— Чирик, — сердито вставил Кромби.

— Кромби тоже честный человек, — поспешно вмешался Бинк, — и в твоей честности, дракон, мы не сомневаемся.

Дракон по-прежнему не сводил глаз с Бинка. Бинк решил, что пришло время рискнуть. Может, дракон настолько глуп, что не понимает смысла их предложения, а может, он не доверяет им. А возможно, просто не знает, как им ответить. Надо рискнуть и проверить последнее предположение.

— Я полезу тебе на спину, — сказал Бинк, — остальные последуют за мной. Перемирие продолжается, пока мы не выберемся из ущелья.

Перемирие. Он оценил этот вид компромисса более года назад, когда они с Хамелеошей заключили перемирие со злым волшебником. Это спасло их от многих несчастий в Глухомани. Похоже, при большой опасности можно договориться с любым врагом.

Он опять обратился к хранящему молчание дракону:

— Если ты мне не веришь, сожги нас прямо сейчас и разбирайся с полушками в одиночку.

Бинк смело обошел голову твари и направился к основанию шеи, откуда у дракона растут передние лапы. Дракон его не спалил. Бинк увидел рану, нанесенную им дракону; из раны капала сукровица, которую тут же, как только она падала на землю, с жадностью поедал один из никелированных монстриков. Чтобы не потерять ни капельки такого лакомства, монстрик выкусывал каменную крошку из дна ущелья. Для своих размеров полушки были самыми прожорливыми хищниками во всем Ксанфе!

Стряхнув с кончика меча наколотого монстрика, Бинк убрал меч в ножны, вытянул руки и подпрыгнул. Его голова и плечи оказались на уровне основания лапы дракона, и, цепляясь за чешуйки, он полез выше. Чешуйки были прижаты к телу, и, если браться за них осторожно, можно не поранить руку. Дракон не шевелился.

— Честер, Кромби, сюда! — позвал Бинк.

Ободренные зовом Бинка и подгоняемые сужающимся кольцом полушек, кентавр и грифон последовали за Бинком. Дракон с опаской покосился на них, но пламя сдержал. Вскоре все трое заняли свои боевые посты. И как раз вовремя, потому что полушки сгрудились так плотно, что от отражаемого ими света даже посветлели стены ущелья. А тень неумолимо приближалась.

— Выжигай проход впереди! — прокричал Бинк дракону. — А мы защитим тебя с флангов.

Бинк вынул меч и наколол на него очередного монстрика.

Дракон изверг чудовищную струю огня. Струя опалила все ущелье, окутав его пламенем и дымом. Эффект был такой, будто в ущелье ударила молния. Падая со стен и сгорая, полушки тоненько пищали, некоторые из них при этом даже взрывались. Полный успех!

— Прекрасно, — объявил Бинк дракону, вытирая слезящиеся глаза: от стен ущелья отразились потоки раскаленного воздуха. — А теперь отходи назад.

Но дракон не шелохнулся.

— Он не может пятиться, — заметил Честер, увидев удивление Бинка, — его ноги для этого не приспособлены. Драконы никогда не отступают.

Бинк догадался, что Честер прав. Тело у дракона очень гибкое, и обычно, чтобы развернуться, он складывается пополам. А нога устроены так, что способны двигаться только вперед. Неудивительно, что дракон никак не отреагировал на предложение Бинка. Оно было просто неосуществимо. Дракон не в состоянии это объяснить, а всякий отказ мог показаться нарушением перемирия. Даже разумное существо задумалось бы, как поступить в такой ситуации, не то что дракон, которого назвать разумным можно только условно. Поэтому дракон и выбрал простую тактику выжидания.

— Значит, нам остается только углубляться в ущелье! — встревоженно воскликнул Бинк. — Или ждать здесь наступления темноты.

Оба варианта были губительны. В полной темноте полушки набросятся на них всей кучей и обглодают их, отщипывая маленькие кругленькие кусочки, называемые полушками. Какая ужасная судьба — быть защипанным до смерти!

Дракон не может бесконечно извергать пламя, ему необходимо подкрепляться. Именно это он и хотел сделать с самого начала, когда погнался за ними. Как только пламя исчезнет, полушки насядут на них всей оравой.

— Дракона не спасти, — заявил Честер. — Садись на меня, Бинк. Теперь нам ничто не мешает, и мы моментом выберемся из ущелья. А Кромби может подпрыгнуть на спине дракона и взлететь.

— Нет, — твердо отрезал Бинк, — этим мы нарушим наше обещание. Мы договорились выбраться все вместе.

— Нет, не нарушим, — раздраженно заметил кентавр. — Мы обещали не нападать на него. Так мы и не будем. Мы просто уйдем.

— И позволим полушкам напасть на него? — докончил его мысль Бинк. — Нет, я наше соглашение понимаю по-другому. Если хочешь, можешь уходить. А я выполню свое обещание — по духу и букве.

Честер покачал головой:

— Ты не только самый храбрый из всех людей, что мне встречались, но и самый человекоголовый.

А это значит храбрый и упрямый. Бинку очень хотелось, чтобы так и было на самом деле. Будучи уверенным в защите своего таланта, он мог идти на риск и выполнять клятвы, которые в противном случае позволил бы себе и нарушить. Кромби с Честером обладали настоящей храбростью, ведь они знали, что могут погибнуть. Бинк опять почувствовал себя виноватым перед ними, потому что не сомневался, что сам-то он из этой ситуации как-нибудь выкрутится. В то же время он твердо знал, что они его не покинут. Таким образом Бинк попадал в сложное положение: он подвергал своих друзей огромной опасности ради того, чтобы остаться честным в том соглашении, которое он заключил с врагом, пытавшимся убить их всех. Где же тут нравственность?

— Раз уж мы не можем двигаться назад, придется прорываться вперед, — сделал вывод Честер. — Передай своему дружку, пусть разводит пары.

Ирония этой шутки не отличалась утонченностью, но и кентавра нельзя назвать эстетом. Вообще-то он просто любящий поспорить задира. Но он был преданным другом. Бинк не мог избавиться от чувства вины. Оставалось только надеяться, что, пока они все вместе, его талант защитит их всех. Может быть.

— Дракон, не можешь ли ты… — обратился Бинк к дракону. — Может, там, впереди, есть выход.

— Может, луна сделана не из зеленого сыра, — проворчал Честер.

Это была насмешка, но она остро напомнила Бинку о его детстве, когда произошло событие, которое кентавры называли затмением. Тогда солнце врезалось в луну и откололо от нее большой кусок, и огромный ломоть сыра упал на землю. Вся Северянка объедалась сыром, пока он не испортился. Зеленый сыр — самое вкусное, что можно придумать, но только в том случае, если сыр достаточно выдержан на небе. И самые лучшие пироги тоже на небе.

Дракон ринулся вперед. Чтобы не свалиться, Бинк поспешно обхватил коленку дракона. Да, это тебе не на кентавре скакать! Кромби, чтобы сохранить равновесие, слегка расправил крылья, а Честер, все еще смотревший назад, начал удивленно пятиться. То, что для дракона было осторожной поступью, остальным казалось сумасшедшей гонкой.

Бинк побаивался, что ущелье начнет сужаться и продвижение вперед станет невозможным. Вот тогда у него действительно произойдет разлад с совестью! Но ущелье и не думало сужаться, а впереди даже немного расширялось. Проход оказался извилистым, поэтому выхода было не разглядеть. Время от времени дракон расчищал путь, извергая языки пламени, но Бинк заметил, что с каждым разом языки слабели. Для пламени требовалось много энергии, а дракон был голоден и начал уставать. Еще немного, и пламя уже не поможет им в борьбе с полушками. А любят ли драконы зеленый сыр? Идиотская мысль! Даже если бы сыр и помог поддержать огонь, все равно луны не видно, а если бы она и была видна, то как до нее добраться?

И тут они оказались у развилки. Дракон остановился в полной растерянности. Какой из путей быстрее выведет их на волю?

Кромби закрыл глаза и, насколько это было возможно на спине дракона, крутанулся. Но опять его крыло нерешительно заметалось от одного прохода к другому и наконец опустилось, признав свою несостоятельность. Похоже, талант Кромби нуждался в знахаре — и это в самое неподходящее время.

— Доверься птичьим мозгам, и они все испакостят, — пробормотал Честер.