Фэллон придвинулся ближе, позволив своим губам скользнуть по шее Ларины. И усмехнулся, услышав, как часто она задышала.

– Мне кажется, ты тоже чувствуешь, что между нами что-то происходит. – Вдохнув полной грудью аромат ее кожи, Фэллон поднял голову. – Неужели все изменилось только потому, что я перенес тебя сюда? Знай я это, предпочел бы остаться в Эдинбурге. Или, может, все это время я просто обманывал себя? Вообразил то, чего не было?

Губы Ларины чуть заметно дрогнули. Фэллон догадывался, что она борется с желанием поцеловать его, и, Бог свидетель, едва не потерял голову. Только одно удерживало его сейчас – он хотел, чтобы Ларина желала его с той же неистовой страстью, которая глодала его самого.

Фэллон не понимал, что происходит, но мог поклясться, что Ларина понемногу отдаляется от него. Может, дело в кольце? Неужели она боится, что он силой отнимет у нее Свиток?

Желание угасло, сменившись холодной яростью. Она позволила ему взять ее сюда… но, выходит, на большее ее доверия не хватило?

Похоже, это доверие ему придется заслужить… Фэллон вдруг почувствовал, как весь его гнев разом исчез, уступив место невыносимой боли. Его охватили слабость и безразличие.

– Желаю приятно провести вечер. – Резко отодвинувшись, он повернулся и зашагал прочь. Ему потребовалось напрячь всю свою волю, чтобы решиться на это. Но Фэллон понимал: если он хочет, чтобы Ларина принадлежала ему, она должна смириться с тем, что их связывает не просто страсть.

Он сделает все, чтобы она это поняла. Даже если это убьет его.

Ларина, проводив Фэллона растерянным взглядом, вдруг почувствовала, что ее не держат ноги. Зажмурившись, она прижалась лбом к холодной каменной стене, тяжело сползла вниз и беззвучно заплакала.

Фэллону ничего не стоило пробудить в ней желание. Одного взгляда его зеленых глаз было достаточно, чтобы у нее сладко замерло сердце. Но дело было не просто в физическом влечении. В присутствии Фэллона Ларина чувствовала себя… желанной.

Ей хотелось крикнуть Фэллону, что он ошибается. Ничего не изменилось. Тело ее затрепетало от мучительного желания. Сколько бы она ни пыталась убедить себя, что они чужие друг другу, ее сердце думало иначе.

Хватаясь за стену, Ларина на подламывающихся ногах двинулась было за Фэллоном, но, опомнившись, заставила себя остановиться. Порыв ветра игриво дернул ее за юбку. Снова прижавшись лбом к холодной стене, чтобы остудить голову, Ларина сделала глубокий вдох.

Итак, она все-таки встретила любовь, о которой всегда мечтала. Для чего же тогда отказываться от своего счастья? Ведь ни она, ни Фэллон не знают, что готовит им будущее. Теперь, когда Дейрдре известно о ее существовании, нужно со дня на день ждать нападения.

Подхватив юбки, Ларина бегом бросилась к себе. Она попросила Кару поселить ее в другой комнате, объяснив, что ей неудобно оставаться в спальне Фэллона. Теперь она впервые пожалела об этом.

Вернувшись к себе, Ларина поспешно стащила с себя платье, которое дала ей Кара, и схватила кувшин с водой.

Ему следовало догадаться, что Ларина поспешит перебраться в другую комнату. Войдя к себе, Фэллон обнаружил, что все ее вещи исчезли, и задохнулся от обиды и гнева. Раньше он избегал проводить тут ночь… но теперь, зная, что в спальне его ждет Ларина, был бы рад вообще не вылезать из постели.

Неужели он ошибался и она не хочет его? – терзался Фэллон. Конечно, он уже довольно давно не имел дела с женщинами, но ему казалось, что в ней он встретил все то, о чем мечтал сотни лет. Нечто такое, что долго искал и не мог найти.

Удивительное. Непостижимое. И бесконечно прекрасное.

Получается, он ошибался.

А виноваты во всем Лукан и Кара, с горечью решил Фэллон. Глядя на брата с женой, он вбил себе в голову, что в один прекрасный день тоже встретит свою любовь. Свою единственную женщину.

Итак, придется смириться с тем, что Ларина больше не хочет его. Фэллон не понимал, что происходит, но не сомневался, что это как-то связанно с кольцом и Свитком, который был отдан ей на хранение.

Даже если и так, Ларина никогда не признается в этом. Но Фэллон не собирался просить, чтобы Ларина отдала ему Свиток. И не позволит никому отобрать его у нее. До тех пор пока она не решит сама рассказать ему о Свитке, он ни словом не обмолвится, что давно уже знает о нем. Пусть убедится, что он достоин ее доверия.

Но зачем ему это? Почему он так старается, чтобы она хотела его не менее страстно и пылко, чем он сам? Фэллон и сам этого не знал. Для Ларины было бы лучше, если бы они не встретились. Но одна мысль о том, что она может принадлежать другому, приводила Фэллона в такое бешенство, какого он не испытывал много лет.

Он со стоном прикрыл рукой глаза, словно надеясь, что это поможет ему уснуть и хоть ненадолго избавиться от терзающих его сомнений. Голова Фэллона едва не лопалась от теснившихся в ней мыслей. Он думал о Ларине, о Куине, о Свитке… о неизбежном нападении Дейрдре. Потом мысли Фэллона переместились к сожженной деревне, и он принялся гадать, сколько Воителей и друидов еще им следует ожидать. Сможет ли он накормить их всех. И сумеет ли защитить их от Дейрдре.

Ему предстояло принять столько важных решений, столько людей зависело от него… Один неверный шаг, и всех их ждет неминуемая и страшная смерть, которая будет на его совести.

Это и была одной из причин, почему Фэллон то и дело оглядывался на Лукана, надеясь прочесть в его глазах одобрение. Ему нужно было услышать, что думают о его планах остальные, и выслушать их советы. Только в этом случае он мог быть уверен, что не ошибается.

Фэллон не знал, сколько времени пролежал, невидящим взглядом уставившись в потолок. А потом его ноздрей вдруг коснулся аромат лилий, и он догадался, что в спальню вошла Ларина. Его тело мгновенно отреагировало на ее появление, и голод, о котором он на время заставил себя забыть, охватил его с такой силой, что ему внезапно стало страшно.

Фэллон рывком сел на постели и увидел, что она стоит в изножье кровати, пристально разглядывая его. Густая грива светлых волос, распущенных по плечам, золотистым плащом окутывала ее обнаженное тело, скрывая грудь от его жадного взгляда. Фэллон с трудом подавил желание схватить Ларину за руку и привлечь к себе. Нет, пусть сама придет к нему, сцепив зубы, решил он. Тем самым она даст ему понять, что испытывает такое же страстное желание, что и он.

– Ты был прав… это не плод твоего воображения, – чуть слышно прошептала Ларина. – Тогда, в Эдинбурге, между нами действительно что-то произошло. И происходит сейчас…

– А ты хотела бы, чтобы ничего этого не было, да? Или я ошибаюсь? Чего ты боишься, Ларина?

Покачав головой, девушка облизнула разом пересохшие губы.

– Да, я действительно не хочу… не хочу хотеть тебя, но ничего не могу с собой поделать. Это сильнее меня. Когда ты рядом, я ни о чем не могу думать… А когда тебя нет, я не могу думать ни о чем другом – только о тебе.

– Ты сама пришла ко мне, – хрипло пробормотал Фэллон.

По губам Ларины скользнула грустная улыбка.

– Похоже, мое тело откликнулось на твой зов, – беззвучно прошептала она.

– Как и мое – на твой.

– Неужели? – Ларина, нагнувшись, провела кончиком пальца по его ноге.

Фэллон судорожно глотнул, но горло как будто заржавело, а язык прилип к гортани, отказавшись повиноваться. Рука Ларины поднялась выше, устремившись к его паху, и мужская плоть Фэллона болезненно дрогнула.

– Ты же сама знаешь, что так и есть. Я твой, Ларина. Я понял это еще в ту минуту, когда впервые увидел тебя.

– Правда? Что-то с трудом верится… – промурлыкала Ларина. Ее пальцы осторожно сжали его мошонку.

Фэллон чувствовал, как все его тело как будто плавится на медленном огне, и судорожно облизнул губы, тщетно пытаясь придумать, что сказать. Но все мысли вдруг словно ветром выдуло у него из головы. Руки Ларины ласкали его тело, разжигая в нем пламя, которое грозило поглотить его. Заскрежетав зубами, Фэллон вытянулся на постели, предоставив себя в ее полное распоряжение.