Прыгун очутился рядом с ними — то ли перепрыгнул, то ли перелетел.
— Умно придумано! — одобрительно протрещал он, — Брось еще одну вон туда, а я опущу вас на землю без шума и пыли.
— Сейчас, — согласился Дор и погрозил девушке: не вздумай завопить.
А она уже открыла рот.
— Ущипну, — предупредил он.
И девушка покорилась. Даже сама протянула ему жемчужину. И это избавило его от неловкости — лезть в нагрудный карман ее передника.
— Поведай свою тайную печаль, — обратился он к очередной жемчужине.
— Я искренне презираю некультурных людей, столь дурно обращающихся с культурными особами! — гневно зазвенела жемчужина.
Барахолка устремилась за новой добычей.
— Ко-мок! — раздался издалека победный карк. Барахолка умела обращаться с культурными особами.
Мало-помалу все жемчужины перебрались к ней. Оказавшись на земле, путешественники могли сказать: отныне мы в бедности, но в безопасности. От птицы они избавились. Дор запасся несколькими веточками — на случай, если страдающая вещизмом птица приблизится вновь, — и путники заторопились прочь от опасного места.
— Видишь! — крикнуло колечко, о котором Дор позабыл. — Я исполнила твое желание! Ты на земле и в безопасности!
— Без тебя ни шагу, — согласился Дор, хотя в душе сильно сомневался в этом.
Раз птица унесла их в правильном направлении, сейчас они находились, по мнению Дора, неподалеку от замка Ругна. Но приближалась ночь, и продолжать путь становилось небезопасно. Поужинали чечевицей с чечевичного дерева, запили джон-чаем с медовой травой. Прыгун попробовал медовой травы и заявил, что предпочитает блошиную. Девушка в конце концов перестала бояться паука и даже позволила привязать себя на ночь.
— Раньше я только жуков и волшебных животных, которые на земле, боялась, а теперь и птиц на деревьях буду опасаться, — простодушно призналась она.
Удобно устроившись на шелковых нитях, путешественники могли не бояться никаких опасностей — ни с земли, ни с неба.
«Пауки все-таки большие умницы», — решил Дор.
Паук быстро уснул, утомленный бурными событиями дня. А Дор и девушка завели разговор. Говорили они тихо, чтобы не привлечь какого-нибудь хищника.
— Откуда ты? — спросила девушка. — И куда идешь?
Дор ответил кратко, избегая подробностей о возрасте и родных местах. Явился, мол, из чужой земли. Чужой и далекой, но очень похожей на эту. А путь держит к повелителю зомби, у которого хочет взять лекарство, чтобы помочь одному другу. Прыгун пришел с ним вместе. Прыгун — его верный друг. Без Прыгуна они остались бы навечно в гнезде барахолки.
Девушка рассказала столь же незамысловатую историю:
— Родом я из Западного форта, что на берегу моря, где растут тыквы с глазками. Мне семнадцать лет. Иду в новый королевский замок, чтобы найти там свое счастье. Когда я переходила через горы — долиной идти нельзя, поскольку там обитают тигровые лилии, большие охотницы до сладкого, а я ведь сладкая, — птица-барахолка заметила меня. Увидела я ее да как закричу, как ногами затопаю — словом, все, как барышням полагается, — но прилетела птица… ну что слова тратить, ты все знаешь.
— Мы тоже идем в замок, — сказал Дор, — Если хочешь, поможем тебе добраться.
Значит, и девушка идет в замок. Все в этой стране идут в замок. Не странно ли? Нет, не странно. Замок Ругна — светский и магический центр Ксанфа. Поэтому он притягивает всех и каждого.
Незнакомка по-девчоночьи захлопала в ладоши и покачалась на нитке, очень соблазнительно — до чего же она соблазнительна!
— И ты в замок? Вот здорово!
Он и сам обрадовался. Как же не радоваться, если рядом такая девушка?
— А зачем ты идешь в замок? — спросил он.
— Собираюсь наняться там служанкой, а потом совершенно случайно повстречать знатного дворянина, и чтобы он полюбил меня без памяти и увез с собой, и я буду жить потом счастливо в его богатом доме и только вспоминать, что и не мечтала когда-то о такой доле, что боялась умереть в прислугах.
«Какая же она наивная, — мысленно вздохнул Дор. — Ну зачем дворянину брать в жены простую служанку?»
Но у него хватило благоразумия не спорить. И тут он вспомнил, что, увлекшись одним — визги, локоны, ножки, — упустил другое: он все еще не знает ее имени.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Разве я не сказала? — нежно рассмеялась девушка. — Милли — вот как.
Дор затих, словно громом пораженный. Ну конечно! Как же он раньше не признал! Милли! Моложе прежней на двенадцать лет. На восемьсот двенадцать лет. Такой она была до его рождения — юной, неопытной, полной надежд и бесконечно чистой.
Не отягощенной мрачным опытом восьми веков призрачной жизни наивной милой девчонкой. Почти его ровесницей.
Почти ровесница? Между ними не всего пять лет, а пропасть в пять лет! Она уже взрослая женщина, а он сопливый…
— Как бы мне хотелось быть мужчиной! — горячо прошептал он.
— Готово! — объявило колечко. — С этой минуты ты мужчина!
— Что? — не поняла Милли.
Конечно, Милли не узнала своего воспитанника. Он в чужом теле и вообще родится только через восемь веков.
— Я бы очень хотел…
— Приказывай, — услужливо сказало кольцо.
Он хлопнул себя по голове:
— …избавиться от этой проклятой блохи и хоть немного поспать.
— Погоди, — возразило кольцо, — Я, конечно, всесильно, но ты загадал два желания сразу!
— Выбираю сон, — согласился Дор.
Вскоре ему приснился сон. Он стоит около большущего нарядного пряничного куста, и ему ужасно хочется пряника, особенно вон того, золотого, что висит ближе других; но волшебное заклинание охраняет пряники. Он знает, что может сорвать пряник осторожно и не разбудить волшебство, но куст растет во дворе какого-то дома. Он боится, что это чужой куст и чужие пряники. Куст очень высокий, самые привлекательные пряники висят высоко. Но он стоит на волшебных ходулях, длинных и крепких, поэтому легко может дотянуться. Но смелости не хватает. Не хватает.
При этом он помнит, что ребенком никогда не любил этих самых пряников. И его удивляло, что другие их так обожают. А теперь аппетит пробудился и в нем. Неожиданно вспыхнувшая любовь к пряникам его встревожила…
Дор проснулся в смятении. Озабоченный Прыгун смотрел на него во все глаза:
— Не захворал ли ты, дружище Дореми?
— Меня посетила сивая кобыла бреда!
— А эта болезнь опасна?
— Понимаешь, есть такие волшебные лошади, полупризрачен. Они являются ночью и пугают спящих, — объяснил Дор. — Когда людям снится что-нибудь ужасное, они и называют это лошадиным кошмаром.
— Присказка, значит, у вас такая, — протрещал Прыгун. — И к тебе, стало быть, пришла такая лошадь. Женского пола?
— Да. Я очень хотел на ней прокатиться, но боялся, что упаду с ее золотой спины… Мамочки, что я несу!
— Не обижайся, приятель, — протрещал паук, — Я еще плохо знаю ваш язык, да и тебя самого плохо знаю. Ты, часом, еще не мальчишка? Мне кажется, ты совсем зеленый.
— Угу, — буркнул Дор. Не паук, а прямо профессор какой-то!
— И лет для настоящего сватовства тебе маловато?
— Угу.
— А эта, с желтой паутиной, спящая самка твоего вида — она, надо понимать, взрослая?
— Угу.
— Значит, все устроится, дружище. Подожди чуток — и все будет в порядке.
— А вдруг ее сердце… принадлежит другому?
— В этом деле королей нету. Понравишься — с тобой пойдет.
— Чем понравлюсь?
— Узнаешь, когда время придет, — с ухмылкой протрещал паук.
— Ты прямо как король Трент, — уныло заметил Дор.
— Король Трент, сдается мне, мужчина, и годов ему не много, но и не мало.
И опять Прыгун попал в цель! С таким другом не пропадешь. И наплевать, что паук.
Милли зашевелилась. Надо прекращать разговоры. Да и светает уже. Надо поесть и продолжить путь к замку Ругна.
Дор переговорил, как обычно, с камнями и ветками, определил путь, и только после этого они двинулись. На этот раз дорогу им пересекла широкая река. Что за река такая неожиданная? Понятно, за восемь веков русло могло измениться, пересохнуть.
