— Что случится, если армия зомби опоздает? — спросил Дор.

— Случится смерть и разрушение, — ответил Мэрфи. — Жаль замок, он так красив, жаль человеческие жизни. Надо ослабить проклятие, прежде чем ход событий станет неуправляемым.

— Глазом моргнешь — и гоблины утихомирятся, осады не будет? — недоверчиво спросил Дор.

— Не совсем так, но ослабить могу. Это в моих силах.

— Как-то не верится. Противники, гарпии и гоблины, уже идут сюда, уже близко. Неужели по твоему приказу они повернутся и уйдут домой?

— Талант короля Ругна — изменять предметы в собственных целях. Мой талант — изменять обстоятельства, чтобы вмешиваться в замыслы других. Две стороны одной медали. Сейчас надо всего-навсего решить, чей талант сильнее. Крови и разрушений можно избежать. В сущности, я сожалею, мне отвратительны…

— Но кровь уже пролилась! — гневно воскликнул Дор. — Как называется эта чудовищная игра?

— Чудовищная игра называется соперничеством могущественных политиков, — спокойно ответил Мэрфи.

— Вы играете, а при этом обыкновены издевались над моим товарищем, я сам стоял на краю гибели, мы с Прыгуном чуть не убили друг друга, — укорял Дор. Его словно прорвало. — И Милли пришлось согласиться стать женой повелителя зомби… — И тут он с досадой остановил свою речь.

— Значит, ты интересовался девушкой, но вынужден был уступить ее? — тихо спросила Ведна.

— Дело не в этом! — бросил Дор и почувствовал, что краснеет.

— Будем смотреть правде в глаза, — многозначительно произнес Мэрфи, — Девушка подарила свое сердце другому не по моей вине.

— Не по твоей, — уныло согласился Дор. — Я прошу… прошу прошения, волшебник, — добавил он, а про себя отметил, что взрослые — большие мастера извиняться, — Но остальные…

— Я вместе с тобой сожалею о случившемся, — согласился Мэрфи ровным голосом, — Война с замком, скажу тебе, задумывалась как вполне невинное соревнование между королем и мной за установление прав. Я был бы просто счастлив забрать назад проклятие и отпустить чудовищ по домам. Король знал, как повернутся события, и не возражал.

Ругн молчал.

— Позвольте мне спросить, — протрещал Прыгун, которому паутина переводила речи собравшихся, — А что будет, если волшебник Мэрфи победит?

— Наступит хаос, — ответила Ведна. — Власть чудовищ, убивающих людей безнаказанно; власть людей, не знающих иной силы, кроме силы меча и заклинания; разрыв связей, угасание знания, ужас обыкновенских нашествий, умаление человеческого рода в Ксанфе.

— Разве это достойная цель? — вновь протрещал паук.

— Это настоящая жизнь, — ответил Мэрфи. — Выживает сильнейший.

— Выживут только чудовища! — крикнул Дор. — Будет семь или восемь нашествий, одно хуже другого. Запустение станет так велико и ужасно, что только по специально заколдованным тропам люди смогут ходить спокойно. Рои вжиков сделаются бедствием земли. В мои дни гораздо меньше настоящих мужчин, чем в ваши… — Дор резко оборвал речь. Он понял, что проговорился.

— Волшебник, откуда ты пришел? — спросила Ведна.

— Узнать нетрудно! Мэрфи знает.

— Знает и помалкивает, — пробурчал волшебник.

— Своеобразное чувство чести не чуждо и Мэрфи, — искоса глядя на волшебника, сказала Ведна. — Однажды я просила его руки, но налаженному домашнему быту он предпочел все тот же хаос. И осталась я без мужа-волшебника.

— Это был бы неравный брак, — заметил Мэрфи. — Слишком ты высоко замахнулась.

— Если согласиться с твоим определением, волшебник! — с каким-то злорадством усмехнулась Ведна. Потом она снова обратилась к Дору: — Ну вот, расчувствовалась. Вернемся к нашему разговору. Так откуда ты родом, волшебник?

«Она в меня влюбилась», — сообразил Дор и на этот раз очень обрадовался, что жених из него никудышный. Ведна напоминала Гарную Горпыну. С такими ему легко ладить, потому что ни в Горпыне, ни в Ведне нет ни капли очарования и притягательности барышни Милли. Ведна искала мужа, с помощью брака хотела подняться по общественной лестнице.

— Я буду жить через восемьсот лет. Мы, я и Прыгун, пришли из будущего.

— Из будущего! — воскликнул король Ругн. До сих пор он молчал, не вмешивался в разговор, давая высказаться другим, но после такой новости не удержался. — Тебя изгнал соперничающий волшебник? — спросил король.

— Нет, в моем поколении я единственный с такими способностями. Сюда я пришел, чтобы кое-что найти. Мне кажется, в будущем я стану королем, как ты, король, и предполагал. Нынешний король хочет, чтобы я обрел опыт… — Очевидно, король Ругн ни с кем прежде не обсуждал положение Дора, и поэтому тот мог сейчас рассказывать о себе что угодно и как угодно. Взрослые умеют выпутываться из трудных ситуаций. Дор с каждым днем все больше ценил это умение. — Мне только двенадцать лет, и я…

— …и ты взял взаймы это тело.

— Да. В обыкновенском теле здесь удобнее всего путешествовать. Там, дома, мое собственное тело оживляет другой человек, заботится о нем. Но я сомневаюсь, что поступки, совершаемые мною здесь, имеют какой-то вес, поэтому стараюсь не вмешиваться.

— Если ты из будущего, то исход спора между мной и волшебником для тебя не тайна, — сказал король.

— Ты ошибаешься. Нет, сначала я в самом деле думал, что знаю, но теперь понял, что ничего не знаю. Замок в мои дни, конечно, уже достроен, но он находился в запустении многие столетия. Замок мог достроить какой-то другой король. Все, о чем я говорил, случится: и нашествия, и запустение, и унижение человеческого рода в Ксанфе. Судя по всему этому, победа за Мэрфи.

— А может быть, все-таки за мной. Если я одержу победу, то отодвину пришествие хаоса. Хаос все равно неотвратим, но я отодвину этот срок.

— И такой ход событий исключить нельзя, — согласился Дор. — С расстояния столетий вообще трудно разглядеть час начала бедствий. Может, они придут через год, а может, через пятьдесят лет. И еще — в мои дни гоблины обитают только под землей, а гарпии встречаются довольно редко. Как-то все не вяжется. Мне трудно разобраться.

— Ну что ж, чему быть, того не миновать, — вздохнул король. — Я считаю, что по сравнению со столетиями наши поступки почти ничего не значат. Я надеялся основать династию, чтобы в Ксанфе царили мир и покой, чтобы эта земля процветала многие века, но судьба противится моим мечтам. Глупая самонадеянность — верить, что способен влиять на ход истории. И я от такой самонадеянности стараюсь избавляться. И все же оставляю за собой право делать все, что в моих силах. Замок Ругна я оставлю как памятник моей надежде на лучшее будущее Ксанфа. Не будем отступать в наших поступках от наших убеждений, — обратился король ко всем присутствующим.

— Будем бороться с хаосом! — выступил вперед Дор. — Сопротивляться до конца! Сохраним порядок — на неделю, на месяц, на год. И в этом будет наша заслуга.

— Может, и недели не продержимся. Скоро все выяснится, — проговорил Мэрфи.

— Значит, решено, будем защищать замок, — сказал король. — Надеюсь, повелитель зомби успеет вовремя.

Все разошлись по своим местам. И беда не замедлила явиться — с юга под мрачными знаменами к замку Ругна двигалась неисчислимая армия. Армия гоблинов! Земля под их ногами грохотала так, что стены дрожали. Дор стоял на угловой северо-восточной башне и всматривался в даль. Били барабаны, ревели трубы, поддерживая солдатский шаг. Армия гоблинов устелила пространство перед замком чудовищным черным ковром. Посверкивали острия маленьких копий; лязг оружия сопровождался каким-то гудением — гоблины глухо мычали в такт ходьбе:

— Раз, два, три, четыре…

— Бей, два, три, четыре…

— Раз, два, три, четыре…

— Бей, два, три, четыре…

И так до бесконечности. В этих словах было мало воображения, но много боевого задора. От них, постоянно повторяемых, начинала гудеть голова.

За гоблинами двигались их союзники. Дор рассмотрел их: шли гномы и тролли, шли эльфы и карлики, шли упыри и гремлины. Каждый отряд нес свое знамя, каждый пел свою походную песню. Отряд за отрядом, отряд за отрядом. Словно чья-то невидимая рука на глазах сшивала из лоскутков громадное пестрое одеяло: зеленый лоскуток — эльфы, коричневый — карлики, красный — гномы, черный — тролли. И все это шевелилось, наступало. Вперед и вперед, ближе и ближе. Сколько их? Тысячи тысяч! Им и воевать не придется. Замок Ругна попросту исчезнет под горой неисчислимых тел. А может, обойдется? Ведь одним числом отвесную стену не возьмешь…