— Вы что, за прислугу их работу выполняете? — граф не мог понять даже, как такое возможно.

— Если б я мог, я тоже так поступал, — у герцога было другое мнение. — Это и быстрее, и лучше.

Вот с этим Криспиан уже примириться мог. Для быстроты и качества — это другое дело. Особенно если на этом можно изрядно сэкономить.

— Ладно, завтра так завтра, но обязательно, — Изабель вернулась к первоначальной теме. — Пошли к вам, любезный граф. Посмотрим, как вы живете. Возможно, нам понравится, и кто-то из нас согласится стать вашей женой, — милостиво произнесла Изабель нежным голоском пай-девочки.

— Упаси меня все боги нашего мира! — отрекся от столь смертоносного посула граф, нервно осеняя себя защитным жестом. — Не надо мне этакого счастья.

— Но вы же сами только что об этом мечтали! — присоединилась к розыгрышу Беатрис. — Это и герцог слышал. Не увиливайте! Какой же вы непостоянный!

Не препираясь понапрасну, граф быстро пошел вперед, показывая дорогу. Беатрис на ходу рассказала сестре о счастливой женитьбе в понимании Криспиана, и та захихикала, пару раз восторженно хлопнув в ладоши. Бедному жениху эти звуки показались ударами молотка, забивающего гвозди в крышку его собственного гроба.

До столичного особняка графа Ванского они дошли довольно быстро. Озадаченный дворецкий, проследивший, как и было велено, за посадкой присланной ему мерзкой лупоглазой жабы в большой медный таз, не знал, что с ней делать, — та громогласно вопила и возмущенно прыгала, заляпав все вокруг потеками воды, — и своего хозяина встретил, как избавителя от тяжкой участи.

Полюбовавшись на присмиревшую при их появлении жабу, Изабель с досадливыми словами «эх, продешевила, за такую скользкую гнусь надо было двести золотых требовать!», щелкнула двумя пальцами, отменяя заклинание, и на месте недовольной жабы предстал стоящий на четвереньках полностью мокрый маркиз Журский.

Присутствовавший при этом немолодой дворецкий пошатнулся и стал медленно оседать, хватаясь обоими руками за стену. Герцог стремительно подошел к нему, положил руки на грудь и прошептал исцеляющее заклинание.

Дворецкий выпрямился, извинился за свое недостойное поведение и сказал в свое оправдание, что за его немалые года на его глазах случалось много несуразностей разного рода, но такого безобразия еще не бывало. С укором глянув на распрямившегося, тупо разглядывающего свои конечности маркиза, вышел.

Встряхнувшись и разбросав по комнате брызги, часть из которых попала на стоявших близко от него герцога с графом, маркиз Журский раздраженно обратился к насмешливо разглядывающим его девушкам:

— И что это такое со мной было? Как вы осмелились сделать такую пакость мне, аристократу и другу герцога?

— Так-так, — выслушав сию гневную отповедь, Изабель вовсе не расстроилась и не принялась униженно извиняться, как ожидал маркиз, а, наоборот, обрадовалась, предвкушающе потерев ладони, и вкрадчиво изрекла: — Я, значит, посмела? Но ведь вы сами этого захотели, голубчик! Кто заявил, что хочет превратиться в жабу, а?

— Но я вовсе этого не хотел! — маркиз возмущенно встряхнул мокрыми рукавами, снова забрызгав всех вокруг не самой чистой водой.

— Тогда вам нужно четче определяться в своих желаниях, — Беатрис тоже не нравился этот не самый умный, но зато весьма и весьма выпендристый человечек. — И вообще, вы нам должны сто золотых за ваше спасение.

— Что? За спасение? Сначала превратили, потом сами же спасли? — маркиз негодующе повернулся к графу. — Где ты подхватил этих парвеню? Или, может, это просто…

Досказать ему не дали. К его изумлению, он получил такой удар локтем в живот от стоящего рядом герцога, что согнулся пополам.

— Кто-кто мы? — заинтригованные сестры были единодушны в порыве докопаться до истины. — Парвеню? И еще кто? Как еще он хотел нас обозвать?

— Леди, давайте будем снисходительны! — воззвал к их великодушию граф. — Бедняга еще не пришел в себя, ему можно простить некоторое помутнение мозгов.

— У него не помутнение мозга, а разжижение, причем хроническое, — поправила его Беатрис.

— Но это не смертельно, оно лечится активными физическими упражнениями. — И предложила зловеще постукивающей по полу носком туфельки сестре: — Давай его отправим на лесозаготовки? Лет на пять? Уверена, он вернется вполне поумневшим. И ему польза, и нам выгода. Он же крепкий, из него получится отменный лесоруб.

— Хорошая идея! — немедленно согласилась с ней Изабель. — Открывай портал!

— Нет-нет, не надо! — Криспиан не на шутку испугался за закадычного дружка. — Мы его сами образумим! — и он зашипел сердитому маркизу: — Немедленно извиняйся, идиот!

Горделиво задрав подбородок, тот выпрямил стан, развернул плечи, став похожим на памятник одному из правителей, установленном на главной городской площади, и сердито заявил:

— Никто меня, аристократа независимой Помаррии, придворного кавалера, удостоенного чести состоять в свите герцога-младшего, заставить рубить лес не может!

— Проверим? — Изабель предвкушающе запрыгала возле него, решительно отодвинув в сторону пытающегося вмешаться Анриона.

Маркиз, так ничему и не наученный предыдущим весьма печальным для себя опытом, спесиво вздернул кривоватый нос.

— Проверяйте!

Беатрис тут же открыла портал в какой-то отвратительно темный лес из исполинских деревьев с огромными заснеженными ветвями-лапами. Пахнуло таким холодом, что расплесканная по полу вода тотчас застыла.

Прямо перед ними оказалось неказистое приземистое зданьице из толстенных, положенных одно на другое бревен.

— А вот и избушка лесорубов, — к порталу подбежала довольная Изабель, — маяк поставлен точно!

Из домика выглянул кряжистый мужчина в теплой длинной рубахе, подпоясанный расшитым цветочным узором кушаком.

— Ясен, принимай помощника! — Изабель кивнула в сторону маркиза, стоявшего в мокрой одежде и стучащего от холода зубами. — Только сначала его переодень и научи топором махать!

— Хорошо, леди Салливерн, — лесоруб недобро усмехнулся и слегка поклонился. — Не впервой!

Поток воздуха подхватил попятившегося было маркиза и зашвырнул его прямиком в открытые двери домика. Портал тут же закрылся, оставив после себя покрытый льдом пол и густой пар, в который превратился ледяной воздух.

— Замечательно! — Изабель была довольна собой и сестрой.

— Очень плохо! — отмер наконец герцог. — Это вообще-то мой подданный и вы не имели права распоряжаться его судьбой!

— Ерунда какая! — сестры одинаково поморщились. — Мы наказываем охальников независимо от их подданства. Если каждый пройдоха будет считать себя неприкосновенным, то о какой справедливости вообще может идти речь? И не просите его вернуть, пусть топором помашет сначала и осознает, что можно, а что нельзя!

— Странное у вас понятие о справедливости, — граф попробовал пройти по покрытому скользким льдом полу и чуть не упал, нелепо замахав руками в попытке сохранить равновесие.

— Нормальное, — сестры с интересом следили за его неловкими рывками, торопливо заключая пари — упадет или нет? — Хотя, если вы так скучаете без этого своего дружка, вполне можете к нему присоединиться, — с искусственной жалостью предложила Изабель.

— Правда, места в избушке маловато, но ведь вы можете себе и отдельную избу сварганить, вы же не слабак какой-нибудь.

— Не хочу я никуда, — быстро отмежевался от очередной нерадужной перспективы Криспиан и предложил: — Может, вы хотя бы здесь порядок наведете? — его это очень даже волновало, потому что в попытке добраться до стоящего на противоположной стороне секретера он застрял ровно посредине комнаты и боялся сделать еще шаг, дабы не приземлиться на твердый пол на глазах насмешливых дам.

Вместо сестер очистку запустил герцог, и через минуту комната была свободна от льда и воды. Облегченно вздохнув, граф добрел-таки до секретера и, открыв потайной ящик, вынул пожелтевший от времени манускрипт.