Миссис Кэрью свирепо повернулась к ней.

— Взять этого мальчишку к себе в дом, если он не Джеми? Никогда! Поллианна, я не смогу!

— Если вы не можете помочь Джеми, то вы будете очень рады помочь кому-нибудь, — с трепетом начала Поллианна. — А что, если ваш Джеми в таком же состоянии — бедный, больной? Разве вы не хотели бы, чтобы кто-нибудь взял его к себе, обогрел, позаботился и…

— Не надо, не надо, Поллианна! — взмолилась миссис Кэрью. — Когда я думаю, что наш Джеми в таком состоянии… — она прерывисто всхлипнула.

— Об этом я и говорю! — взволнованно подхватила Поллианна. — Понимаете? Если бы это был ваш Джеми, конечно, вы бы взяли его, а если нет, то вы нисколько не повредите другому Джеми. И вы сделаете много добра, потому что он будет таким счастливым! Таким счастливым! А потом, если вы когда-нибудь найдёте настоящего Джеми, вы ничего не потеряете, просто сделаете счастливыми двух мальчиков вместо одного…

Миссис Кэрью опять прервала её.

— Не надо, Поллианна, помилуй! Я не хочу даже думать!

Поллианна откинулась на своё сиденье и с большим трудом просидела молча целую минуту, а потом слова посыпались сами:

— Ох, но что за ужасное, ужасное место! Я хотела бы, чтобы человек, который владеет этим домом, сам там пожил, а потом бы поискал, чему можно порадоваться!

Миссис Кэрью вдруг выпрямилась. Лицо её внезапно изменилось. Почти с мольбой она протянула к Поллианне руки.

— Нет! — закричала она. — Может, может быть… Поллианна, она не знала! Я уверена, она не знала, что владеет таким местом. Но его отремонтируют теперь, всё отремонтируют!

— Она?! Разве это женщина? Вы с ней знакомы? И с агентом тоже?

— Да. — Миссис Кэрью закусила губу. — Я знакома с ней и с её агентом.

— Ох, как хорошо! — вздохнула Поллианна. — Тогда всё будет в порядке.

— Всё, конечно, будет лучше, — подчеркнула последнее слово миссис Кэрью. Машина остановилась перед её собственным домом.

Прежде чем уснуть в эту ночь, она отправила письмо на имя Генри Доджа, вызывая его немедленно, чтобы обсудить некоторые вопросы — особенно ремонт, который немедленно нужно произвести в её домах. Было там несколько резких слов об окнах, заткнутых тряпками, и о рахитичных лестницах… В общем, этот самый Генри Додж сердито нахмурился, что-то процедил сквозь зубы, но побледнел от страха.

Ремонт был сделан, и миссис Кэрью успокоила себя тем, что свои обязанности она выполнила честно и добросовестно. На этом следовало поставить точку. Мальчик — не её Джеми, этого просто не может быть. Этот невежественный, больной калека — сын её умершей сестры? Невозможно! Она просто выбросит всё из головы.

Однако миссис Кэрью обнаружила, что борется с громадной горой. Она не могла избавиться от этих мыслей. Перед её глазами постоянно стояли пустая маленькая комнатка и бледное лицо мальчика, с тоскою смотрящего на неё. В ушах звучали невыносимые слова: «А что, если это Джеми?» И, конечно, везде была Поллианна. Миссис Кэрью могла угомонить её язычок, готовый постоянно просить и спрашивать, но от её умоляющих взглядов она уйти не могла.

Миссис Кэрью дважды ездила к мальчику, каждый раз повторяя про себя, что ей необходимо только ещё один раз взглянуть на него, чтобы убедиться — это не тот, кого она ищет. В его присутствии она говорила себе, что убедилась, но стоило ей уйти, как тот же самый вопрос возвращался. В конце концов, в полном отчаянии, она написала сестре всю историю.

«Сначала я не хотела тебе говорить, — писала она, — мне жалко было бередить твою рану или подавать пустые надежды. Я уверена, что это не он, но даже когда я пишу эти слова, я знаю, что не уверена. Вот почему я хочу, чтобы ты приехала. Ты просто должна приехать. Я должна показать его тебе.

Мне хочется знать, что бы ты сказала. Конечно, мы не видели нашего маленького Джеми с тех пор, как ему было четыре годика. Теперь ему было бы двенадцать. Видимо, и этому мальчику двенадцать. Он не знает своего возраста. Глаза и волосы у него другие, чем у Джеми. Он калека, но калекой он стал после того, как упал лет шесть назад. Описания его отца мне получить не удалось, но нет никаких «за» или «против» того, что он муж нашей бедной Дорис. Звали его «профессор», что очень странно, и у него ничего не было, кроме нескольких книг. Вообще-то, Джон Кент тоже был странным и вкусы у него были богемные. Я совершенно не помню, интересовался ли он книгами. Может быть, ты знаешь? Конечно, кличку «профессор» мог выдумать он сам, или его так называли другие. Но что касается мальчика — не знаю… Я не знаю, но надеюсь, что ты узнаешь…

Делла не заставила себя ждать и немедленно отправилась посмотреть на мальчика, но и она «не знала». Как и сестра, она не думала, что это их Джеми, но в то же самое время — всё может быть… Однако, как и у Поллианны, у неё был готов простой выход.

— Почему, дорогая, тебе не взять его? — предложила она сестре. — Почему не усыновить? Для него бы это было просто замечательно, он такой несчастный…

Миссис Кэрью нахмурилась и даже не дала ей закончить.

— Нет! Нет! Я не могу, не могу! — простонала она. — Мне нужен мой Джеми, и больше никто!

Делла со вздохом отступилась и вернулась к своей работе.

Но если миссис Кэрью думала, что на этом всё закончится, она опять ошибалась. Дни её были такими же беспокойными, а ночи — бессонными или мучительными из-за снов, в которых «может быть» или «а вдруг» превращались в «да». С Поллианной ей стало трудно.

Та была в недоумении, не находила себе места, вопросы переполняли её. Впервые в своей жизни она лицом к лицу встретилась с нищетой. Теперь она знала людей, у которых мало еды, которые плохо одеты и живут в тёмных, грязных, очень маленьких комнатах. Первым её побуждением было, конечно, помочь. С миссис Кэрью она дважды навестила Джеми и очень обрадовалась тому, что «мистер Додж» сделал в их доме. Но ведь это — капля в море! Вокруг столько несчастных мужчин, худых женщин, оборванных детей. С надеждой смотрела она на миссис Кэрью: а вдруг та поможет им тоже?

— Ну конечно! — воскликнула миссис Кэрью, когда об этом узнала. — Ты хочешь, чтобы я всю улицу снабдила новыми обоями и новыми лестницами? Помилуй, а больше тебе ничего не хочется?

— Хочется! — радостно воскликнула Поллианна. — Понимаете, им так много всего нужно! А как весело будет, если они всё это получат! Я хотела бы стать богатой, чтобы помочь, но пока я буду радоваться, что вы им поможете.

Миссис Кэрью чуть не задохнулась от удивления и возмущения. Не теряя времени, но потеряв терпение, она объяснила, что не намерена ничего больше делать в том проулке и что никто от неё этого не ждёт. Каждый может подтвердить, что она очень щедра и много сделала для дома, где живут Мерфи. (О том, что она владелица этого дома, она не посчитала нужным упомянуть.) Кроме того, она объяснила Поллианне, что есть специальные благотворительные организации, и что этим организациям она часто помогает.

Но Поллианна не успокоилась.

— Не понимаю, — возражала она, — почему это лучше собираться вместе и делать то, что все решат? Гораздо приятнее сделать что-то от себя. Лучше я подарю Джеми книгу сама, чем поручу это какому-то обществу! И ему будет гораздо приятнее принять её от меня, чем от других.

— Возможно, — устало ответила миссис Кэрью. — Но для Джеми это не очень хорошо. Если книгу принесут от общества, она ему больше подойдёт. Они-то уж знают, что ему нужно читать.

Это привело её к пространным рассуждениям, из которых Поллианна ничего не поняла. Она говорила о зле, которое приносит «неразборчивое чтение», и о «вредных эффектах неорганизованной благотворительности».

— Да и кроме того, — добавила она, увидев недоумение на маленьком личике. — Если я предложу помощь этим людям, они её просто не примут. Помнишь, что миссис Мерфи заявила, когда я предложила ей немного денег? Однако она с удовольствием примет их от своих соседей.