– Да ведь он стоит дурные деньги!

– Стоит, – кивнул головой геолог. – Если его продать.

– Так продайте. В Москве покупатели вас сами найдут.

– Найдут, – снова согласился со мной учёный. – Таких, как я, мафия всегда держит на примете.

– Так в чём же дело?

– Дело в том, что деньги мне не нужны. У меня с головой всё в порядке. С ума я пока ещё не сошёл. Всю жизнь прожил в рамках необходимого и достаточного. И к роскоши не стремился… И потом, если узнают, что я вывез отсюда алмаз, то непременно пошлют в эти места новую экспедицию. Заберите его себе, он теперь ваш!

– Мой? Но мне он нужен так же, как и вам!

– Берите, берите, не валяйте дурака. Вы ещё молодой, вам жить да жить. Да и на будущие ваши исследования деньги потребуются. Вы, как я вижу, из учёных и к тому же очень увлеченных.

– Знаете, что? – посмотрел я в глаза геологу. – Для меня самое большое богатство – быть нужным создателю, всё остальное не ценю. Тем более то, что достаётся, как говорят в народе, на халяву. Поэтому, не обижайтесь на меня, если я сделаю с вашим подарком то, что вы только что проделали с пиропами.

– Действуйте! – улыбнулся немец. – Я не против.

И он протянул мне увесистый прозрачный кристалл. Я взял в руки камень и, размахнувшись, зашвырнул его туда, куда несколькими минутами раньше улетели пиропы.

– В ернике никто их искать не станет, – уселся на своё место Густав Давидович. – Там хорошее место. Знаете, сколько вы сейчас, так сказать, по-царски вышвырнули?

– Я не ценитель алмазов.

– Если в долларах, то миллиона полтора, а то и два, не меньше!

– Бог с ними, с миллионами, честь дороже, – засмеялся я. – Вы же сами знаете, в нашем арийском мире не всё покупается и не всё продаётся.

– Я тоже так думаю! – согласился со мной Густав Давидович. – И считаю, что по этому поводу надо нам чуточку выпить!

– Вы, оказывается, не трезвенник?

– А вы встречали когда-нибудь непьющего геолога? Если вы тоже геолог, то должны знать, что подобные на свете – большая редкость. Да и то в основном они все язвенники.

И с этими словами из бокового кармана своего рюкзака Густав Давидович вынул маленькую плоскую фляжку.

– Осталось в ней, – тряхнул геолог ёмкость, – грамм двадцать-тридцать не больше. Но мы сейчас будем пить чай с коньяком!

– Так это у вас коньяк?

– Да, кончено, коньяк. Для здоровья.

– А я-то грешным делом думал, что спирт.

– Нет, только коньяк. И чтобы немного расслабиться нам его хватит.

– Согласен, – засмеялся я. – По три капли на кружку чая пойдёт.

– Почему так мало?

– Больше мне не потребуется. Когда выпиваю, то у меня «крышу» сносит, – соврал я.

– Опять придумали! Вы снова меня обманываете! Ну, ладно, не беда, я всё понимаю.

– А почему вы не хотите уехать в Германию? – перевёл я разговор на другую тему. – Сейчас многие немцы покидают Россию и отправляются на историческую родину.

– А кому я там нужен? – разливая в кружки свежезаваренный чай, вздохнул Швамберг. – Немчура я только с виду и по документам.

– А мне насколько лет назад пришло в голову, что пора и в Германии, и в России создать общество духовного братства немцев и русских. Общественную организацию, которая бы базировалась на наших общих дохристианских корнях. Они, эти корни, разбросаны по всей Сибири и Уралу.

– И в Причерноморье тоже. Я имею в виду бывшие владения готов, – напомнил мне Густав Давидович.

– Да, и в Причерноморье, – кивнул я. – Хорошо было бы сделать так, чтобы эта организация охватила все слои, как немецкого, так и российского общества. Чтобы в ней собрались передовые учёные и из Германии, и из России.

– И из Австрии, и из Бельгии, – добавил геолог.

– Да, и из Австрии. И вместе с нашими русскими исследователями все бы они занялись восстановлением нашей общей германо-славянской истории. Такая работа сплотит обе ветви единой расы. И мировому правительству стравить в братоубийственной войне Россию и Германию будет очень сложно.

– Наконец-то я вас понял, – улыбнулся Швамберг. – Вы и не мечтатель, и не идеалист. Вы человек, который стоит над обыденностью, и на вас не действуют никакие программы. Вы от них совершенно свободны. Везде и во всём мыслите самостоятельно. И масштабно. Наверное, вы один из высокопосвященных.

Я засмеялся.

– Не говорите «нет», мне так намного легче!

– Ну, хорошо, пусть будет по-вашему. Только помните, вы меня не видели и не встречали. Договорились?

– Мне можно было это и не говорить. Я давно это понял. Только, пожалуйста, проводите меня до вертолёта. По графику он должен прилететь за нами через три дня.

– Мы же с вами договорились, – успокоил я геолога. – На самом деле интересно получается. Двое друзей, немец и русский, сидят у костра в тех местах, где тысячи лет назад жили их общие предки и мечтают о духовном братстве двух ветвей единого целого. Фактически о восстановлении былой общности. Пускай не на политическом уровне, но какая разница!

– Кто знает, кто знает, может случиться, что такой союз возникнет и на уровне правительств. Как, например, у нас с Белоруссией, где каждый белорус в России, что русский, и каждый русский в Белоруссии такой же свой. Представьте, если подобное когда-нибудь произойдёт. И два великих народа осознают себя единым целым, что тогда?

– Наверняка мир в корне изменится. К такому союзу непременно примкнут и простые англосаксы.

– И что дальше?

– Начнётся возрождение культурно-психологической традиции Великой Орианы. Той самой, на руинах которой мы сейчас греемся у костра и мечтаем. Знаете что? Давайте перейдём на «ты»? – предложил я немцу.

– Давно пора, – засмеялся Густав Давидович.

– И ещё, неважно, услышит нас хранитель здешних руин или нет, но давайте что-нибудь споём лежащим в этой горе нашим предкам.

И усевшись поудобнее, дуэтом мы стали распевать все песни, какие припомнили. Начали с русских народных, кончили революционными и военными.

– А как насчёт песни на немецком? – спросил я Швамберга. – неужели ни одной не знаете?

– Да я и языка-то немецкого не знаю, – признался русский немец.

– Но ничего, думаю, предки нашим концертом довольны. А теперь спать! Первым дежурю я.

– Спать, так спать, – согласился Швамберг. – Плохо, что в жилуху я возвращаюсь один, – внезапно погрустнел учёный. – Интересно, куда этот демон подевал свои жертвы?

– Думаю, поисковая экспедиция следы пропавших обнаружит, – предположил я.

– Если она состоится! – покачал головой Густав Давидович. – Не за горами зима, пока соберутся, начнутся снегопады… А как же вы? Вернее ты! Ты здесь останешься?!

– Возможно, – улыбнулся я геологу. – Но за меня не беспокойся. Выживу! И мы обязательно ещё встретимся.,

– Да-да, конечно, встретимся! – кивнул он мне, укладываясь на палатку.

Как мы и договаривались с геологом, я проводил его до места, куда за ним должен был прилететь вертолёт. К ночи мы разбили свой последний общий лагерь. Всю дорогу, пока мы были вместе, враг наш себя ни разу не проявил. Будто его и не было вовсе. Может, ушел из этих мест, а может, затаился. Не слышал я и вой матёрого. Всё казалось мне странным.

«Что-то без меня у бестии с волком произошло, – думал я. – Но что? Может, до демонюги, наконец, дошло, что я вовсе не враг, и он успокоился? Что бы там ни было, но «Нечто» исчез. Надолго ли? – думал я. – Или после того, как Швамберг улетит, «оно» снова объявится?»

За геологом в условленное место прилетел вертолёт, и я с ним распрощался. Но всё оставалось по-прежнему. «Хозяин» как в воду канул.

Проводив взглядом вертушку, я снова «лёг» на свой курс и прошёл за день больше двадцати километров. Когда у подножия одинокого утёса я разбивал свой лагерь, послышался вой матёрого.

«Опасности нет, – сообщил волк. – Путь свободен».

«Благодарю тебя! – провыл я ему. – Мне осталось немного, доберусь сам, давай догоняй своих. Твою дружбу никогда не забуду.