— Расскажи анекдот.

— Какой еще анекдот?

— Любой. Чтобы переключиться на что-то другое.

— Не получится, — уверенно качнул головой Рушан.

— Ты же даже не пробовал.

— Ну хорошо. — Рушан поправил мятую шляпу на голове и глубоко вздохнул: — Однажды шах Бадур-Аль-Бадин велел своему старшему евнуху Ильшасу привести всех его жен. А было их у шаха по одной на каждый день года. То есть ровно триста шестьдесят пять…

— Это точно анекдот? — перебил Димон.

— Ну да… А в чем проблема?

— Нет, все нормально, — мотнул головой Димон. — Продолжай.

— А сделал он это потому, что случайно услышал, как визирь Турхан-Ибн-Улла шепнул главному военачальнику Ильсуру-Тах-Да-Беку, что самая красивая жена у шаха та, у которой родинка в форме сливы на левой ляжке. Шаху, разумеется, стало интересно, откуда визирь знает про родинку? Но при этом он оказался еще и немало озадачен, поскольку понял, что понятия не имеет, у какой из его жен на левой ляжке родинка в виде спелой сливы. Нужно было со всем этим разобраться. И вот Ильшас по приказу шаха ввел в его покои первую жену. Звали ее Гюзель. У нее были огромные, как у серны, глаза цвета темного меда, волнистые волосы, ниспадающие до пояса, а талия у Гюзель была такой, что шах, если бы захотел, смог бы обхватить ее, соединив кончики пальцев рук…

— Вот такая? — Димон показал Рушану руки, соединив средние и указательные пальцы.

— Ну да, — кивнул тот.

— Явное преувеличение… Или… — Димон в задумчивости потянул за свисающий кончик банданы. — Или все же преуменьшение?

— Это просто метафора.

— То есть на самом деле шах не мог обхватить талию Гюзель ладонями?

— Скорее всего, нет. Если, конечно, цапалки у него не были похожи на клешни лобстера.

— Хорошо, — кивнул Димон. — Продолжай.

— Когда Ильшас ввел Гюзель в покои шаха и удалился, Бадур-Аль-Бадин обратился к жене, вежливо и почтительно: «Скажи, о жена моя! Нет ли у тебя на левой ляжке родинки в форме зрелой сливы?»

Димон хлопнул Рушана по коленке.

— Классная история.

— Но я ведь только начал, — озадаченно посмотрел на него Рушан.

— Ну, я уже примерно представляю, что будет дальше. Шах будет поочередно обследовать все триста шестьдесят пять своих жен на предмет обнаружения родинки. И, надо полагать, ни у кого ее не найдет. Суть же истории в том, что не нужно слушать чужую болтовню.

— Не совсем так, — возразил Рушан. — Бадур-Аль-Бадин обнаружил родинку в форме спелой сливы на левой ляжке двести восемьдесят седьмой жены.

— Вот же незадача, — цокнул языком Димон. — А я-то полагал, что все хорошо закончится.

— Все действительно закончится хорошо.

— Шах разве не прикажет удавить жену, а вместе с ней и главного военачальника?

— Ты бы так поступил?

— Я не шах. И у меня нет ни одной жены. Поэтому мне трудно представить себя на его месте.

— Тогда послушай, что было дальше.

Димон демонстративно посмотрел на часы.

— Время!

Они разом поднялись на ноги.

— Подгоняй машину к входу через десять минут, — сказал Димон.

— Что так долго? — удивленно приподнял тонкую бровь Рушан.

— Боюсь, родителей придется уговаривать, — Димон недовольно дернул щекой. — Провинция.

Рушан с пониманием кивнул.

— Если, когда подъедешь, дверь все еще будет закрыта, сделаешь круг по кварталу. Если снова закрыта…

— Делаю еще один круг.

Димон улыбнулся и хлопнул Рушана по плечу. Рушану ничего не надо было объяснять. Он и сам отлично знал, что нужно делать.

Рушан подтянул пояс плаща, засунул руки поглубже в карманы и пошел в сторону дороги.

— Постой, — окликнул его Димон.

Рушан обернулся.

— К чему ты начал рассказывать мне эту историю про шахский гарем?

— Ты попросил рассказать анекдот.

— Да. Но почему именно этот?

— Не знаю, — пожал плечами Рушан. — Случайно в голову пришло.

— Точно? — прищурился Димон.

— А ты что подумал?

— Ничего.

Димон махнул рукой и, обогнув памятник неизвестно кому, который в данный момент, по его хотению, был памятником Пржевальскому, побежал вниз по тропинке, ведущей прямо к входу в поликлинику.

Вера порывисто поднялась на ноги.

Ножки стула скрипнули по ламинату.

Стоявшая перед ней на столе пустая чайная чашка опрокинулась.

— Вы… Вы — сумасшедший! — бросила она в лицо Соломону Юрьевичу.

Возможно, это было не самое умное, зато самое простое объяснение из тех, что пришли ей в голову.

Шток даже с места не двинулся. Он сидел, положив руки перед собой и почти неслышно постукивая пальцами по столу. Череда коротких и длинных ударов была похожа на морзянку.

— Уходите! — Вера рукой указала на дверь. — Уходите немедленно!

— А как же чай? — спокойно, как ни в чем не бывало спросил Соломон Юрьевич.

— Чего вы добиваетесь? — в отчаянии взмахнула руками девушка. — Что вам от нас нужно?

А в голове будто заноза свербила мысль: «Куда подевался Димон? Почему его нет, когда он так нужен?» Непонятным образом именно Димон представлялся Вере тем самым человеком, который мог спасти ее от падения в безумие.

— Быть может, вам это покажется странным, но абсолютно ничего. Мы просто помогаем людям, которые, как и мы сами, попали в беду не по своей вине.

— То есть у вас тут колония вампиров? — криво усмехнулась Вера.

— Как я сказал, этот термин давно уже не употребляется. Но, в принципе, да, можно и так сказать. — Соломон Юрьевич протянул руку через стол и, взяв двумя пальцами за края, поставил чашку на блюдце. — Сядьте, Вера Викторовна. Сядьте. Вам все равно придется выслушать меня до конца. Недопустимо принимать решение, не имея всей информации. Я просто не могу вам такое позволить.

Вера не имела ни малейшего желания слушать весь тот бред, что нес Соломон Юрьевич. Она не могла взять в толк, зачем он все это ей рассказывает? И по этой причине чувствовала себя пред ним будто голой. Не понимая истинных намерений собеседника, она не знала, что делать и как себя вести.

Поскольку Соломон Юрьевич не выказывал намерения покинуть дом, первым желанием Веры было уйти самой. Просто уйти, оставив его одного. Пускай пьет чай и рассказывает самому себе сказки про вампиров и оборотней. А она пойдет в магазин. Скажет Марте, что дома ей совершенно нечего делать. А в магазине всегда найдется чем заняться.

Вера даже сделала шаг в сторону двери. Но все же успела подумать о том, что это, пожалуй, самое глупое решение. Если уж Соломон Юрьевич Шток, глава поселка, захочет с ней поговорить, он найдет способ сделать это. А если так, может быть, лучше не оттягивать неизбежное, а дать ему высказаться прямо сейчас? Пускай Соломон Юрьевич поделится с ней своей бредовой конспирологической теорией о всемирном заговоре власть имущих против группы благородных вампиров, к каковым он, судя по всему, и себя причислял. Можно даже подыграть, сделав вид, что она готова ему поверить. Но потом, как только он уйдет, нужно собираться, хватать Андрейку и бежать отсюда немедленно. Оставаться в поселке, которым руководит безумец, уверенный, что живет в мире «Сумерек», было бы еще большим безумием. Соломон Юрьевич прав на счет одного — возвращаться домой нельзя. Там их не оставят в покое. Но у Веры была двоюродная сестра Марина в Самаре. Они редко виделись, но Вера была почти уверена в том, что Марина приютит их с Андрейкой на какое-то время. Денег, что у нее имелись, должно было хватить на дорогу в один конец. Ну а дальше… Дальше будет видно.

Кроме того, Веру задели за живое слова Соломона о том, что можно предотвратить развитие альтера и даже сделать из него обычного человека с помощью какой-то очень простой диеты. Кто знает, а вдруг такое средство действительно существует? Что-то из народной медицины? То, что отказываются признать медики с дипломами. Пусть даже это средство помогает не каждому, пусть одному из десяти, все равно, если способ справиться с болезнью альтера существует, значит, у них с Андрейкой есть шанс.