Любовь – это единственный феномен, который уничтожает пространство, расстояние, время.

Химия любви до сих пор не постигнута. Физики заняты изучением пространства и времени, и они еще не поняли, что в существовании есть нечто большее, в чем пространство и время исчезают.

Любовь – это феномен, который не знает времени, пространства, расстояния. Пожалуй, наука никогда не сможет постигнуть любовь. Пожалуй, это за пределами возможностей науки. Но не за пределами возможностей поэзии и религии. Не за пределами возможностей медитации.

Это не за пределами возможностей каждого индивида, который готов раствориться в любви. Тогда наука остается далеким эхом, а любовь становится единственной реальностью.

Утверждение людей, подобных Шанкаре, Бозанкету, Брэдли, о том, что мир – это иллюзия, отнюдь не глупость. Мир состоит из пространства и времени, но эти люди пытались доказать, что мир – это иллюзия. Они создали философскую систему, представив на обсуждение тему иллюзорности мира. Само их усилие опровергает их – если мир иллюзорен, то зачем доказывать, что он иллюзорен? Если чего-то нет, то его нет.

Но если Шанкаре нужно было бы выйти из этой комнаты, он вышел бы через дверь, а не через стену. Стена реальна. Если бы Брэдли захотел поесть, он не стал бы есть камни. А ведь если хлеб иллюзорен и камни иллюзорны, то какая разница? И то и другое – иллюзия.

Эти люди пытались доказать то, чего они сами не пережили в своем собственном существе. Это не было переживанием любви, это была чистая логика. Сотни философов пытались убедить людей в том, что мир иллюзорен, но так никого и не убедили. Даже сами они не были убеждены в этом. Я вспомнил одну историю.

Одного буддийского философа привели к царю. Люди говорили, что он был одним из величайших логиков, о котором они когда-либо слышали. Он отстаивал теорию, что все иллюзорно, что все сделано из того же материала, из которого сделаны сновидения.

Но царь был очень прагматичным и практичным человеком. Он сказал: «Объявите всем, что они должны разойтись по домам и запереть двери, лавки должны быть закрыты, потому что сейчас на улицу будет выпущен наш бешеный слон». А этого буддийского философа оставили стоять на улице. И он стал рыдать и кричать: «Спасите меня! Нет ничего иллюзорного – по крайней мере этот слон не иллюзорен». А слон был действительно бешеный.

Видя его состояние… Слону не дали напасть на него. Философа снова привели к царю, и царь спросил:

– Ну что ты теперь скажешь о своей философии?

– Все иллюзорно, – ответил тот.

– И слон? – спросил царь.

Философ сказал:

– Слон иллюзорен, философ, который плакал и рыдал, иллюзорен, и царь, который его спас, иллюзорен – все иллюзорно. Но, пожалуйста, не отправляй меня снова на улицу – ведь это философия. Я готов спорить, но только не с бешеным слоном. Если у тебя есть философы, пошли за ними, и я докажу, что все иллюзорно.

Эти философы говорили то, в чем есть доля правды. Но они пытались доказать это. Тут-то они и сбивались с пути. Любовь нельзя доказать. Ее можно только пережить.

И в любви все, что состоит из пространства и времени, представляется сделанным из того же материала, что и сновидения. Это не то, что можно доказать, это не философия.

Вы можете сидеть с кем-нибудь рядом, ваши тела будут соприкасаться, и все же вы будете находиться в сотнях миль друг от друга.

И вас могут разделять сотни миль, и все же любовь может свести вас настолько близко, что вы растворитесь друг в друге.

Так что запомни: если ты чувствуешь меня в своем сердце, то я всегда с тобой. Куда бы ты ни отправилась, я отправлюсь вместе с тобой – и без билета, поскольку еще не нашли способ определять, не путешествует ли человек с кем-то, скрытым в его сердце.

В-третьих, этот мир, несомненно, безумен. И не то, чтобы он внезапно стал безумным, – он всегда был таким.

Я не пессимист, но я и не оптимист. Я просто реалист. Я знаю, что невозможно изменить весь этот безумный мир.

Даже если я смогу изменить моих людей, моих саньясинов, уже одно это превзойдет все ожидания.

Поэтому я не хочу, чтобы ты стала миссионером, старающимся изменить безумных людей.

Изменяй себя и помогай своим спутникам – саньясинам, которые вместе с тобой находятся на том же пути, в том же поиске, – ободряй их, помогай им всеми возможными способами. Бывают моменты тьмы, бывают моменты отчаяния, бывают моменты, когда человеку кажется, что ему не следовало выбирать этот путь, потому что он направлен против всего этого безумного мира.

Быть нормальным в этом безумном мире – значит непременно быть против него.

Поэтому помогай тем немногим людям, которые движутся к душевному равновесию, и никогда не требуй невозможного. Но изменить несколько тысяч саньясинов во всем мире – это возможно. И, может быть, если несколько тысяч саньясинов изменятся, это создаст некий магнетизм, некое притяжение, так что в это будут втянуты еще многие миллионы людей.

Но тебе нужно начать с самой себя. Если ты сможешь изменить себя, это уже много; а если ты сможешь помочь тем, кто находится на пути, этого будет достаточно для твоего сострадания и твоей любви.

В этом безумном мире есть много людей, которые не хотят жить так, как они живут, они хотят трансформироваться. И если ты встретишь человека, у которого есть глубокое желание трансформироваться, помоги ему. Но никогда никому себя не навязывай, потому что, если человек хочет оставаться безумным, это его неотъемлемое право. Не беспокой его, он и так уже слишком обеспокоен. Просто оставь его в покое и позволь ему оставаться безумным. Благослови его и скажи: «Живи этим тотально». Возможно, проживая свое безумие тотально, он сможет выйти из него.

С безумными людьми проблема в том, что они всегда проживают его частично, они всегда подавляют его, они никогда не делают того, что им хочется. Если им предоставить полную свободу, то, возможно, они смогут выйти из своего безумия.

По крайней мере мои люди должны предоставлять каждому человеку свободу быть собой, без всякой оценки, без всякого осуждения, не называя его безумцем, не называя его грешником, не отправляя его в ад. Они должны просто принимать.

Любящий человек принимает другого таким, какой он есть, не требуя, чтобы тот изменился.

Второй вопрос:

Ошо,

Однажды я пребывала в счастливом ожидании, чтобы поприветствовать тебя на пути к Санаи Грув[13]. Я радостно пела и танцевала. Когда ты подошел ближе, мое тело стало двигаться в такт с движением твоих рук. Невероятная невесомость и радость буквально взорвались во мне и устремились в беспредельность, а затем упали в глубокую, безмолвную бездну внутри меня.

Потом я почувствовала благодарность и очень сильное облегчение; я искала это переживание в отношениях с мужчинами, а оно случилось благодаря пребыванию с тобой.

Это великое блаженство, или экстаз, или оргазм – я не знаю, как это назвать, – можно испытать только с мастером или с мужчиной тоже?

Переживание предельного блаженства, экстаза или оргазма не имеет никакого отношения к другому человеку.

Оно случается в тебе, а другой – это только повод. Это может быть мастер, а может быть кто-то еще.

С мастером это легче, потому что с мастером у тебя нет никаких ожиданий. С любым другим мужчиной у тебя есть ожидания. С любым другим мужчиной ты хочешь доминировать; твои отношения с любым другим мужчиной не дадут тебе расслабления. Это не имеет никакого отношения к другому человеку – все дело в твоей позиции, в твоем подходе.

Если твои отношения с мастером полны ожиданий, то это переживание не может случиться.

Это переживание может случиться даже в твоих отношениях с деревом или со звездами, или когда ты просто сидишь одна в своей комнате. Оно никак не связано с кем-то другим. Ты должна ясно понять: это – взрыв радости внутри тебя.