— Я не понимаю, какое тебе дело до того, с кем я была ночью.

— Ты не понимаешь? — она всплескивает руками, — я о тебе переживаю. Ты же дурная, встрянешь куда-нибудь.

— Сама ты дурная!

Здесь я, конечно, не права. Алиса в отличие от меня в головой всегда дружит, и, прежде чем предпринять какой-нибудь шаг все тщательно взвешивает, анализирует, раскладывает по полочкам, просчитывая возможные последствия. Зануда в общем.

— Да почему я должна встрять?

— Ты ночами пропадаешь не известно где, домой тебя привозят на дорогих машинах. Какие еще выводы могут напрашиваться?

— Ты меня за проститутку что ли держишь?! — возмущенно вскидываю брови.

— За дуру! — в тон мне отвечает сестра. — ДУ-РУ! Ты ведь с тем мужиком богатым была, да?

— Не твое дело.

— Значит с ним, — убежденно кивает она, — и как, понравилось?

Мне, конечно, хотелось похвастаться девочкам, как прошла моя первая взрослая ночь, но вот с Алисой я это обсуждать не собиралась. Она не поймет, будет только заваливать нравоучениями и причитать.

— Не твое дело.

— Чем соблазнил? Золото, бриллианты? Новый телефончик?

Краснею. Потому что ничем он меня не соблазнял. Сама напросилась. Как говориться, без мыла влезла.

— Не надо мне ничего.

— Это хорошо, — мрачно кивает сестра, — а то подарками завалит и будешь потом за них по струнке ходить.

Мне хочется сказать, что она бредит, но язык не поворачивается. Потому что Демид как раз из тех, кто прогибает под себя и натягивает эту самую струнку так, что страшно оступиться.

— Если не кинет сразу, то привяжет, как козу к батарее, и будешь у него дышать только по щелчку.

— Ха! — со мной такие фокусы не пройдут. Еще не придумали такую батарею, которая бы меня удержала.

— А учитывая, что у тебя ветер в голове, все вообще закончится быстрее, чем успеешь моргнуть.

— Алис, тебе заняться больше не чем, кроме как мне мозги делать? Иди, приготовь очередную головешку или с Витей своим погуляй. Оставь меня в покое! — все-таки захлопываю дверь и тут закрываюсь на замок.

Сестра продолжает ругаться, говорит что-то про здравый смысл, про то, что пожалею и прочую ересь. Не могу это слушать, поэтому врубаю музыку, и ее противный голос тут же тонет в басах.

Достаю телефон, плюхаюсь на кровать и открываю наш чат с подругами.

«Девочки! Срочный сбор. У меня охрененные новости» — оставляю сообщение, под которым тут же появляется вереница смайликов, и только от Ксюши прилетает унылое «я на смогу».

Они пытаются раскрутить меня на подробности, но я стойко держу оборону, не забывая при этом нагнетать любопытство фразами типа «это бомба», «вы офигеете».

Переписываюсь с ними, наверное, полчаса, а потом открываю фотографию рассвета, украденную у Барханова. Жаль, что он заставил удалить свое изображение.

Мне сейчас так хотелось его увидеть.

Прикрываю глаза, мысленно призываю его образ. Темные волосы, точеный профиль. Хищный взгляд.

Я хочу на тебя посмотреть.

Задыхаюсь и жмурюсь еще сильнее.

Рука сама опускается ниже. Сначала по груди, потом вниз по животу, потом в трусики. Там горячо и сыро. Прикасаюсь пальцами к пульсирующей точке и не могу сдержать стон. Меня ломает от желания оказаться рядом с ним, почувствовать прикосновения, запах. Услышать голос, от которого тут же наливается грудь и соски становятся острыми.

Воспоминания в голове смешиваются с фантазиями, в которых я смелая и жадная. Движения становятся быстрее. Мучаю себя, ласкаю, доводя до грани. Тело уже горит от желания получить разрядку, дыхание с сипом вырывается из груди.

Я закусываю губы, стону, выгибаясь на кровати. Представляю сильные руки, кубики пресса, косые мышцы живота, по которым взгляд спускается ниже. Кажется, я даже ощущаю вес его тела, придавливающего к постели и движения внутри.

Запретное удовольствие накатывает волнами, с каждым мгновением приближая меня в кульминации.

Сейчас, еще немного, сейчас…

— Лера! — раздается громкий стук в дверь, от которого подскакиваю как ужаленная и выдергиваю руку из трусов, — выключи на хрен свою музыку! Мне работать надо!

На меня словно ушат ледяной воды вылили. Вскакиваю с кровати, выключаю колонку и, утыкаюсь лицом в ладони. Сердце лупит так, что невозможно дышать.

По-моему, я схожу с ума.

Когда я возвращаюсь домой на улице уже темно. Дом погружен во мрак и только на первом этаже горит тусклый свет. Эльвира не спит, ждет моего возвращения, а у меня внутри все против этого. Я даже хотел снова завернуть в городскую квартиру, но посидев в машине перед подъездом, так и не поднялся, потому что это идиотизм.

Надо разгребать проблемы.

Я захожу в дом, скидываю обувь и смотрю в зеркало на свою уставшую морду.

День выдался сложным — какие-то переговоры, встречи, ошибки в договорах, а еще…

Ёжик, который решил меня довести. Она писала мне раз сто. Слала какие-то идиотские смайлики, грустные цитаты из интернета о том, как она скучает и грустит.

Потом начала клевать мозг, почему я ей не отвечаю. Вот я же нихуя не делаю весь день, только смотрю в телефон и роняю слезы умиления, в сотый раз перечитывая ее послания, а заодно передергиваю на ее светлый образ. В итоге я удостоился звания «Сухарь года» и фотографии, где она с подружками сидит в кафе.

Признаться, дернуло где-то между пупком и солнечным сплетением. Захотелось сразу узнать, где, с кем, что за подруги, сколько будут там сидеть. Сам охренел от такого всплеска. Просто почувствовал себя неандертальцем, готовым за волосы утащить самку в свое логово и прибить любого, кто посмеет приблизиться.

В очередной раз пришлось напомнить себе, что она еще мелкая, беззаботная, студентка. Та самая, которая от сессии, до сессии живет весело. И глупо от нее ждать каких-то зрелых и адекватных решений. Там сплошные эмоции, пороховая бочка и детский сад.

В общем, ума в ней мало, зато дури много, и я пока еще не понял, хорошо это или плохо. Вроде бесит своими манерами сельской продавщицы, но зато рядом с ней не скучно. Забавная. А еще только моя… Да, я тщеславный мерзавец, и хотя раньше священного трепета перед девственницами не испытывал, мне льстит сама мысль о том, что я был первым.

— Демид…

Я не услышал, как Эльвира вышла из комнаты и остановилась за моей спиной.

Ловлю ее взгляд в отражении и чувствую, как неприятно царапает под ребрами.

— Привет, — ослабляю узел на галстуке, потом и вовсе стаскиваю его через голову и бросаю на полку.

— Как прошел день? — она подступает ближе, кладет руки мне на плечи и с мягкой улыбкой тянется за поцелуем, а я вместо того, чтобы ответить инстинктивно уклоняюсь.

Досадливо цокаю языком. Все, Барханов, приехали. Дальше поезд не идет.

— Что-то случилось? — встревоженно заглядывает мне в глаза. Я вижу в них свое отражение, но не чувствую ровным счетом ничего. Штиль. Тот самый, который я так ценил в наших отношениях. Сегодня он имеет привкус пустоты.

Говорю единственное правильное в такой ситуации:

— Я беру паузу.

Она замирает, недоуменно подняв брови:

— Демид?

Наши взгляды сплетаются на несколько секунд, и ее улыбка медленно исчезает с губ. Эльвира убирает от меня руки и отступает на полшага назад:

— Что я сделала не так?

— Все так, Эль.

С ее стороны никаких косяков, это я затроил. Сожалений нет, есть легкий дискомфорт оттого, что придется разруливать проблему.

— Тогда почему?

Я молчу. Ее передергивает будто от холода, хотя дома жара.

— Должна же быть какая-то причина? Может, я слишком активно начала обустраиваться? Я хотела как лучше, думала, ты не против. Надо сбавить обороты?

Она силится понять мои мотивы, но это бесполезно. Я сам еще не до конца с ними разобрался.

— Не накручивай, — смотрю на нее исподлобья, — просто перерыв.

Мне нужно подумать. Разложить все по полкам, взять под контроль и направить в нужное русло.