Бинк и Честер, смешавшись с прочими гостями, разошлись в разные стороны. Почти все более или менее известные граждане Ксанфа присутствовали здесь, за исключением разве что кобылицы Чери, без сомнения занятой своим жеребенком, и Хамелеоши, погруженной в свои беды. Да еще доброго волшебника Хамфри, которого ни на какие приемы не заманишь.

Бинк заметил своего отца Роланда, жившего в Северянке. Роланд постарался не смущать Бинка чрезмерной демонстрацией родительских чувств. Они пожали друг другу руки.

— Симпатичные башмаки, сынок.

После сцены с Хамелеошей начало разговора оказалось не самым удачным.

— Только что с дерева, — хмуро заметил Бинк.

— Что поделывал последнее время?

Когда Роланд говорил, из его рта появлялись пузырьки, которые, подрагивая, поднимались к поверхности океана. Если уж королева Ирис устраивала иллюзию, то это была действительно иллюзия! Обычные жители Ксанфа с их разнообразными личными магическими талантами могли лишь безнадежно завидовать работе чародейки. Поэгому-то, конечно, королева и устроила такую демонстрацию.

— Да вот упражнялся с мечом, ковырялся в саду, в общем, обычные дела, — ответил Бинк.

— Насколько я знаю, Хамелеоша должна на днях родить.

— И это тоже, — ответил Бинк, вновь расстраиваясь от сложившейся ситуации.

— Сын придаст жизни смысл.

При условии, что это будет нормальный, талантливый сын. Бинк поспешил сменить тему:

— У нас только что зацвели венерины башмачки. Скоро появятся первые пары.

— Дамы будут очень довольны, — серьезно заметил Роланд, будто услышал очень важную весть.

Внезапно Бинк осознал, что он очень мало чем может похвастаться за последний год. Чего он достиг? Считай, ничего! Неудивительно, что на него напала хандра.

Вокруг потемнело. Казалось, наступили сумерки, отчего в подводном мире тоже все потемнело. При этом рассеянный дневной свет сменился ночным фосфоресцирующим свечением. Плавающие коробочки водорослей вспыхнули, словно крошечные фонарики, а неоновые кораллы ярко выделились, засветившись всевозможными красками. Даже пухлые губки начали испускать слабый свет. Животные светились еще ярче: электрические угри испускали лучи света и стали похожи на прожектора, а многочисленные рыбки превратились в полупрозрачные лампочки. Все это вместе создавало восхитительный эффект.

— Вот бы ее характер был так же хорош, как и ее вкус, — пробормотал Роланд, имея в виду королеву.

— А сейчас мы присудим поощрительный приз, — объявила королева Ирис.

Сама она была освещена лучше всего — ее корона и трезубец испускали лучи света, падающие на обнаженный русалочий торс. Она была мастерицей иллюзий и могла на свой вкус выбрать для себя облик, а вкус у нее есть.

— Насколько я понимаю, это брак по расчету, — продолжил Роланд. Не являясь волшебником, он был наместником короля к северу от Провала, а потому не взирал на королевских особ с почтением провинциала — Должно быть, временами этот расчет с лихвой окупается.

Бинк кивнул, несколько смущенный тем, с каким открытым восхищением его отец рассматривал выставленные напоказ иллюзорные прелести королевы. В конце концов, ему ведь уже под шестьдесят! И все же отец прав. Король не выказывал любви к королеве и держал ее в ежовых рукавицах, что несказанно удивляло тех, кто знал Ирис до замужества. И все же она процветала, несмотря на эти строгости. Те, кто хорошо знал короля, прекрасно понимали, что Трент не только более могущественный волшебник, чем королева, но и более сильная личность. На самом деле, похоже, волшебные земли Ксанфа обрели самого подходящего короля со времен Четвертой волны, когда и был построен этот замок-дворец. Уже произошли значительные изменения: магический шит, который препятствовал проникновению в Ксанф чужаков, снят, и жителям Обыкновении позволено пересекать границу. Первыми, кто перешел границу, оказались отставные солдаты бывшей королевской армии Обыкновении. Они поселились на пустынных землях Ксанфа и стали его законопослушными гражданами. Обязательное требование, чтобы каждый житель Ксанфа проявил магический талант, было отменено, и, к великому удивлению консерваторов, это не привело к всеобщему хаосу. Людей стали ценить и уважать за их поступки, а не за случайный магический талант. Несколько экспедиций провели изучение прилегающих к Ксанфу земель Обыкновении, где не существовало магии, а вдоль границы с Обыкновенней была расставлена цепь постов, чтобы предупредить неожиданное вторжение. Король не уничтожил камня, управляющего магическим щитом, и при необходимости мог вновь установить щит.

Бинк, во всяком случае, не сомневался: король не упускает из виду ничего, что может оказаться приятным или полезным, в том числе и плоть хорошеньких женщин, а королева у него в полном подчинении. Королева могла стать и становилась такой, какой пожелает король, и король не был бы человеком, если бы время от времени не пользовался этой ее особенностью. Вопрос состоял лишь в том, чего он хочет. Эта тема постоянно муссировалась во дворце, и большинство при этом склонялось к мнению, что королю хочется разнообразия. Ведь королева редко появлялась дважды в одном и том же облике.

— Пусть страж ворот доложит нам результаты соревнования! — повелительно объявила королева.

Солдат Кромби не спеша выступил вперед. В своей дворцовой форме он выглядел великолепно, с ног до головы солдат — в королевстве, которое в солдатах вовсе не нуждалось. Он мог прекрасно и отчаянно сражаться как с мечом в руках, так и голыми руками, но играть роль лакея при женщине ему совершенно не нравилось, что он и демонстрировал всем своим видом. Именно потому-то королева так и наслаждалась, помыкая им. Однако она не заходила слишком далеко, так как Кромби присягал на верность королю, а король был к нему благосклонен.

— Победителем… — начал было Кромби, заглянув в свой список.

— Да не так же, идиот! — воскликнула королева и закрыла солдата пестрым расплывающимся облаком краски. Очередная иллюзия, конечно, но весьма эффектная. — Сначала объяви второе место, а потом уж победителя.

Из рассеивающегося облака краски выплыло недовольное лицо Кромби.

— Бабы! — язвительно проворчал он.

Королева улыбнулась, наслаждаясь его бессильной злостью.

— На втором месте после девяти правильных ответов, — он снова нахмурился, — Бьянка из Северянки.

— Мама! — удивленно ахнул Бинк.

— Ей всегда нравилось что-нибудь отгадывать, — с гордостью сказал Роланд. — Я думаю, это от нее ты унаследовал и ум, и красоту.

— А от тебя — храбрость и силу, — сказал Бинк, оценив комплимент отца.

Бьянка степенно выступила на середину зала. Она была интересной женщиной, а в молодости так просто красавицей, и, в отличие от королевы настоящей, ее талант заключался в зубрежке, а не в каких-то иллюзиях.

— Выходит, женская половина опять на высоте, — объявила Ирис, ухмыльнувшись женоненавистнику Кромби, — А приз… — Она выжидающе помолчала, — Швейцар, принеси поощрительный приз, ты его уже должен был приготовить.

Раздражение Кромби перешло почти в ярость, но он все же покорно подошел к наполовину скрытому водорослями шкафчику и извлек оттуда накрытый салфеткой предмет.

— А приз… — повторила королева, — львиный зев в горшочке!

Когда несколько покачивающихся на стебле львиных пастей яростно защелкали зубами, среди собравшихся приглашенных дам прокатился шепоток одобрения и зависти. Львиные зевы очень полезны против домашних насекомых и паразитов у животных, а также прекрасно выполняют обязанности стражей дома. И горе пришельцу, который окажется рядом с таким растением! Но вот расти в неволе они очень не любили, и для этого существовало очень сильное и сложное заклинание. Поэтому, хотя львиные зевы довольно распространены, комнатные экземпляры ценились очень высоко.

Принимая горшочек с призом, Бьянка не скрывала своей радости и с улыбкой отворачивалась, в то время как львиный зев пытался цапнуть ее за нос. Чары для выращивания таких растений в горшочках включали в себя и их безопасность для владельцев, но для того, чтобы растение привыкло к своему хозяину, требовалось время.