— Хорошо. Тогда в твоей, зачем лишние хлопоты, правда?

И ушла, закрыв за собой дверь. Оставив его томиться в ожидании. Чего ждал, и сам бы сказать не мог, но очень хотел увидеть, как она выйдет из ванной комнаты, в его рубашке, теплая, мокрая, такая распаренная вся…

Понял, что мысли принимают совсем не то направление — он не планировал сегодня её соблазнять. Девчонке нужно дать элементарно выспаться — темные круги под глазами и усталый вид больно кололи по совести. А фантазия плевать на это хотела, ей совсем иное требовалось…

Не находя себе места, отправился в комнату, расстелил постель… Посидел перед телевизором, не слушая, о чем вещает… Удобное, привычное кресло стало жестким и раздражающим. Походил из угла в угол, бесцельно переставляя и трогая вещи… Не вытерпел, забрался под одеяло, не снимая футболку и домашние брюки: чтобы не смущать лишний раз, да и себя нужно было хоть чем?то сдерживать…

Расположился так, чтобы видеть в проем коридор и дверь от ванной комнаты, чтобы не упустить момент…

Дэн успел пять раз перещелкать все каналы, в поисках чего?нибудь интересного, и пошел по шестому кругу, когда Вика, наконец, появилась… А он уже всерьез подумывал, не пора ли идти проверять, не заснула ли, ненароком…

Проверять не пришлось: и без того было заметно, как её пошатывает, как неуверенно, почти по стеночке, она бредет в сторону кровати… Дэн готов уже был подскочить и проводить, за руку, донести, в конце концов, но она сама справилась. Дошла, уселась на самый краешек. Слабыми руками стянула полотенце с головы, принялась сушить волосы, то и дело замирая, в процессе…

— Вика, ложись… к утру высохнут… — Он больше не мог смотреть, как она тратит последние силы…

— Нельзя. Могу простыть. И утром не расчешутся. Был такой опыт, больше не хочу.

— Мда… Ну, давай, помогу, что ли…

— Не нужно, я сама…

— Конечно. Так и уснешь, сидя. Иди сюда, горе луковое…

Он уселся, упираясь в спинку кровати, подтащил к себе, расположил поудобнее, понимая, какой тяжелый удар придется перенести его собственной физиологии… Но помощь?то Вике, однозначно, была нужна…

Он аккуратно промокал её густую шевелюру полотенцем, убеждаясь, что такая копна и к утру сама собой не просохнет, перебирал влажные пряди, осторожно массируя кожу, чувствуя, как Вика проваливается в сон… Забавлялся над ситуацией: кто бы мог подумать, что он, Дмитриев Денис, собственной персоной, будет заниматься такой вот фигней по ночам? Но не мог не признать, что удовольствие, получаемое от процесса, его вполне устраивало. Или, скорее, доверие, оказанное девушкой сейчас…

От какого?то неловкого движения Вика очнулась, пробормотала:

— Телефон…

— Что?

— На зарядку нужно поставить. Забыла. Меня уже все потеряли, наверное… Пойду…

— Сиди. Принесу, где он?

— В сумочке.

— Хорошо.

С неохотой выбрался из уюта постели, притащил её сумочку (сам доставать не решился, не настолько еще близки), помог подключить шнур — сама она долго не могла попасть штекером в разъем… А потом очень себя успокаивал, чтобы не ляпнуть резкость, наблюдая, как Вика хмурится, читая СМС — ки… Взорвался бы, наверное, реши она позвонить… Но она просто напечатала что?то в ответ, проверила отправку, пару секунд ждала, прилетит ли что?то новое… Не дождалась. Хмыкнула что?то, невнятное, убрала телефон и улеглась, крепко обняв подушку.

— Все, я сплю. — И отключилась, моментом. Оставив Дениса в размышлениях: и как теперь быть? Обнять её, чтобы спала крепче, или не беспокоить?

Как выяснилось, ей уже было безразлично: одинаково ровно дышала, пока он маялся на дальнем краешке кровати, и когда, не выдержав, подгреб к себе, осторожно обнимая… Только покрутилась, устраивая поудобнее голову на его руке, так и не просыпаясь. А он долго еще лежал, перемалывая мысли, раскладывая ощущения по полочкам, пытаясь разобраться: куда его затягивает, в конце?то концов?

Самое важное было — начать утро так, как положено. Без повторения косяков прошлой ночи.

Сам Денис проснулся очень рано, задолго до будильника… А Вика еще спала. Организм, к которому было прижато что?то мягкое, теплое, ароматное, среагировал быстро и без вариантов: нужно брать, пока не сбежало. Мозг, слава богам, успел включиться вовремя. Нужно было убедиться сначала, что девушка в сознании, и не будет против.

Он долго не мог решиться на то, чтобы вырвать её из сна. Рассматривал, любовался, мягко перебирал волосы, поглаживал шею, плечи, касался лба мимолетно, снова переходил на мягкие пряди, потом рискнул…

Легко, почти невесомо коснулся губ своими, еще раз, еще… Пока сонные глаза не начали открываться…

— Доброе утро, соня… просыпайся…

— Сколько времени? Я будильник еще не слышала… — Тихий, хрипловатый голос, мягкий вздох, не очень довольный побудкой…

— Еще не звенел, но просыпаться нужно… Нам с тобой очень многое нужно успеть…

— Нет… Пожалуйста… — Она пробовала отвернуться, зарыться в подушку, стянуть на себя одеяло… — Я не хочу вставать… Там темно и холодно…

Нотки капризного ребенка умилили: кто б мог знать, что серьезная и такая взрослая Вика может вот так по утрам выделываться, канючить?

— А вставать, пока, и не нужно… Но проснуться пора…

— Дениис… Ну, это же свинство… Зачем так рано?

— Затем. — Имя назвала, и это радовало: точно знает, где она и с кем. Значит, никаких претензий, что обманул опять, не будет…

— Открывай глазки, я знаю, что не спишь уже. — Ритм её дыхания подсказывал — в сознании, просто затаилась. Не хочет признаться в этом, и прячется…

Мягкие поцелуи, неспешно покрывавшие открытую часть шеи, становились длиннее, глубже, требовательнее… Руки, ничем уже не сдерживаемые, нагло забрались под одеяло, сминая рубашку, и без того скрученную… Оголяя бедра, живот, цепляя осторожными, дразнящими прикосновениями грудь… Пока еще только слегка оглаживая, вспоминая, как она замирает и вздрагивает… Пока не вздохнула глубже… И еще раз… И еще… А потом уже вполне осознанно заглянула в глаза:

— Денис, что ты делаешь? Нам же на работу! Прекрати!

— Ага. Потому и бужу сейчас. Еще пара часов в запасе. Не прекращу…

— Не посмеешь!

— Да ладно? — Он не верил сейчас в её возмущение. И она не верила — точно знал. Не было стали в голосе. Так, для приличия сопротивлялась…

Она даже пыталась убрать его руки — своими, слабыми… И выгибалась всем телом, норовя выскользнуть, увернуться от поцелуев… Нечаянно подставляя губам и глазам все новые пространства для исследований…

— Лежи спокойно. Иначе ускоримся, очень. И никакой радости не будет. — Очень строго сказал, нависая над ней, прижимая все телом. Парой движений показал, насколько готов "ускориться". Убедил. Послушалась.

Старалась быть спокойной, только пальцы судорожно впивались в простыню, и колени вздрагивали, но сама — не двигалась. Даже тогда, когда пальцы порхали по тонким лодыжкам, оглаживали икры, щекотали нежную кожу на бедрах — она изо всех сил старалась остаться на месте. Лишь когда к пальцам присоединились язык и губы, все ближе и ближе подбираясь… Она изогнулась и рвано выдохнула:

— Денис…Не надо сейчас так…

— Надо. И сейчас. Потом — будет и по — другому, а сейчас — только так…

Затихла… С упоением ловил короткие, сдержанные вздохи, с большим трудом сдержанные… Эта борьба с её собственным желанием заводила еще сильнее, нужно было обязательно победить её скованность, сопротивление разума — тому, что требовало тело… Эта вечная борьба только мешала девушке, там, где требовалось просто отпустить, дать себе волю…

И он старался, как мог, заставляя забыть обо всем, кроме него, кроме жгучей потребности быть сейчас — с ним, желать — его рук, принимать — его губы, требовать только его тепла и его тела. Рьяный собственник, что дремал много лет, просыпался с безумной скоростью…

Темный, ненасытный зверь требовал поглотить, заклеймить, забрать и оставить себе. Чтобы не знала больше ничьей постели. Чтобы никто, кроме него, не смел больше смотреть на крутые изгибы тела, что гнется сейчас под ним, то ли пугаясь, то ли требуя жгучей ласки, на грудь… чтобы никто не знал о белоснежных треугольниках — четкой линии от загара, и о том, как ярко светятся в этой белизне темные ореолы… И какие они сладкие, если глубже втянуть, а потом подуть, отпуская… И как она замирает при этом… Даже сейчас, в сумраке собственной квартиры, ему хотелось, оглядываясь, грозно рычать — отпугивая всех, кому забредет шальная мысль покуситься на эту краденую сладость… Необходимо было накрыть, защитить, оберечь своим телом, и оставить свой след — в отпечатках, в запахе, в следах поцелуев, в отпечатках рук…