Постояв немного и успокоившись, я вернулся на свою тропу и, внимательно прислушиваясь к интуиции, двинулся по ней дальше. Теперь я знал твёрдо, матерый всё равно предупредить успеет, поэтому опасаться нечего. Зверюга опасна только ночью, но до ночи далеко. Солнце стояло ещё высоко, когда я подошёл к ручью, на берегу которого сравнительно недавно находился лагерь геологов. Мне удалось отыскать его без труда. Сориентировавшись на месте, я направился к каменной осыпи, где Густав Давидович обнаружил странную пещеру. Местность вокруг была открытой, поэтому засады я не опасался. Через пару часов интенсивной ходьбы я увидел впереди себя висящую на кустах палатку геологов и место, где учёный пытался организовать себе лагерь. Для того чтобы снять палатку с веток потребовалось не больше десяти минут. Брезент её просох, и поэтому она не показалась мне тяжёлой. Я свернул её рулоном, кинул на плечо и пошёл искать вход в пещеру.
«Он где-то здесь, рядом, – всматривался я в выступы, каменной насыпи. По рассказу Густава Давидовича, под пещерой должен быть широкий гранитный козырек. Под ним геолог и пытался отсидеться в ненастье. Не прошло и часа, как я отыскал место, где горел костёр, и вход в пещеру, куда забрался от снежной бури учёный. Как и говорил Густав Давидович, вход в сердце горы находился на высоте двух метров. Под ним лежала огромная каменная глыба, на вид две тонны весом, очевидно, когда-то она запирала пещеру, но почему-то выпала и теперь служила своеобразным уступом, что-то вроде ступени, благодаря которой можно было легко дотянуться до входа.
«Вот и хорошо, – подумал я. – Пока не стемнело, натаскаю дров и буду ночевать в гроте. В нём меня Нечто, как бы ни хотело, не достанет. Там я буду кумом королю!»
Так как сушняка недалеко от пещеры было полно, то через час я набрал его столько, что могло хватить на неделю. Накидав дров в грот, я расстелил на его полу палатку и развёл долгожданный костёр. Когда свет от него осветил стены и потолок моего убежища, я остолбенел: они были вырублены руками человека! Ровные, гладкие стены и такие же потолок и пол. Пещера была не менее десяти метров шириной и четыре метра в высоту, а по горизонтали уходила куда-то в гору. Изнутри было хорошо видно, что её вход в незапамятные времена кто-то заложил огромными камнями-плитами. Одна из таких плит по неизвестной причине выпала, и благодаря этому учёный геолог нашёл вход в этот странный рукотворный грот.
«Что же это могло быть? – размышлял я, касаясь руками стен квершлага. – Неужели древнее подземное бомбоубежище, жилище или вход в спрятанный в глубине горы тайный подземный храм? То, что пещера превратилась в подземное кладбище, ровным счётом ни о чем не говорит. Наверняка кладбище возникло позднее. Её вырубали не для захоронений, скорее, наоборот, для того, чтобы люди, уйдя глубоко под землю, выжили… Неужели я нахожусь в противолучевом и противоядерном убежище? – улёгся я на палатку, размышляя. – Похоже на то. Значит, руины, которые я обнаружил недалеко от этого места, не просто останки какого-то храма или пирамиды. Скорее всего, под землёй скрыты развалины целого города. А эта пещера – что-то вроде бомбоубежища. Если так, то глубоко под горами лежит подземный бункер. Интересно, что в конце этого туннеля? Может, там целый лабиринт, по сравнению с которым лабиринт царя Миноса на Крите – детская забава? Несмотря на то, что я прошёл больше тридцати километров, спать не хотелось. Я таращился на освещенные костром потолок и стены и с трудом верил, что всё это мне не снится. Вот ещё одно вещественное доказательство погибшей в этих местах цивилизации наших предков. Интересно, когда всё это произошло? Только не 13 тысяч лет тому назад. Раньше, намного раньше! Скорее всего, тогда, когда появились на континентах Земли гигантские ядерные воронки. Многие честные независимые учёные считают, что подобное произошло около 40 тысяч лет тому назад. Примерно в одно время с появлением на просторах планеты первых кроманьонцев. Если так, то что же получается? Что поздние ориане не стали восстанавливать разрушенное. Они не захотели возводить новых городов на месте погибших. Просто ушли навсегда с этих мест. Но куда? Может, на север, ближе к Таймыру, а может, и на юг? Кто-то ведь в Китае построил около сотни пирамид? Факт, что рядом с пирамидами стояли когда-то и города. Просто китайцы о них ничего не знают.
А может, и скрывают их местоположение? Последнее более правдоподобно.
«Плохо то, что у меня с собой нет запасных батарей, – подумал я, вспомнив про свои завтрашние исследования. – Сколько я смогу пройти по пещере? Всего ничего! Но, может, это и к лучшему, иначе можно уйти под землю и не вернуться… Надо заставить себя хоть немного поспать, иначе буду завтра как вареный», – вспомнил я, наконец, об отдыхе. – Но вдруг бестии вздумается залезть ко мне в пещеру? Пока я продеру глаза, будет уже поздно. Что же делать? Может, вход заложить лишним хворостом? Тогда зверюгу я услышу».
Поднявшись со своего места, я взялся за укрепление своего ночлега. Через несколько минут работа была закончена и я, удовлетворённо осмотрев баррикаду, снова улёгся на расстеленную палатку.
«Теперь можно и отдохнуть. А завтра будь что будет! На сколько фонарика хватит, столько и стану изучать подземелья. Интересно, что меня ждёт?» – с такими мыслями я незаметно для себя погрузился в полудрёму.
Проснулся я как всегда затемно. Наскоро позавтракав и попив чаю, я стал готовиться к своим исследованиям. Прежде всего, я захватил с собой все, какие были, старые батарейки к фонарику, взял и запасные лампочки.
«Жаль, что нет запасного фонаря, – думал я, снаряжаясь вглубь пещеры. – И не из чего сделать факел. Остаётся только верить и надеяться».
Наконец приготовления мои были закончены и, взяв с собой верную «Сайгу», я направился в глубину искусственного грота.
«Если бестия без меня заберётся в пещеру, я её всё равно увижу, – рассуждал я. – Глаза у неё даже при слабом свете заблестят. А там я не промахнусь. Лишь бы из-за угла не напала. Но будем надеяться, что углов впереди не будет».
Пройдя метров двести, я почувствовал в своей душе что-то щемящее и непонятное.
«Аура смерти, – отметил я про себя. – Значит, скоро кладбище. Но чье? Неужели местных аборигенов? Предков эвенков или тех, кто жил задолго до них? Скорее бы увидеть то, что так перепугало Густава Давидовича».
И вот, наконец, свет фонаря осветил что-то лежащее на полу. Когда я подошёл ближе, то остолбенел: передо мной во всю ширину в вырубленном в скальном грунте зале пещеры лежали одетые в одежды полускелеты. Трупы людей до конца не истлели, они, скорее, высохли и превратились в нечто среднее между набором костей и мумией. Мертвецы лежали на левом боку в позе младенца, а рядом с ними покоилось их оружие. Это были великолепно выполненные, обёрнутые берестой, небольшие крутоизогнутые луки и полные колчаны оперённых длинных стрел. Я попытался вынуть одну из них, и она тут же рассыпалась на мелкие кусочки. Но с луком ничего такого не произошло. Я взял оружие в руки, оно всё ещё было добротным и казалось почти новым. Рядом с полумумиями-полускелетами в богато украшенных кожаных ножнах лежали бронзовые кинжалы и небольшие боевые топоры на длинных рукоятках. Я поднял одну из секир, и рукоять тут же стала рассыпаться.
«Значит, луки сохранила береста, – отметил я про себя. – Не будь её, они бы тоже превратились в труху».
И я стал внимательно изучать лица полумумий. Бородатые с высоким переносьем и большими глазницами – типичные европеоиды! Я невольно дотронулся до головы одной из них и понял, что она окрашена охрой. От такого открытия сжалось сердце.
«Передо мной была традиция, которую наши предки пронесли через многие сотни тысяч лет. Значит, я вижу и изучаю подземное кладбище русов-бореалов, – окинул я взглядом лежащие рядами полумумии. – Но все они, очевидно, позднего времени. На что указывают бронзовые изделия».
Став на колени, я стал внимательно изучать полуистлевшую одежду погребённых. Вся она была сшита из добротной кожи. Очевидно, замши, на которой виднелись костяные нашивки и аппликации из чёрных роговых пластинок. Особенно поразили меня шапки русов-бореалов. Они были остроконечные наподобие древнерусских шлемов, по краям которых виднелась богатая вязь из тонких полосок кожи. Когда-то эта кожа была другого цвета. Прошли тысячи лет, цвет потерялся, но осталась работа. Она и сейчас ещё потрясает воображение.
