– Вы ведь с ним из одного выводка?

Я наклонила голову набок, но мои лапы были готовы бежать.

– Я слышал о редком лисьем искусстве, которое называется джерра-шарм. Лишь немногие им владеют… это одно из забытых умений. Ты ведь близка со своим братом?

Несмотря на тревогу, я буквально раздулась от гордости:

– Вряд ли можно быть ближе! Пока мои родные не исчезли, мы с ним спали бок о бок всю нашу жизнь, каждый день. Мы вместе ели, играли. Я никогда не бывала одна, без него. – У меня перехватило горло. – Я должна и теперь быть с ним.

– Бесшерстная с крыльями, – сказал Сиффрин. – Она может оказаться очень важной.

– Но я никогда ее не видела в настоящей жизни! Ты ведь сам сказал, она очень далеко отсюда.

– Есть способы видеть, для которых никуда не надо ходить. Как я уже говорил, это редкое умение. Но если две лисы настолько близки, будто у них общее сердце, то их мысли могут иногда переплетаться, как ветки деревьев, что растут рядом. И можно кое-что ощутить в уме другого.

Мое сердце подскочило к самому горлу.

Я припала к земле, в ушах у меня защекотало. То, что говорил этот рыжий лис, просто не могло быть правдой…

– А поскольку вы с братом так близки… – Хвост Сиффрина бешено завертелся, когда я договорила за него:

– То я видела бесшерстную глазами Пайри.

В ближайшем здании загорелся свет. В его смутных лучах рыжая шкура Сиффрина вспыхнула, как тлеющие угли. Я прижалась к траве, гадая, прав ли этот лис насчет моего брата. Неужели Пайри действительно пересек Большую Путаницу и видел ту гигантскую крылатую бесшерстную, которую я мельком увидела во сне?

Надежда заставила мой мех зашевелиться.

– Ты думаешь, мой брат был там?

Хвост Сиффрина взметнулся над травой.

– Я не знаю, как еще объяснить то, что ты видела.

Трудно было представить, что благодаря какому-то сну мне удастся найти то место, где находится мой брат, и снова встретить своих родных, отыскав ту крылатую бесшерстную. Это казалось каким-то безумием. Но я вспомнила, что говорил папа: он оставил свой дом в Диких землях, потому что увидел во сне маму.

«Сны – это начало».

Мое сердце подпрыгивало от возбуждения, хвост колотил по земле – тук-тук-тук…

– Я должна идти! – взвизгнула я. – Он, наверное, все еще где-то там! Ведь я снова видела бесшерстную в последнем сне!

– Тот каменный двор находится на пути из Серых земель. Если мы не найдем Пайри, то отправимся прямиком в Дикие земли и я отведу тебя к Джане.

Мои губы дернулись. Я должна была найти Пайри!

– Ты можешь мне точно объяснить, где это? Я не стану больше тебя беспокоить. Уверена, ты и так слишком занят. Всеми этими… лисьими знаниями.

Мне не нравилось то, как он держался со мной, постоянно диктуя, что мы будем делать. Это ведь мои родные пропали, и именно я обязана была отыскать их.

Правое ухо Сиффрина опустилось, на морде отразилось легкое раздражение.

– Я ведь не Старейшина. Это они хранят лисьи знания. А я просто посланец. – Его хвост поднялся над травой и раздраженно завертелся. – Будет лучше, если я тебя провожу. Ночь полна всяких опасностей. А ты даже мышь поймать не можешь. И как ты собираешься защищаться?

– Я прекрасно могу позаботиться о себе, – холодно произнесла я.

Я отступила к деревянной норе, стараясь не встречаться взглядом с Сиффрином. Интересно, есть ли какой-нибудь способ найти ту крылатую бесшерстную без его помощи? Я пыталась вспомнить картинки из своего сна, но они расплывались в тенях.

Страх сжал мои задние лапы, бока обожгло болью.

Вокруг меня были лисицы, от их меха пахло тлеющими углями. Я не смогла бы убежать…

– Что такое? – Сиффрин внимательно смотрел на меня, свесив голову набок.

Наверное, я вскрикнула.

Он наблюдал за тем, как я слегка встряхнулась и повернулась, чтобы обнюхать свой бок. Потом осторожно подняла заднюю лапу, вытянула ее.

– Все в порядке… но когда я думаю о той каменной бесшерстной в большом дворе, я себя плохо чувствую. Как будто там случилось что-то плохое. Запах углей… Это был запах стаи Карки.

Нос Сиффрина напрягся.

– Но ты ее по-прежнему видишь? Крылатую бесшерстную? Ты можешь представить тот двор, как будто ты там?

Я сказала «да», тихонько взвизгнув.

– Что ж, Пайри, возможно, в опасности… но он все еще жив.

Я насторожила уши:

– Ты правда в это веришь? Я бы не увидела ту бесшерстную, если бы…

Я не смогла договорить. Тревога вгрызалась в мой живот, когда я думала о брате. Неужели он там один, без мамы, папы и бабушки? Неужели те злобные лисицы поймали его и увели с собой?

– Идем, детеныш! – Сиффрин побежал вперед, призывая меня за собой. Он направился к тропе вдоль норы бесшерстных. – Если Пайри грозит беда, мы не должны терять время.

Он был прав. Сейчас значение имело лишь одно – поиск моих родных.

Я побежала за Сиффрином к дороге смерти. Он осторожно посматривал в обе стороны, потом пополз возле стены, и его рыжий мех растаял в тени. По моему телу пробежала волна облегчения, напряжение ушло с задних лап. Дело было не только в том, что Сиффрин собирался отвести меня к тому двору с каменной бесшерстной. Я, конечно, никогда бы ему в этом не призналась, но я чувствовала себя куда спокойнее рядом с этим рыжим лисом.

Однако, двигаясь за белым кончиком его хвоста, я должна была напомнить себе об осторожности.

Меня не оставляло ощущение, что на самом деле Сиффрин – нечто большее, чем кажется, что он не сказал мне всего, что знает. Тайны бурлили вокруг меня невидимыми клубами, замутняя мысли точно так же, как искусство истаивания обманывало взгляд.

«Что было видимым, теперь невидимо; что ощущалось, становится неощутимым…»

Мне не слишком нравилось то, что Сиффрин говорил о Старейшинах с их лисьими знаниями и таинственными силами. Я вспомнила, как Сиффрин предупреждал, что Джану не следует беспокоить «мелкими проблемами». Я наблюдала за тем, как он резко повернул к дороге смерти, ближе к серой старой изгороди. Меня снова охватило недоверие и негодование. Его семья наверняка живет в безопасности в Диких землях. Какое ему дело до того, что случилось с моими родными?

Но я проглотила раздражение. У меня просто не было выбора, мне приходилось держаться Сиффрина: он был единственным, кто мог отвести меня в тот двор. Но у меня уже созревал некий план. Когда мы доберемся до каменной бесшерстной, я найду Пайри и остальных родных. И я не позволю Сиффрину увести моего брата в Дикие земли. Я провела языком по зубам, ощущая острые края клыков. Может, в одиночку я и не справлюсь с Сиффрином… но если рядом будут все мои родные, я стану непобедимой.

Я вспомнила о том, как папа облизывал мне уши.

Почувствовала прикосновение носа мамы к моему носу.

Я всем была обязана моим родным, а вот Старейшинам не была обязана ничем.

Мы бежали под светящимися шарами Большой Путаницы. Сиффрин время от времени останавливался и принюхивался к ветру. Он уводил меня в сторону от шумных проходов, где собирались бесшерстные, чтобы пошуметь и покормиться, – вдоль темных притоков реки смерти, где можно было увидеть лишь немногих бесшерстных.

– Собака! – проворчал он негромко.

Мы выскочили на ближайшую зеленую полосу. Спрятавшись за вьющейся зеленью, Сиффрин замер. Я сделала то же самое, крепко прижав лапы к земле, а взглядом обшаривая дорогу смерти в поисках собаки. Двое бесшерстных остановились на расстоянии нескольких хвостов от нас, что-то тявкая друг другу. Они не видели нас в зелени и не могли учуять своим слабым нюхом. Через несколько мгновений они ушли.

Я повернулась к Сиффрину, вопросительно глядя на него, но его взгляд был сосредоточен на повороте дороги смерти. Позади нас в зелени пробиралось какое-то живое существо, может быть крыса. Оно, вообще-то, шло прямиком к нам, его маленькие лапы приминали траву. Сиффрин даже не шелохнулся. Я проследила за его взглядом, посмотрев на поворот дороги смерти. Там ничего не было, только серые камни. Но уже через мгновение появилась пушистая белая собака. Рядом с ней шагала бесшерстная. Она приноравливала свой шаг к веревке на шее пса. А тот, вместо того чтобы попробовать освободиться, похоже, был вполне доволен, топая рядом с бесшерстной. Они прошли по дальнему берегу, даже не посмотрев в нашу сторону.