— Прекрасная лошадиная логика, — согласился голем Гранди.

— Я разрешаю тебе устроить все так, как ты предлагал, — сказал Бинку демон. — Мне совершенно безразличны ты и твое благополучие, но я уважаю условия пари. От вашего общества я хочу лишь одного: чтобы никто не тревожил меня в моем убежище. В противном случае я буду вынужден предпринять что-нибудь такое, о чем вы горько пожалеете, например очистить поверхность вашей планеты сплошной стеной огня. Итак, вполне ли доступно для твоего жалкого умишки я изложил свою волю?

Бинк вовсе не считал, что его умишко так уж жалок по сравнению с умом демона. Это существо всемогуще, но не всеведуще, оно всесильно, но не всезнающе. Однако было бы неполитично указывать на это демону в данный момент. Бинк не сомневался, что демон не преминет уничтожить всю жизнь в Ксанфе, если его рассердить. Таким образом, Бинк лично заинтересован в том, чтобы демон оставался довольным, и должен следить, чтобы никакой идиот вроде него самого не потревожил демона. Выходит, его таланту придется расширить поле деятельности, о чем демон несомненно знает.

— Понятно. — И тут Бинка озарила блестящая идея: — Но охранять твой покой будет намного проще, если мы с самого начала не оставим никаких концов, таких, как, например, потерявшийся волшебник или законсервированный кентавр.

Чери тут же встрепенулась:

— Бинк, ты гений!

— Этот, что ли? — спросил Иксанаэнный. Он сунул руку сквозь потолок и достал отвратительный скелет — Если хочешь, я могу его оживить…

Когдау Бинка прошел первоначальный шок, он заметил, что скелет намного больше того, которым пользовался Хамфри.

— Э, нет, не этот, — сказал он с облегчением, — поменьше, эдакий… ну как гном. И живой.

— Ах, этот. — Демон сунул руку сквозь стену и достал оттуда Хамфри, изрядно потрепанного, но живого.

— Вы вовремя добрались до меня, — проворчал волшебник, — у меня там, в завале, уже кончался воздух.

После этого демон сунул руку сквозь пол. Оттуда он вытащил Честера, окруженного оболочкой из поблескивающей озерной воды. Как только он поставил Честера на землю, оболочка лопнула, вода испарилась и Честер начал озираться.

— Так ты решил отправиться купаться без меня! — строго сказала Чери, — В то время как я сижу дома и нянчусь с твоим жеребенком, ты шляешься по округе…

Честер нахмурился:

— Я шляюсь по округе потому, что ты проводишь все время с жеребенком!

— Ну, не стоит… — вмешался Бинк.

— А ты не встревай, — прошептала Чери, подмигнув Бинку. И снова обрушилась на Честера: — Да все потому, что он такой же, как и ты! Я не могу удержать тебя, чтобы ты не рисковал своим дурацким хвостом в разных опасных идиотских авантюрах, ты ведь просто большой и глупый жеребенок, но, по крайней мере, у меня останется он, чтобы напоминать мне о…

— Если бы ты обращала на меня побольше внимания, я бы побольше сидел дома! — возразил Честер.

— Ну ладно, теперь я буду уделять тебе больше внимания, лошадиная твоя башка, — сказала Чери, целуя его, в то время как арена растаяла, а вокруг них стала образовываться уютная комнатка, — Ты мне нужен.

— Правда? — благодарно переспросил он. — С чего это ты так?

— Чтобы сделать еще одного жеребенка, дурачок! Но теперь такого, который был бы похож на меня, и ты мог бы с ним гулять…

— Ага! — сказал он, внезапно загораясь этой идеей, — Может, прямо сейчас и начнем? — Тут он огляделся, вспомнив, где находится, и даже по-настоящему покраснел. Голем хихикнул, — Хм, ну, всему свое время.

— С Четом ты тоже мог бы немного погулять, — продолжила Чери, — тогда ты сумеешь помочь ему найти его талант, — В ее голосе не было и намека на то, что ей неприятно произносить это слово.

Честер с удивлением уставился на нее:

— Его… ты хочешь сказать…

— Ах, Честер, брось, — фыркнула она, — ты по десять раз на дню бываешь не прав. Могу я ошибиться раз в жизни? Не скажу, что мне это нравится, но раз уж магия является частью общего наследия кентавров, я просто должна с ней смириться. В магии тоже есть своя польза, в конце концов, ведь это она вернула мне тебя — Чери помолчала, искоса поглядывая на него, и добавила: — На самом деле я бы даже с удовольствием немного послушала твою игру на флейте.

Честер удивленно посмотрел на нее, потом на Бинка, сообразив, что кто-то успел проболтаться.

— Ну, это можно будет устроить в уединенной обстановке… В конце концов, мы ведь кентавры.

— Какая ты все-таки скотина, — сказала Чери, махнув в его сторону хвостом.

Уж если Чери усвоила урок, то усвоила его на славу!

— Похоже, как бы скучно все это ни было, ситуация устраивает всех, — заметил демон. — А теперь, если вы готовы удалиться и больше никогда не возвращаться…

Однако Бинк еще не был полностью удовлетворен. Он не доверял внезапному великодушию демона.

— Ты действительно будешь ублаготворен, если окажешься навечно отгороженным от нашего общества?

— Вы не можете отгородить меня, — заметил демон, — я — источник магии. Вы можете только отгородить себя. Я буду наблюдать и вмешаюсь, как только сочту нужным… чего, скорее всего, никогда не произойдет — ваше общество меня мало интересует. Как только вы удалитесь, я забуду о вас.

— Ты обязан, по крайней мере, поблагодарить Бинка за то, что он тебя освободил, — сказала Чери.

— Я уже отблагодарил его, сохранив ему ничтожную жизнь, — сказал Иксанаэнный, и Бинк мог бы подумать, что демон раздражен, если бы не знал, что это не так.

— Он заслужил свою жизнь! — возразила Чери. — И он заслужил большего!

Бинк попробовал предостеречь ее:

— Не раздражай его, он, моргнув глазом, способен превратить нас в ничто… — прошептал он.

— Даже не моргнув, — согласился демон.

Один глаз демона дернулся, будто хотел моргнуть.

— Бинк тоже, не моргнув глазом, мог оставить тебя гнить здесь еще несколько столетий, — запальчиво воскликнула Чери, — и все это он сделал благодаря тому, чего ты никогда не поймешь: благодаря человечности!

— Слушай, кобылица, ты меня заинтриговала, — проворчал Иксанаэнный, — Это правда, что я всемогущ, но не всеведущ, но полагаю, я способен понять человеческие мотивы, если задумаюсь о них.

— Попробуй! — воскликнула она.

Тут даже Честер занервничал.

— Чего ты добиваешься, Чери? — спросил он у нее. — Ты что, хочешь, чтобы он нас всех уничтожил?

Демон взглянул на Гранди:

— Эй, ты, половинчатый! Под тем, что она сказала, действительно что-то скрывается?

— А мне-то какое до этого дело? — спросил голем.

Демон поднял один палец. Вокруг голема засиял свет.

— А вот такое.

Свет будто впитался в голема, и — опа! — теперь уже Гранди не был штуковиной из шнурков и глины. Теперь он стоял на живых ногах и у него было живое лицо. Он превратился в эльфа.

— Я… я настоящий! — воскликнул он, затем почувствовал на себе взгляд демона и вспомнил про его вопрос, — Конечно, скрывается! Это входит в понятие чувствующего существа. Ты должен смеяться, плакать, испытывать печаль и благодарность, и… и это самая замечательная вещь на свете…

— Тогда мне следует об этом задуматься, — согласился демон, — через столетие или два, когда разберусь со своими новыми правилами, — Затем он опять обратился к Чери: — Если я сделаю тебе подарок, это удовлетворит тебя, кобылица?

— Мне ничего не надо, — сказала она, — у меня уже есть Честер. Речь идет о Бинке.

— Тогда я дарю Бинку одно желание.

— Нет, не то! Чтобы доказать, что ты что-то понял, подари ему что-нибудь замечательное, о чем он сам бы и не подумал.

— Еще одна загадка, — сказал демон и задумался, затем вытянул руку и поднял Чери. Бинк с Честером тревожно напряглись, но в этом жесте не было ничего враждебного. — Этого достаточно?

Демон поднес кентаврицу ко рту. Бинк с Честером опять тревожно вздрогнули, но демон всего лишь шептал. Его рот был столь огромен, что, когда он шептал, все тело Чери вздрагивало. И в то же время остальным его слова не были слышны.