Барханов усаживается рядом, называет водителю мой адрес, а потом кивком отдает распоряжение поднять перегородку.

Я не дышу. Жду, что сейчас на меня обрушится шквал недовольства. Потому что налажала. По полной. Даже на мой собственный взгляд это был перебор. Причем такой ядреный, что стыдно вспоминать. А перед глазами, как назло, стоит удивленная физиономия второго Барханова и испуганные глаза беременной, ни в чем не виноватой девушки.

Ду-у-ура! Просто конченая!

— Демид, — произношу жалобно, когда молчание затягивается, — ну прости меня, пожалуйста. Я больше так не буду.

Вскидывает брови и удивленно оборачиваться ко мне.

— Я же не знала, что у тебя есть двойник.

Я по ходу вообще ничего про него не знаю! Просто по нулям.

— Увидела тебя… то есть не тебя… но подумала, что ты… с какой-то… Ну и понеслось…

— Тебя вообще не должно было там быть, — он холодно обрывает мои бессвязные оправдания. Чеканит по слогам, забивая последние гвозди в мою потрепанную самооценку.

— Я хотела сделать сюрприз, — у меня начинают трястись губы. Еще немного и разревусь, как сопливая школьница.

— Нахер мне такие сюрпризы сдались?

— Думала, обрадуешься…

— По-моему, я четко и не один раз повторил с кем я иду на этот вечер и для чего.

— Я просто хотела доказать тебе, что не хуже этой твоей Воблы. И что тоже могу…

Ни хрена я не могу. Доказала. Всем. И себе в том числе.

Прикрыв глаза, со стоном откидываюсь на спинку сиденье. Бьюсь затылком о мягкий подголовник. Еще раз. Меня штормит от собственных эмоций. Кажется, еще мгновение и вывернет наизнанку от всего этого. От собственной тупости.

Зачем я туда сунулась? Зачем? Ведь с самого начала было ясно, что это бредовая идея. Вспоминаю, с каким воодушевлением собиралась, как дулась от гордости рассматривая свое «роскошное» отражение в зеркале. Как думала, что мне все по плечу, что едва завидев меня Демид выкинет Воблу в окно и тут же падет к моим ногам, со словами «Лерочка, ты просто неотразима».

Снова не могу сдержать стон. Как теперь жить? С таким позором? Мне же теперь на саму себя стыдно смотреть в зеркале.

С трудом сглотнув, отворачиваюсь к окну. Сквозь мутную пелену едва сдерживаемых слез смотрю, как мимо пролетают размытые цветные огни. Машина гонит по пустынным улицам, все светофоры зеленые. Вселенная будто специально хочет, чтобы Барханов поскорее от меня отделался.

Меня убивает тишина, которая тяжелым кирпичом висит между нами. Она пугает настолько, что хочется скулить от отчаяния. Почему он ничего не говорит? Почему не ругает?

Я не выдерживаю. Порывисто оборачиваюсь к нему и с нотками подступающей истерики произношу:

— Ну давай, ори на меня. Скажи, что я дура. Что я тебя опозорила. Что тебе хочется выпороть меня за такую выходку.

— Смысл?

По глазам вижу, что считает меня безнадежной. И я не знаю, что хуже крики или вот это молчаливое разочарование.

Машина въезжает во двор и останавливается у моего подъезда. Я судорожно соображаю, что сказать, как исправить ситуацию. Как удержать его.

— Иди, — указывает на выход.

— Демид!

— Все, пошла домой. Живо! — он не так спокоен, как хочет казаться. Темные глаза опасно сверкают в полумраке автомобильного салона. — Подойдешь к окну, чтобы видел тебя.

Кажется, он просто хочет убедиться, что я под замком и больше не доставлю проблем…

— Ты поедешь обратно?

В ответ на этот вопрос он только скрипит зубами.

— Не твое дело, Лер. Иди.

Мне не хочется его отпускать вот так. Когда между нами рушатся мосты.

— Нам надо поговорить, — робко тянусь к нему. Сплетаю наши пальцы, хватаюсь за него, как за спасительную соломинку, но отклика не чувствую.

— Поговорим. Завтра, — Демид раздраженно убирает руку. — Можешь не сомневаться.

Я понимаю, что сейчас мои потуги наладить контакт бесполезны. Надо отступить, пока не сделала еще хуже. Все понимаю, но задыхаюсь от боли:

— Хорошо. До завтра.

Он ничего не отвечает, только кивком указывает на дверь.

Я выбираюсь на улицу. Ноги не держат. В голове с каждым мигом нарастает звон.

Кое-как ковыляю до подъезда, напоследок оборачиваюсь, но Барханов уже не со мной. С кем-то разговаривает по телефону.

Когда поднимаюсь к себе мое бедное сердце бьется уже где-то под коленками. Я подхожу к окну и машу Демиду рукой, но ответного взмаха не дожидаюсь. Машина просто срывается с места и вылетает из моего двора.

Боже, что же я опять натворила.

Зараза. Сказал же сидеть дома и никуда не лезть! Что блядь не понятного?

Хорошо, что я уехал. Еще немного и эта бестолочь огребла бы по полной.

Когда увидел ее на приеме сначала подумал, что словил жуткие глюки. Даже башкой тряхнул, пытаясь отогнать виденье. Но нет оно стояло на месте, сверкало рыжим огнем волос и во весь голос несло какую-то несусветную чушь.

Бедный Артур. У него такая морда в этот момент была, что просто словами не описать. Нас уже сто лет, как никто не путал. В другой ситуации я может быть и посмеялся с такого конфуза, но только не когда собрался весь свет, когда велись серьезные разговоры, когда прощупывалась почва относительно предстоящих сделок.

И тут бах! Рыжая беда. Вообще без тормозов. Зато с претензиями относительно моего мнимого блядства.

Сука, умел бы краснеть, точно бы стал как налитый помидор.

Позорище, блин.

Как она вообще умудрилась просочиться внутрь?

У меня не укладывается в голове. Ни то, что она посмела меня ослушаться, ни эта выходка безумная на глазах у десятков людей.

Мне хочется ее встряхнуть, так чтобы зубы клацнули и в голове все перетряхнулось, может тогда все там встанет на свои места и заработает как надо.

Я не мог оставить ее в зале, и не мог просто отпустить, потому что Лерка запросто наворотила бы что-нибудь еще. Поэтому утаскиваю ее, везу домой, всеми силами пытаясь приглушить в себе желание убивать.

Ее жалкий писк даже слушать не могу. Выбесила. Если сейчас начинать разбрки, то ей хана. И мне хана. Сорвусь.

Я слишком часто с ней срываюсь.

Мне еще нужно вернуться обратно и закончить пару важных разговоров. А еще надо как-то реабилитироваться в глазах окружающих.

Высаживаю нахалку возле дома, дожидаюсь пока она поднимется к себе и сваливаю от греха подальше. Мы поговорим с ней, завтра. Очень серьезно поговорим и, если она меня снова не услышит — будут проблемы. Не у меня.

Когда возвращаюсь обратно, естественно все замечают мое появление.

Вобла… тьфу, блядь… Эльвира смотрит с немым вопросом в глазах, но ничего не спрашивает.

Артур, наоборот, все своим видом показывает, что как только до меня доберется — мне пиздец, от объяснений не уйти.

Остальные… Остальные смотрят украдкой, шушукаются, перемывают кости, как бабки на лавке.

Уверен, завтра весь бомонд будет в курсе того, что у Демида Барханова есть тайная любовница, которая не в ладах со своей дурной головой.

Вот уж не думал, что когда-нибудь так встряну. Позор на старости лет.

Первым, естественно, не выдерживает брат. Дожидается, когда я отделяюсь от остальных и как прет, как ледокол. За ним тихо семенит глубоко беременная Вероника. Я скриплю зубами и отворачиваюсь. Потому что перед ней стыдно, больше, чем перед всеми остальными вместе взятыми.

— Дем, — Артур улыбается, но глаза совсем недобрые, — это что за нахрен такое было?

— Ничего, чтобы тебя касалось, — недовольно цыкаю и исподлобья смотрю на брата.

Ему пофиг на мои взгляды:

— Да ты что? Еще бы секунда я бы схлопотал по морде от этой рыжей бестии.

— Схлопотал бы.

Я даже не думаю отрицать. Лерка без тормозов вообще. Запросто могла и по морде съездить, и коленом меду ног. Уверен, не будь Вероника беременной, Вознесенская бы ее за волосы и носом об пол.

У меня аж виски ломить начинает. Жмурюсь, сжимаю пальцами переносицу и мечтаю только об одном, чтобы этот идиотский день поскорее закончился. Надоело все.