть, но ощущал великолепно. Грудь была ему точно по руке - горячая, живая и нежная. И кажется, он близок сейчас к тому, чтобы потерять над собой контроль.

Чарлз сдвинул чашечку лифчика. У него зашлось дыхание, когда он наконец увидел грудь.

– Боже мой! - только сумел произнести он. Элли тут же шевельнулась, пытаясь прикрыться.

– Прошу прощения, я…

– Не надо просить прощения, - хрипло приказал он. Он был глупцом, полагая, что, после того как увидит ее, эротическая игра его воображения прекратится. Реальность оказалась гораздо изысканнее. Он усомнился в том, что впредь сможет начать свой рабочий день, не нарисовав себе в уме столь обольстительную картину. Такую, какую видел сейчас.

Он нагнулся и запечатлел самый нежный, на какой только был способен, поцелуй на груди.

– Ты прекрасна, - прошептал он. Элли, которую никогда не называли уродливой, но и не слагали од ее красоте, ничего не сказала. Чарлз поцеловал другую грудь.

– Чарлз, я знаю, я не…

– Ты можешь только соглашаться со мной, ничего другого говорить не смей, - строго сказал он.

Элли невольно улыбнулась.

А затем, как раз в тот момент, когда она хотела сказать что-то такое, чтобы поддразнить его, его рот отыскал сосок и накрыл его. Элли потеряла контроль над собой, а новые незнакомые ощущения лишили ее не только дара речи, но и способности думать.

Да она и не делала к этому попыток. Она лишь выгнула спину, прижимаясь грудью ко рту Чарлза.

– Ты гораздо лучше, чем я думал, - пробормотал он, - лучше, чем я себе представлял. - Он приподнял голову и шаловливо улыбнулся. - А ведь у меня хорошее воображение.

Она снова не могла сдержать нежной улыбки, тронутая тем, что Чарлз пытается сделать все, чтобы их первый опыт интимных ласк не ошеломил и не напугал ее. Впрочем, это не совсем так. Он определенно хочет, чтобы она ощутила воздействие ласк на каждый нерв ее тела и чтобы в то же время с ее лица не сходила улыбка.

Он был более деликатным человеком, чем хотел видеть себя в представлении других людей. Элли почти физически ощущала, как тепло и доброта исходят из его сердца, и подумала, не является ли это первым проявлением любви.

Охваченная новыми эмоциями, она подняла руки и погрузила пальцы в густые золотисто-каштановые волосы. Они слегка вились. Элли повернула его голову таким образом, чтобы волосы касались ее щеки.

Чарлз на несколько мгновений застыл, затем слегка приподнялся, чтобы видеть ее.

– Боже мой, Элли, - прерывающимся голосом проговорил он. - Как же я хочу тебя! Ты не можешь себе представить!

Она почувствовала такую искренность в его голосе, что глаза ее наполнились слезами.

– Чарлз, - начала Элли и замолчала. Студеный ветер обдал ее обнаженное тело, и по нему пробежала дрожь.

– Ты замерзла! - воскликнул Чарлз.

– Нет, - солгала она, не желая, чтобы что-то, даже погода, нарушало красоту этого момента.

– Нет, тебе холодно! - Он скатился с нее и начал застегивать платье. - Я животное! - пробормотал он. - Соблазняю тебя в первый раз на холоде! Повалив на траву.

Он поднял лицо. В его карих глазах сверкнули искорки, которых она раньше никогда не замечала. В них светились страсть, ярость и решимость.

– Я сделаю тебя своей женой так, как положено - на нашем брачном ложе. А затем, - он наклонился и горячо поцеловал ее в губы, - не выпущу тебя из спальни в течение недели. Может быть, даже двух.

Элли удивленно смотрела на Чарлза, не в силах поверить, что она способна пробудить такую страсть в этом человеке. Он общался с самыми красивыми женщинами - и вдруг она, простая деревенская девушка, заставляет взволнованно биться его сердце. Чарлз прервал размышления Элли, потянув ее за руку.

– Куда мы идем? - воскликнула она.

– Домой! Немедленно!

– Но мы не можем!

Он медленно повернулся к ней.

– Черта с два не можем!

– Чарлз, что за выражение! Он проигнорировал ее упрек.

– Элинор, каждая клеточка моего тела пылает и жаждет тебя, и вряд ли ты решишься утверждать, что не испытываешь то же самое. Назови мне хотя бы подобие причины, почему мы не можем отправиться домой сию же минуту и заняться любовью?

Услышав столь откровенные слова, Элли покраснела.

– Арендаторы. Мы должны были навестить их после обеда.

– К черту арендаторов! Они подождут!

– Но я уже сообщила Салли Ивенс, что мы будем у нее после обеда и проверим, как прочистили ее трубу.

Чарлз не стал выслушивать Элли и снова потянул ее в сторону дома.

– Да не будет она по нас скучать!

– Нет, будет, - возразила Элли. - Наверняка она сделала в доме уборку и приготовилась угостить нас чаем. Будет верхом невежливости не прийти. Тем более после того шума, который мы учинили на днях в ее доме.

Чарлзу вспомнился эпизод с печью, отчего его настроение отнюдь не улучшилось. Сейчас ему совсем ни к чему были воспоминания об ощущениях, пережитых им в тесном печном пространстве.

– Чарлз, - снова обратилась Элли к мужу, - мы должны навестить ее. У нас нет другого выбора.

– Может, ты просто хочешь от меня отвязаться?

– Нет! - горячо возразила она. Он чертыхнулся вслух, а про себя добавил более крепкое выражение.

– Ладно, - буркнул он. - Мы навестим Салли Ивенс, но только ее. Побудем у нее пятнадцать минут - и сразу вернемся домой.