— Но что нам мешает решить все вопросы так, без замков? Мы же не секретные данные обсуждаем…

— Вика. Повторяю. В последний раз.

Девушка слегка попятилась, но даже не посмотрела в сторону замка. Удивленно пялилась на Дениса, будто у него выросли рога на лбу или третий глаз открылся…

— Все понятно. Исполнительность на нуле. — Он откатил кресло от стола, поднялся и в два шага добрался до двери. Повернул ключ в замке, спрятал его в карман, при этом, не переставая наблюдать за поведением девушки.

Та, наверное, при возможности, слилась бы со стеной, так старалась быть незаметной и подальше от Дениса. К ее сожалению (очень ярко нарисованному на лице), и к радости Дэна, это у Вики плохо получалось…

Затравленный взгляд — и он споткнулся, думая, что может перегнуть. Всего на секунду притормозил, а потом решил, что хуже уже не будет.

— А теперь скажи: что я сделал не так? Чем обидел? Почему ты шарахаешься целый день, будто я съесть могу, или зарезать?

Он почти вжал её в стену, навис, упираясь ладонями по обеим сторонам от головы, не давая возможнлсти ускользнуть, отвернуть голову, отвести глаза…

— Ничего. Все нормально, Денис… У меня нет никаких претензий к тебе и обид.

— Не верю.

Грустные — грустные глаза уставились в его собственные. Так близко, что можно было разобрать каждую крапинку в радужке. Провалился в прозрачную глубину, на несколько мгновений потерялся…

— Почему?

— Что "почему"? — Успел подзабыть, о чем спрашивал до того…

— Почему не веришь? — Разговор уже начинал мешать. Дэн раздумывал: сразу поцеловать эти мягкие розовые губы, или немного подождать? Близость оказалась опасной: слишком жива еще была память о том, как отзывчиво это мягкое тело, въевшийся под кожу аромат волос снова заставил ожить все рецепторы… Словно идущий по следу зверь, он вбирал воздух все глубже, стараясь не запутаться в вихре ощущений…

— Потому. Вижу.

— Что? — Будто в замедленной съемке, он наблюдал, как вздрагивают ресницы, как лихорадочно краснеют скулы, как язычок нервно облизывает губы, тут же прикушенные, чтобы не сказать лишнего… И понимал: врет. Масса претензий у Вики к нему. Но какое дело до её претензий, когда тело снова говорит: "Хочу! Именно эту женщину, именно сейчас. Пусть вспомнит то, что уже связывало их двоих, и забудет про глупости, что разделяют"

— Вика. Посмотри на меня. — Совсем не понравилось, как смущенно закрыла глаза. Спряталась.

— Ну, смотрю. И что?

— У тебя глаза прозрачные. Не умеешь врать. За что?то дуешься, и не говоришь, за что… Я так не играю, Вик… — Она, завороженная вкрадчивым голосом, смотрела, не отрываясь.

— Я тоже. Не играю. — Голос у девушки дрогнул, сорвался на шепот. — Я серьезна, как никогда.

— Странное совпадение, и я… серьезен…

Она что?то пыталась еще сказать, но слова были проглочены жадной лаской мужского рта — резкой, почти наказывающей. Даже пробовала вырываться, но руки были захвачены, зажаты над головой, придавлены…

Дэн слегка опомнился, когда дошло: он почти распял её на стене, прижав своим телом, так, что глухой стон мог быть вызван совсем не удовольствием…

— Прости. — Он оторвался от её лица, попробовал отделиться от тела, крепко прижатого, так, что даже одежда не прятала жар…

— За что? — Вика вбирала воздух, с жадностью, словно только что вынырнула из глубины. — За что именно тебя простить?

— Не сдержался. Хотел ведь с тобой поговорить… И вот… Как?то все неправильно получается у нас с тобой… — Дэн покаянно вздохнул и прижался к её лбу — своим.

Что с ней случилось в этот момент — только бесы догадываются. Губы сжались в тонкую нить, ноздри задрожали, по щекам вновь пошли яркие пятна… Испепеляющий взгляд из?под бровей.

— Опомнись! Каких "нас"?!! Что ты несешь, Денис? Что выдумываешь? — Она попробовала оттолкнуть его, но не хватило сил: маленькие ладошки беспомощно упирались в грудь. С таким же успехом можно было попробовать столкнуть стоящий локомотив с рельсов.

— То и несу. Мне показалось, что мы, — местоимение выделил, нажимом, — в некоторых моментах смогли достичь консенсуса. Разве нет?

— Да что ты о себе думаешь такое?! Идиот! Выпусти меня. Я ушла. Вещи, пожалуйста, завтра привези. Не хочу тебя больше видеть…

Все это она выговаривала, практически уткнувшись носом ему в грудь, в бесплодных попытках высвободиться из захвата рук. Дэн уже начинал нервничать.

— Вика! Посмотри на меня! Что не так? По — человечески мне скажи, а? Тебе же, по — моему, все понравилось? — Он сжал её плечи, встряхнул, заставляя задрать голову, посмотреть на него. Заставил.

Обреченность, сквозившая в глазах, заставило сердце ухнуть куда?то в глубину, а потом подпрыгнуть — куда?то в район горла. Голос упал, сразу же, на несколько тонов…

— Вика… Ну?

Тяжкий вздох, опущенные плечи, склоненная голова — вся скорбь мира, казалось, одолела несчастную девушку…

Она еще несколько раз вздохнула, прежде чем собралась и выпалила:

— Тебе слово "измена" о чем?нибудь говорит? Нет? Ах, о чем я… Сам же признался, что женат… И ко мне подваливаешь, так сказать, развлечение для будней, между выходных… А я? Как я теперь в глаза ему буду смотреть? — Фраза, начатая криком, оборвалась горьким шепотом…

— Ясно. Больше вопросов нет. — Он убрал руки и освободил ей путь. Открыл замок, распахнул дверь.

— Выходи. Не торопись. Я тебя сам отвезу и помогу отнести вещи.

— Но…

— Сказал же тебе: мне все ясно. Больше на девичью честь не покушусь. И… прости, что так вышло.

Он не дождался ответа, зная, что не стоит и ждать. Все, что хотел, уже услышал. Нужно было просто отпустить, чтобы не стать врагами. Пол — пути в этом направлении уже прошли. Если не больше..

Больше он к Вике не приставал с ненужными расспросами. Все встало на свои места — и её реакция в первый момент, когда пришла в себя, и нежелание разговаривать — потом.

Он помог ей вынести чемодан и отвез на квартиру к старушке — подруге Лидии Петровны. Вежливо попрощался с обеими, развернулся и свалил побыстрее, даже не переступив через порог нового жилища Вики.

Очень хотелось посмотреть и оценить, предложить помощь, если потребуется, но… Девчонка старательно обрубала все ниточки, что могли их связать. А он не хотел ей в этом мешать.

Дэну снова было обидно. До сжатых зубов, до зуда в пальцах, стремящихся что?нибудь смять и уничтожить. До сумятицы в мыслях, которые очень хотелось отбросить, но… не удавалось.

Он снова и снова переживал прошедшие сутки. Восстанавливал по кусочкам, чтобы удержать в памяти каждый момент, каждую проклятую секунду. Вытягивал по капельке из воспоминаний все: от первого его звонка Евгению и до её последнего "Пока. До завтра"

Почему эта девочка другому досталась? Не ему? И зачем она встретилась по дороге, которую он спокойно топтал уверенным шагом, не оглядываясь назад, ни о чем не задумываясь? Ему было легко и просто было жить эти несколько лет. Без ненужных душевных терзаний, без морали… совсем…

Он когда?то решил для себя, что верность и преданность — это выдумки каких?то дурацких романтиков. В реальной жизни им места нет. А боль от измены… это ненормальная слабость, которая не положена взрослому, сильному, успешному человеку. Он переболел и вылечился. Приобрел иммунитет. Полезная прививка — очень помогла ему в последующем. Не париться, не чувствовать, не строить несбыточных планов. Жил — не тужил.

И тут — на тебе… Горькие слова девушки, произнесенные ломким шепотом, словно сковырнули давно подсохший рубец…

Почему? Почему Дашка не смогла быть такой правильной, как эта девчонка? Ведь она была почти в её возрасте. Ведь, если бы не её глупость и жадность, и бессмысленность, все могло бы сложиться иначе… Но — не сложилось и не срослось.

А какому?то Мише невнятному, который готов отпустить свою женщину к черту на кулички, да еще так надолго, так круто и нечаянно повезло…