Герцог-старший кивнул.

— Бездоказательно, конечно, нет. Но если выяснится, что вы или кто-то из ваших служащих запускал руку в герцогскую казну — расправа будет быстрой и беспощадной!

Лорд главный казначей струхнул еще больше, но хорохориться не прекратил. Сбежать он всегда успеет, недаром дома у него были заготовлены амулеты переноса. Жаль, что он не захватил с собой хотя бы один, но кто же знал, что герцогам вздумается начать проверку так внезапно!

— Проверяйте! Я ничего не боюсь! — и прикинул, как быстро он сумеет оказаться дома, чтоб с помощью амулета исчезнуть из Помаррии в одно из соседних королевств, где у него была заныкана приличная сумма на такой вот черный день.

Эрнольд Второй Помаррийский повернулся к стоявшим рядом сестрам и спросил:

— Сколько вы обычно берете за подобные дела?

— Да всего лишь один процент от недостачи! — ответила Изабель.

Беатрис вздрогнула, но промолчала, и Анрион решил, что Изабель преувеличила стоимость услуги.

Криспиану очень хотелось обвинить сестер в купеческой жадности, и он подальше от неприятностей отошел к противоположной стене, где принялся мысленно обвинять сестер во всех грехах, облегчая раздосадованную душу.

— И мы поможем вернуть украденное! — твердо пообещала Беатрис, заработав хмурый взгляд сестры.

— Хорошо, — довольно кивнул герцог-старший. — Приступайте!

От Изабель разошлась волна золотистых искорок, и казначей изумленно прикрыл рукой рот. Такого он не ожидал.

— Здесь четыреста восемнадцать тысяч монет настоящего золота, ваша светлость, и сто двенадцать тысяч фальшивок! — бодро сообщила проследившая за искорками Беатрис.

— Что? — взревел правитель. — Буквально вчера мне был предоставлен отчет, по которому в хранилище должно было быть семьсот пятьдесят две тысячи золотых! И без фальшивок!

Он свирепо развернулся к лорду казначею. Тот попятился, но гордо вскинул голову.

— Это так и есть, ваша светлость! А эти особы просто на меня клевещут!

— Клевещем? — сестры весело подмигнули друг другу и встали с двух сторон завравшегося лорда. — А ну, будущий хомячок, расскажи-ка нам, куда ты разбазарил герцогскую казну?

— и в него полетело сразу два заклинания правды.

Казначей перекорежился, но принялся честно рассказывать, куда, как и сколько было похищено и им, и его приспешниками. В конце он упал на колени и поклялся, что возместит все до последней монетки.

Криспиан, не выдержавший испытанием благородной немотой, спросил, едва казначея с приспешниками увели в темницу:

— Слушайте, а для чего вам столько денег? На приданое копите? Хотите замуж за короля?

— Вот еще! — одновременно вскликнули возмущенные подобным предположением девицы.

— Никакого приданого! Мы собираем себе независимое состояние.

Мужчины недоуменно вскинули брови. Независимое состояние? У женщин? Для чего? Куда только катится мир?

В ответ на их гримасы Изабель коварно пояснила:

— Как раз для того, чтоб замуж не ходить. Нам это ни к чему.

Беатрис промолчала и сконфужено отвела взгляд, когда Анрион в поисках истины вопросительно на нее посмотрел.

Придя в свои покои перед самым ужином, сестры, игнорируя возможность выглядеть достойно с помощью магии, принялись торопливо переодеваться, в нарядах из настоящих тканей они чувствовали себя куда более женственными, чем под мороком.

— Итак, мы с тобой дурно воспитанные и неимоверно жадные, — с удовольствием констатировала Изабель. — Может быть, этот наш магический договор решит, что мы недостойны такого славного женишка, как граф Ванский, и самоуничтожится?

— Кто самоуничтожится? — не расслышала ее слова занимающаяся прической Беатрис Мариула. — Договор или граф?

— Хорошо бы оба, — мечтательно протянула Изабель. — И тот и другой одинаково противные. Но есть и положительный момент: я чувствую себя замечательной актрисой. Нашим сегодняшним спектаклем однозначно были впечатлены все. Да, такую алчную особу я еще никогда не изображала. Ты, кстати, тоже была на высоте, — снисходительно заявила она сестре.

Беатрис снова промолчала, вызвав скептическое хмыканье сестры.

— Знаешь, дорогая, — мирно начала Изабель, — я понимаю, тебе хочется выглядеть милой и славной хотя бы для одного члена герцогского семейства. Но вот только я считаю, что эта титулованная особа тебе абсолютно не подходит.

— Почему это? — вскинулась задетая за живое Беатрис.

— Слабак он, только и всего, — пренебрежительно заявила прямодушная сестрица. — Тебе нужен кто-то посильнее.

Беатрис прикусила губу, не желая ввязываться в очередную свару. Подгоняемые Мариулой, сестры рысью промчались по коридорам, но в трапезную снова ворвались последними.

— Что мне делать с нашими непредсказуемыми гостьями? — ее светлость герцогиня Генриетта в тяжелом верхнем парчовом платье с множеством пышных нижних юбок, поддерживаемых кринолином из китового уса, сидела на стуле, выпрямив спину и чинно сложив руки на коленях. В любых, самых чрезвычайных ситуациях она старалась вести себя так, как положено правительнице, тщательно пряча свои истинные чувства.

Ее старшая сестра, наоборот, никогда не скрывала свое настроение, менявшееся у нее быстрее, чем ветер в поле. Вот и теперь она металась от стены к стене, размахивая руками и то и дело поднося к носу флакончик с ароматической солью, призванной поддержать ее в столь бедственном положении.

— Что с ними делать? — она не понимала беспокойства сестры. — Ты же герцогиня, что хочешь, то и делай. — В ее плаксивом голоске явственно слышалась зависть. — А вот как быть мне? Как защитить от этих ужасных созданий собственного единственного сына? Они же женят его на себе, не успею я и глазом моргнуть!

— Что-то я не заметила в них подобного стремления, — проворчала ее светлость, стараясь не следить за рваными метениями сестры, у нее от этой нервозности начиналась мигрень. — Уж скорее наоборот, они тоже жутко недовольны этим невесть откуда взявшимся договором.

— Это просто притворство, — безапелляционно заявила графиня, не верящая, что кто-то может добровольно отказаться от ее во всех отношениях замечательного сыночка. — Вот поверим мы в это, успокоимся, и тут-то они его и сцапают.

Она ожидала услышать от сестры заверения, что этого никогда не будет, но та произнесла убийственное:

— Хорошо бы. По крайней мере не пришлось бы больше краснеть за родного племянника, позорящего герцогский род.

Эльза нелепо выпучила глаза, приложила руки к шее, будто собираясь задушить сама себя, и, задыхаясь, возмущенно запротестовала:

— Что ты говоришь? Когда это он позорил твой род?

— Постоянно! — Генриетта твердо взглянула в лицо сестре. — Каждый раз, когда мне докладывают об очередном безобразном кутеже твоего сыночка, мне отчаянно хочется выслать его из столицы, как этого и требует мой супруг, но я отговариваю его, опасаясь твоих слез. Не хочу приносить тебе еще одно горе, в твоей жизни его и так было достаточно. Но если Криспиан не станет вести себя как положено аристократу его положения и далеко уже не юного возраста, мне все равно придется дать согласие на его опалу. Так что его женитьба будет очень даже вовремя.

— Если ты припомнишь, то твой сыночек тоже участвует во всех оргиях моего сына! — графиня тоже выпрямилась и ответила герцогине не менее холодным взглядом.

Та удрученно кивнула.

— Вот это-то и плохо! Эрнольд считает, что Криспиан очень плохо влияет на нашего сына, и я в этом с ним полностью согласна! Так что, если племянника отошлют в какое-то дальнее имение, это пойдет всем только на пользу!

Графиня тут же сникла и залилась горькими слезами.

— Тогда и я отправлюсь вместе с ним! — заявила она в полной уверенности, что сестра примется ее увещевать не делать этого. И снова ошиблась.

— Конечно, это было бы вполне ожидаемо, — герцогиня поднялась и отправилась к выходу из комнаты, — вопрос только в том, что ты там будешь делать? Вряд ли Криспиан и в изгнании откажется от своих разгульных привычек. А ты что, будешь молча это наблюдать? Имение ведь не настолько большое, чтоб вы не виделись целыми неделями, как здесь.