Ларина, приподнявшись на локте, заглянула ему в глаза.

– Святители небесные… выходит, Кара настолько понадобилась Дейрдре?

– Угу. Видишь ли, мать Кары была драу. Кара унаследовала ее способности.

– Ах вот оно что… Поцелуй Демона. Робина рассказывала мне об этом.

– Совершенно верно. Кровь матери Кары вместе с ее собственной кровью сделала бы Дейрдре еще могущественней. Мы не могли этого допустить.

Ларина, кивнув, закусила губу.

– Как же тебе удалось остановить похитившего ее Воителя?

– После всего, что сделал для меня брат, я не мог допустить, чтобы он потерял самого дорогого для него человека. И тогда я впервые дал волю своему богу…

– И спас Кару?

Покачав головой, Фэллон отвернулся.

– Нет… я задержал похитителя. Тем временем подоспели Куин, Лукан и остальные. И в итоге нам все-таки удалось спасти Кару.

Нежные пальцы погладили его по щеке.

– Значит, ты не обманул ожидания своих братьев.

– С той ночи я поклялся больше не прикасаться к вину.

– Именно поэтому у тебя на столе стоит бутылка?

– Да… как напоминание о возможной потере. Если бы Кара погибла или оказалась в плену у Дейрдре, я потерял бы брата. Куин к тому времени отдалился от нас, но со смертью Лукана оборвалась бы последняя ниточка, которая связывала меня с младшим братом.

Почувствовав, как задрожала рука Ларины, Фэллон накрыл ее ладонью. Для него было большим облегчением поговорить наконец о том, что так долго мучило его. Но сейчас Фэллон корчился от стыда за то, во что он превратился.

Ларина кончиком пальца обвела контуры его губ.

– А что теперь? Как твои братья сейчас?

– Наутро после битвы я обнаружил пергамент, который кто-то оставил в щели между камнями крепостной стены. Я тогда вышел поискать Куина, но увидев пергамент, сразу все понял.

– Дейрдре… – упавшим голосом прошептала Ларина. – Она отомстила.

Фэллон угрюмо кивнул.

– Она схватила Куина. Дейрдре мечтала заполучить нас всех. Она знала, что для этого нужно только забрать одного, потому что оставшиеся двое рано или поздно придут за ним.

Ларина, вздрогнув, резко села, поджав под себя ноги.

– Вы спасли Куина? – дрогнувшим голосом спросила она.

– Пока нет.

– Тогда что ты делаешь в Эдинбурге?! Пытаешься выпросить назад замок, вместо того чтобы спасать младшего брата?

Фэллон наконец заставил себя взглянуть ей в глаза.

– Делаю свою часть работы. – Он пожал плечами. – А остальные в это время пытаются выяснить все, что можно, о Свитке.

От его внимания не ускользнуло, как Ларина вдруг напряглась. Это было странно. Она явно что-то знала… но что?

– Тебе известно о Свитке?

– Ты имеешь в виду список всех семей, в которой есть Воитель?

– Да.

– Я слышала о нем, – уклончиво бросила Ларина. Теперь уже она старалась не смотреть на него.

«Она лжет».

Но Фэллон не обижался. Она ведь совсем не знает его. Не знает, что жизнь Куина зависит от Свитка.

– Зачем тебе Свиток? – спросила Ларина.

– Чтобы вытащить Куина из недр той горы, где его прячет Дейрдре. Если Свиток, конечно, существует. Вполне возможно, это просто часть легенды.

Ларина, вздрогнув, повернулась к нему. Фэллон вдруг заметил, как в ее потемневших глазах разгорается гнев.

– Ради того, чтобы спасти брата, ты готов отдать Дейрдре список с именами всех остальных Воителей?!

Фэллон благоразумно решил умолчать о том, в чем состоит его план. Пока в этом нет нужды. Пусть сначала немного успокоится. Уж слишком она разозлилась – если он скажет, что задумал, Ларина либо не поверит ему, либо просто не поймет.

– А разве ты не сделала бы то же самое для своего отца? Или для Малькольма?

В лице ее что-то дрогнуло.

– Наверное, ты прав. Я сделала бы что угодно, лишь бы вырвать их из рук Дейрдре.

– Тогда ты понимаешь, почему это так важно.

– Конечно, – прошептала Ларина. – Надеюсь, ты тоже понимаешь, что Дейрдре попытается обвести вас вокруг пальца.

Прижав ее к себе, Фэллон молча провел рукой по ее волосам.

– Может быть. А может, и нет. Поверь, я совсем не стремлюсь снова попасть ей в лапы. Но стоит мне только подумать, что мой брат вот уже почти месяц томится в подземелье ее горы, и у меня внутри все переворачивается.

– Представляю!

Больше Фэллон не стал ничего говорить. Он и так рассказал ей больше, чем собирался вначале. И хорошо, что Ларина не оттолкнула его, ни в чем его не обвинила. В ее глазах не было ни жалости, ни презрения. Одно лишь понимание и сочувствие.

Ларина не помнила, чтобы кто-то когда-нибудь был до такой степени откровенен с ней. Фэллон явно не пытался ничего скрыть – и она вдруг поняла, что начинает все больше доверять ему. Но ей хотелось знать о нем как можно больше.

– Легенды о том, как Дейрдре уничтожила ваш клан, до сих пор ходят среди горцев, – осторожно начала она.

– Знаю, – бесстрастно бросил он.

– Ты расскажешь мне, что произошло в тот день?

Фэллон немного помолчал, словно взвешивая ее слова.

– Иногда мне кажется, что я до сих пор чувствую запах дыма… и крови. Запах смерти. Он забивает все – все счастливые воспоминания о родителях, о доме, о той беззаботной жизни, которая была раньше. Миг – и ничего не стало. Я должен был стать следующим лэрдом – и оказался бессилен спасти своих людей.

– Ты ничего не смог бы сделать. Дейрдре была сильнее.

– Знаю, – со вздохом согласился он. – Но тогда я еще не догадывался, что за всем этим стоит друид. Что это она приказала уничтожить наш клан. Наша жизнь изменилась навсегда. А потом Дейрдре превратила ее в ад.

Ларина гладила его по груди, словно надеясь успокоить бурю, бушевавшую в его душе.

– Я помню боль, когда пробудилась моя богиня. Хотя я не знала заранее, что она остановит выбор на мне, но по крайней мере догадалась, что происходит. А ты, наверное, ничего не знал, верно?

– Дейрдре заковала нас в цепи, едва мы оказались в горах. Лукан так старался порвать их, что они врезались ему в тело. Он уже был весь в крови – я пытался успокоить его, но он меня не слышал. А Куин… не переставая кричал на нее. Не знаю, понимал ли он, что говорит… он ведь видел, как убивали его жену и ребенка, и ничего не мог сделать. Бедняга едва не сошел с ума от горя. Да я и сам тогда чуть не рехнулся – не мог поверить, что все это произошло с нами. Но я старший из братьев… и обязан был доказать им, что Воитель должен сохранять хладнокровие, что бы ни произошло.

Ларина почувствовала, как в горле застрял комок. С трудом сглотнула.

– Фэллон…

– Однако в тот миг, как Дейрдре начала произносить заклинание, все добрые намерения словно ветром выдуло из головы. Я обезумел от боли… меня душила злоба на то, что она делает с нами. Я чувствовал: что-то происходит, – и догадывался, что это не к добру. Мне хотелось убить ее, отомстить за то, что она сделала с нашими людьми. Я попытался порвать цепи – естественно, ожидая, что со мною случится то же, что и с Луканом, – но тут они вдруг порвались. Братья последовали моему примеру. Как мне тогда ни хотелось покончить с Дейрдре, я решил, что лучше поскорее убраться оттуда. Хотя шанс, наверное, был… Она так растерялась, увидев, что нам удалось освободиться, что даже не попыталась нам помешать. Я вывел братьев наружу, и мы бросились бежать.

– Просто ушам своим не верю!

– Нам повезло – мы воспользовались ее замешательством. Дейрдре не ожидала, что нам удастся освободиться. Виррана, которого она послала в погоню, мы убили, а после долгие годы скрывались в горах, прячась от всех. Потом вернулись в замок.

Фэллон умолк, но Ларина чувствовала, какая боль терзает его, и продолжала молча поглаживать его по груди, словно надеясь залечить незаживающие раны.

– Наши земли уже не принадлежали нам, – продолжал он. – Замок превратился в руины, но мы решили в нем остаться. На улицу мы выходили только по ночам.