Теперь, когда мы описали события, имевшие место в течении шести месяцев, отделявших смерть донны Клары от того дня, когда у дона Пабло происходил в пещере во время грозы разговор с Валентином, мы возвратимся к тому месту нашего рассказа, на котором мы его прервали в третьей главе.

Спустя всего несколько минут после ухода молодого человека дверь хижины Красного Кедра резко отворилась, и внутрь вошли четыре человека.

Это были Красный Кедр, брат Амбросио, Сеттер и Натан.

Они казались печальными и озабоченными, с них катилась вода, точно они только что вышли из реки.

— Ого! — произнес монах. — Что это значит? Ни огня, ни света, да и стол пустой. Вы, кажется, не особенно о нас заботитесь.

Красный Кедр поцеловал дочь в лоб и, повернувшись к брату Амбросио, бросил на него свирепый взгляд.

— Вы здесь не у себя дома, — произнес он внушительно, — не заставляйте напоминать вам об этом, а потому будьте прежде всего вежливы с моей дочерью, если не хотите, чтобы я указал вам на дверь.

— Гм! — злобно произнес монах. — Разве эта девица священный предмет, что вы придираетесь к одному слову, сказанному ей.

— Я не придираюсь, — гневно возразил Красный Кедр, ударив кулаком по столу, — но только мне не нравятся ваши манеры и ваш тон. Говорю вам это, и не заставляйте меня повторять.

Брат Амбросио ничего не ответил. Он понял, что с Красным Кедром лучше не разговаривать об этом, и благоразумно поспешил пресечь готовую вспыхнуть ссору.

Между тем Эллен зажгла при содействии братьев факел, развела в очаге огонь, в котором уже начинала чувствоваться необходимость, и поставила на стол ужин, если не изысканный, зато вполне обильный.

— Senores caballeros, — сказала она приветливо, — садитесь, ужин готов.

Все четверо мужчин уселись за стол с поспешностью людей, сильно проголодавшихся.

Но прежде чем положить в рот первый кусок, Красный Кедр обратился к дочери.

— Эллен, — сказал он нежно.

— Что, отец? — спросила она, поспешно подходя к нему. — Что вы хотите? Вам что-нибудь не хватает?

— Нет, не то, дитя мое, — отвечал он, — мне кажется, по крайней мере, что у нас все есть.

— Что же, в таком случае? — спросила она с удивлением.

— Отчего ты не хочешь сесть с нами?

— Простите, отец, но я не голодна и совершенно не способна ничего взять в рот.

Скваттер вздохнул и сам начал угощать гостей, а Эллен, между тем, ушла в самый темный угол хакаля.

Ужин прошел скучно. Все казались удрученными и поспешно ели, не произнося ни слова.

Утолив голод, все четверо закурили свои трубки.

— Отец, — произнес вдруг Натан, обратившись к Красному Кедру, который сосредоточенно смотрел на дым, поднимавшийся кольцами от его трубки к потолку хижину, — я нашел следы.

— И я также, — заметил монах.

— И я тоже, — сказал скваттер, — ну и что же из этого?

— Как что же из этого? — воскликнул монах. — Вы, кажется, не придаете этому никакого значения! Следы в прерии всегда означают близость врага.

— Какое мне до этого дело? — сказал Красный Кедр, пожав плечами.

— Какое вам до этого дело? — повторил монах, подпрыгнув от удивления. — Вот это мне нравится! Слушая вас, можно подумать, что вы и в самом деле тут не при чем и что вашей жизни не угрожает такая же опасность, как и нашей.

— А кто вам сказал, что я намерен защищать свою жизнь? — произнес скваттер, бросив на монаха взгляд, от которого тот опустил глаза.

— Гм! — произнес брат Амбросио после минутного молчания. — Вы, конечно, можете не дорожить своей жизнью, с этим я согласен — вы довольно ею попользовались. Но вы забыли кое-что, compadre.

Скваттер беспечно выколотил из трубки золу, снова набил ее, закурил и продолжал равнодушно курить, не обратив, по-видимому, никакого внимания на слова монаха.

Заметив это, тот нахмурил брови и сжал кулаки. Но в следующее мгновение он уже овладел собой и продолжал спокойным голосом:

— Да, вы забыли кое-что, compadre, а между тем об этом стоит помнить.

— Что же я забыл?

— Вы забыли о своих детях.

Скваттер бросил на него насмешливый взгляд.

— О, конечно, — продолжал монах, — я не говорю о ваших сыновьях — это сильные и решительные молодые люди, которые всегда сумеют выпутаться, и я нисколько за них не беспокоюсь.

— За кого же вы, в таком случае, беспокоитесь? — спросил скваттер, пристально смотря на него.

— О ком я беспокоюсь? — повторил монах замявшись.

— Да.

— О вашей дочери Эллен. Что с нею будет, если не станет вас? — произнес, наконец, монах.

Скваттер печально опустил голову.

— Это правда, — прошептал он и посмотрел на свою дочь.

Монах улыбнулся. Он понял, что удар был нанесен метко.

— Погубив себя, вы погубите и ее, — продолжал он, — примите это во внимание.

— Что же делать? — проговорил Красный Кедр.

— Принять меры предосторожности. Поверьте мне, нас выследили. Оставаться здесь дальше будет в высшей степени неблагоразумным.

Сыновья скваттера в знак подтверждения опустили головы.

— Очевидно, — сказал Сеттер, — что наши враги напали на наш след.

— И что они не замедлят появиться здесь, — добавил Натан.

— Вы видите, — произнес монах.

— Еще раз спрашиваю вас, что же делать? — спросил Красный Кедр.

— Карай! Убираться отсюда как можно скорее.

— Но куда же нам деться в такое время года? Скоро снег покроет землю, и тогда лишиться крова будет равносильно голодной смерти.

— Да, если остаться в прерии, — многозначительно произнес монах.

— Куда же вы думаете направиться? — спросил скваттер.

— Я-то откуда знаю? На границе с Мексикой есть несколько городов, а в крайнем случае, мне кажется, мы могли бы возвратиться в Пасо-дель-Норте. Там у нас, во всяком случае, найдутся друзья, от которых мы вправе ожидать хорошего приема.

Красный Кедр пытливо посмотрел на монаха и сказал с иронией:

— Говорите прямо, senor padre, у вас есть какая-нибудь причина, чтобы возвратиться в Эль-Пасо? Сообщите-ка нам ее.

— Карай! Вы знаете эту причину не хуже меня! — воскликнул монах, покраснев. — Для чего нам притворяться друг перед другом?