– Понятно, – кивнул Тильвус. Он шел медленно, чтоб хромавший парень не отставал. Возле трамвайных путей маг остановился и указал в сторону ярко освещенной витрины супермаркета.

– Вон стоянка-то, видишь? Около магазина. А вон и машина стоит, такси, самое настоящее. Давай, счастливо тебе. Успехов с макаронами, ага… хорошее дело, макароны-то эти…

Великий маг постоял немного около трамвайных путей, поглядел, как парень садится в машину, как исчезает в ночи желтое такси, почесал в бороде, подумал. В освещенной витрине супермаркета, напоминавшей громадный аквариум, бродили редкие покупатели, сидели в стеклянных будочках сонные кассирши. Молоденькая продавщица курила возле дверей, весело болтая с охранником из расположенного по соседству круглосуточного киоска. Продолжая размышлять о чем-то, Тильвус поворотил обратно, свернул в темный двор, прошел его насквозь и нырнул в кромешную тьму подворотни, где сильно пахло прокисшим пивом и мочой. В подворотне чувствовалось присутствие какого-то живого существа: то ли кошки, то ли крысы, забежавшей с близлежащей помойки. Миновав подворотню, Тильвус пересек еще один двор, детскую площадку с лежавшей на боку железной горкой, с песочницей, возле которой блестели бутылочные осколки, прошел еще пару дворов и остановился.

Вокруг было так темно, как бывает лишь осенней ночью. Только в одном из домов на верхнем этаже светилось одинокое окно да фонарь возле подъезда с выбитой дверью слабо мигал перегорающей лампочкой.

Впрочем, великому магу освещение было без надобности: зрение его с наступлением темноты перестраивалось, и ночью он видел так же хорошо, как и днем. Тильвус обогнул палисадник с чахлыми кустами пожухлой сирени, вышел на обочину дороги и понял, что оказался там, где нужно: на том самом месте, где несколько минут назад встретил командированного парня, которого неведомые бандиты вышвырнули из машины на полном ходу.

Здесь Тильвус задержался ненадолго, посмотрел по сторонам, глянул, прищурившись, на спящие дома и неторопливо направился в сторону проходного двора. Во дворе возле труб теплоцентрали дремала, свернувшись в клубок, бездомная собака. Заслышав шаги, она подняла голову и слабо шевельнула хвостом.

– Спи, спи, – бросил ей маг. – Чего? Нет, не по делу. Так просто… мимо шел.

Собака встала, потянулась, встряхнулась всем телом и уселась, глядя вслед Тильвусу. Она была гордой и никому не желала навязывать свое общество. Когда-то, как и все собаки, она мечтала о хозяине, о доме, но время шло, хозяин все не появлялся, и в конце концов пришлось смириться с бездомностью, с одиночеством и голодом и почти перестать мечтать о несбыточном. Собака снова свернулась клубком и вздохнула.

За домами начинался небольшой пустырь, беспорядочно застроенный гаражами. Хрустя гравием, Тильвус прошел по дорожке между железными коробками «ракушек». Почти на каждой из них белой краской были намалеваны грозные предписания службы городского благоустройства: «Снести до …» или «Ликвидировать в трехдневный срок», однако автовладельцы были люди непугливые и ликвидировать гаражи не торопились. Дойдя до конца дорожки, маг свернул направо, проломился сквозь сухой бурьян, вышел к кирпичным гаражам капитальной застройки и наконец-то обнаружил то, что искал. Белая «тойота» стояла неподалеку от трассы в чахлых сухих кустах, уткнувшись разбитым бампером в кирпичную стену.

Он подошел ближе и заколебался, поглядывая на машину. Налетевший с реки ветер возился в кустах боярышника, шуршал листвой. В салоне за черными блестящими стеклами было темно и тихо. Маг задумчиво поскреб в бороде, посмотрел в ночное небо и вздохнул.

– Тильвус, – сказал он наконец сам себе. – Любопытство тебя погубит.

С этими словами он натянул на ладонь рукав куртки и осторожно приоткрыл заднюю дверцу машины.

Под ноги ему тяжело вывалился человек. Глаза его были открыты, однако Тильвус чувствовал: жизни в них уже нет. Маг нагнулся и заглянул в неосвещенный салон: пахло оружием, кровью, страхом и смертью. На заднем сиденье разглядел еще одного человека – он прожил дольше первого, но совсем ненамного. Водитель сидел неподвижно, навалившись грудью на руль.

Великий маг выпрямился, разглядывая лежащий возле его ног труп: грудь убитого была так густо залита красным, словно человека окатили кровью из таза.

– Региональный представитель, значит, – задумчиво проговорил маг, вспомнив улыбчивого парня. Дырка от пули на залитой кровью куртке была не видна, но Тильвус знал совершенно точно, где она находится. – Заказчики, значит… Макароны. Понятно…

Он повернулся и пошел по направлению к шоссе. До набережной было не так уж далеко.

Еще утром Тильвус договорился с Сидором и Серегой, что ночевать они в этот раз будут на берегу реки: возвращаться в обжитой и такой домашний уже скверик возле Театра музыкальной комедии великий маг отказался наотрез – опасался встречи с теткой Клавой.

Добравшись до центра города, Тильвус пересек безлюдную Красную линию, залитую желтым светом фонарей, спустился по беломраморной лестнице на пустую набережную и прошел ее почти до самого конца. Потом миновал темный дебаркадер и сошел на галечный берег. Далеко впереди, на косе он уже заприметил огонек костра: это значило, что приятели еще не спят. Великий маг неторопливо побрел вдоль берега, прислушиваясь к плеску набегающей волны. Тильвус любил воду и, когда доводилось ночевать у реки, обязательно плавал и нередко добирался почти до противоположного берега. Он предусмотрительно выбирал для плавания ночное время, когда никто не мог видеть, как человек легко пересекает огромную реку, справляясь с сильным течением. На середине вода становилась совсем холодной, почти ледяной, а течение усиливалось. Тильвусу нравилось бороться с ним, и он уплывал по ночной пустынной реке далеко вниз. Как-то раз, когда он был почти на стремнине, а берег давно растворился в темноте, Тильвус неожиданно почувствовал, что рядом кто-то есть. Из глубины медленно поднималась огромная черная рыба-калуга размером едва ли не больше его самого. Некоторое время она плыла рядом, с достоинством поддерживая беседу, затем попрощалась, скользнула в темноту и пропала.

Вскоре Тильвус вышел к костру. Возле огня хлопотал Сидор, подкидывая дрова. Рядом лежала уже помытая молодая картошка. Серега полоскал в реке бутылки, собранные за день.

– О, картошкой разжились! – Великий маг присел у костра и достал из пакета свою долю: буханку свежего ржаного хлеба и пачку соли, купленные по дороге в круглосуточном киоске.

– Ну да, это самое, разжились. – Сидор кивнул на туго набитый пакет. – К приятелю зашел, значить, на нефтебазу. А у них картофельные поля рядом. Ну они ночью ходят и того… таскают понемногу. Опасно, конечно… если хозяева поймают, побьют, это самое, сильно! Да жрать-то, значить, хочется! Ну вот кореш мне картошки отсыпал, испечем сейчас, как костер прогорит…

Подошел Серега, вытер руки подолом грязной майки и уселся на бушлат Сидора.

– Ну это, конечно, не теткиклавины пирожки, – сказал Серега невинным голосом, поглядывая на Тильвуса. – Но ничего, сойдет.

– Ладно тебе, – недовольно пробурчал маг. – Обойдемся и без пирожков.

– Конечно, это самое, обойдемся! – поддержал Сидор. – Ты, Серега, значить, чем на бушлате моем валяться, иди-ка еще картошечки помой. Испечем, это самое, побольше, чтоб на утро хватило…

Серега принялся копаться в мешке с картошкой.

– Задубеем мы тут к утру у воды, помяните мое слово, – ворчал он. – Холодно будет.

– И ничего, это самое, мы не задубеем, – не согласился Сидор. – Будем понемногу в огонь подбрасывать всю ночь. В костре помешай, чтоб горел лучше, – велел он Тильвусу. – Дрова поправь, а я пока поищу… где-то тут у меня огурцы, значить, были. Кореш дал… Они там богато живут, на нефтебазе-то!

Тильвус поискал глазами подходящую палочку, чтоб помешать в костре, не нашел, быстро глянул на Сидора, потом на Серегу и, убедившись, что оба заняты своими делами, сунул руку в огонь и переложил дрова так, чтоб пламя горело ровно.