Робсарт мрачно глянул на разглагольствующего брата поверх бокала:

— Вот что, братец: если тебе угодно сказать что-то конкретное, то лучше перестань говорить на еврейском и переходи на добрый английский язык.

Карл невольно улыбнулся и вдруг отметил, что ему симпатична прямота барона. Тут он поймал на себе его пристальный изучающий взгляд и даже поперхнулся от волнения. Синие, проницательные глаза лорда, казалось, пронзают его насквозь.

К десерту разговор все же оживился. По крайней мере, лорд уже не был столь замкнут. Он говорил, что прислуги в Сент-Прайори и в самом деле весьма мало и он привез с собой несколько человек, которым вполне доверяет; их следует зачислить в штат челяди. Также он подберет еще нескольких человек из местных жителей, с которыми предварительно ознакомится и обсудит их достоинства. Обращался барон в основном к дочерям и Стивену. Энтони сидел молча, нервно теребил салфетку и был явно задет, что брат столь откровенно его игнорирует. Обычный домашний разговор, где никто не спешил развлекать гостей. И все же король нет-нет да и ловил на себе взгляды барона. Непроизвольно он стал нервничать, уронил ложку, и, забывшись, поднял ее до того, как подошел слуга. Словно ища помощи, он поглядел на Джулиана. Тот был напряжен и так бледен, что это было видно и в полумраке. Карлу стало еще более не по себе. Не выдержав, он первый поднялся, сказал, что все еще чувствует себя неважно и просит присутствующих его извинить. Он весь похолодел, когда барон задержал его:

— Одну минутку, мистер Трентон. Я бы хотел переговорить с вами.

Карл просто стоял и глядел на него. Краем глаза он заметил, что Ева тоже встала, окликнула отца, стремясь завладеть его вниманием, но говорила какие-то обрывки фраз, ничего конкретного, пока Робсарт жестом не велел ей сесть.

И тут раздался спокойный, почти властный голос Джулиана:

— Прошу прощения, милорд, но и я хотел бы к вам обратиться. Дело мое, как полагаю, достаточно важное, чтобы я рассчитывал на ваше внимание.

Он поднялся и, подойдя к Робсарту, встал, как бы невзначай, между ним и королем.

— Я прошу руки вашей младшей дочери, леди Рэйчел Робсарт.

Воцарилась тишина, стало слышно потрескивание дров в камине.

Карл даже сел на прежнее место, не сводя глаз с Джулиана. Все присутствующие тоже молчали, словно не зная, что сказать. А ведь гость не произнес ничего из ряда вон выходящего: молодой красивый мужчина просил у главы дома соизволения обручиться с его младшей дочерью.

Король взглянул на девушку. Рэйчел тоже выглядела удивленной, потом коротко вздохнула и повернулась к Стивену, словно ожидала от него чего-то. Полковник молчал и выглядел откровенно мрачным. Встретившись глазами с Рэйчел, он попытался улыбнуться, словно стараясь подбодрить ее. Но это было лишь подобие улыбки, жалкая гримаса, в которой таилось что-то вымученное, несчастное. Потом он отвернулся.

Робсарт долго глядел на стоящего перед ним молодого человека:

— Несколько неожиданно, смею заметить.

— Неожиданно лишь в связи с вашим долгим отсутствием, милорд, — как ни в чем не бывало, не повышая тона, заметил Грэнтэм. — Я уже несколько дней живу в замке, общаюсь с Рэйчел Робсарт и могу сказать, что просто очарован ею. Леди Рэйчел девица на выданье, она свободна и находится в поре, когда девушке положено выходить замуж. Почему же я не могу стать подходящей партией для нее? Если она, конечно, не откажет мне.

Теперь все смотрели на Рэйчел. Она почувствовала это внимание, смутилась и опустила глаза. Рэйчел все еще выглядела растерянной, но Карл был готов поклясться, что она хочет улыбнуться. Когда она заговорила, голос ее звучал хоть тихо, но спокойно:

— На все будет воля моего отца.

Лорд Робсарт медленно встал.

— Все же это несколько неожиданно, — повторил он и взглянул на Джулиана. — Ваше имя, милорд, говорит, что вы человек состоятельный и хорошего рода. Однако я о вас не знаю почти ничего. Какие у вас доходы, планы, намерения? Кто ваши родители? Живы ли они и как отнесутся к этому сватовству?

— Они оба умерли, сэр. Я же достаточно взрослый человек, чтобы самому решать свою судьбу. И хочу связать ее с вашей дочерью.

— Это надо обсудить, — сказал барон.

— Согласен. Я в вашем распоряжении, сэр.

Теперь и речи не могло быть, что Робсарт отложит столь важную тему ради беседы с кем-либо другим. Он жестом пригласил лорда Джулиана в сторону, остальные вынуждены были откланяться.

Последней из покоев вышла Рэйчел, оглянувшись на сидевших у камина отца и Джулиана. Ей показалось, что отец благосклонно слушает претендента в ее супруги.

В коридоре ее обняли руки сестры.

— О, Рэч! Это так неожиданно, так чудесно! Он ведь нравится тебе, не правда ли?

Рэйчел была еще слишком поражена случившимся и лишь молча глядела на Еву. Та радостно улыбалась:

— Если быть откровенной, я скажу, что нахожу лорда Грэнтэма несколько резким и сухим. Однако и я вынуждена признать, что он очень красив. Если ты станешь миледи Грэнтэм!.. О, это звучит! Старинный род, громкое имя. Но что же ты молчишь? Уж не думаешь ли, что отец откажет? Да он просто права не имеет! Не хочет же он, чтобы ты увяла в этом проклятом замке только из-за того, что он в свое время совершил ошибку?

Она умолкла, испугавшись собственных слов, и оглянулась на темный сводчатый проход, словно опасаясь чего-то. Постепенно ее возбужденное состояние прошло. Сестры еще какое-то время сидели рядом в полумраке не разговаривая. Потом Ева встала и, не проронив больше ни слова, ушла.

Рэйчел осталась одна. Сидя на скамье в нише глубокого окна, она вглядывалась в темноту, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Разве она и в самом деле не находила Джулиана Грэнтэма красивым, приятным, обходительным? Почему же теперь она не испытывает радости? Может, от того, что все произошло слишком неожиданно? Хоть она и видела, что нравится ему, но Джулиан ни разу не признался ей в своих чувствах, не говорил, что относится к ней столь серьезно. Может, он поступал как должно, как положено истинному джентльмену, которому прежде всего надо заручиться согласием отца избранницы, а уже потом говорить с ней. Ее порочная, чувственная натура словно ожидала, что поначалу должны быть любовь, объятия, объяснения, а уже потом разговоры о браке. Видимо, она и в самом деле грешница, жаждущая чего-то иного, чем договор и достойный союз.