«Он вышел в окно?» — предположила Анна.

«Черт знает, — мотнул головой Вячко. — На чердаке по-прежнему пусто… Вот ведь! Надо выяснить, куда он делся, а то вылезет в самый неожиданный момент, и что мы будем делать? Давай-ка пройдем по этому следу, осторожненько».

«Очень осторожненько», — чуть подумав, согласилась сестрица, и Стрелковы медленно двинулись вперед.

Петлять меж гор мусора, состоящего из каких-то разломанных ящиков, предметов мебели и обломков совершенно неясного происхождения, пришлось действительно с максимальной осторожностью, чтобы не задеть и не обрушить на пол шатающиеся, кажется, даже от сквозняка кучи хлама. Как среди этого мусора смог просочиться взрослый человек, Вячко не понимал. Даже ему, несмотря на комплекцию, кое-где приходилось изгибаться самым причудливым образом, чтобы не задеть торчащие из мусорных куч обломки, что уж говорить о взрослом человеке… Вячеслав покосился на сестру, легко миновавшую очередной завал, и неслышно вздохнул. Вот у кого нет никаких проблем с перемещением в этом лабиринте; рост Анны вполне позволяет ей проходить под торчащими во все стороны занозистыми деревяшками, а природная грация и невеликий в силу возраста и общего телосложения вес позволяют буквально перепархивать через преграды, не тревожа даже лежащую на них пыль.

Неожиданно сестра замерла на месте и «постучалась» в его мысли.

«Стой, Славик… — Настороженность так и сквозила в эмоциях девочки, застывшей у раздолбанного в хлам шкафа с оторванными дверцами. Вячеслав беззвучно подобрался к ней и осторожно заглянул за „угол“, образованный дубовым предметом обстановки. Заглянул и, не обнаружив ничего, кроме довольно длинного пустого „коридора“, освобожденного от нагромождений мусора, протянувшегося вдоль стены здания до самой торцевой стены зала, тут же отпрянул, после чего обернулся к напряженной сестре. Анна, поняв его безмолвный вопрос, кивнула. — Пол и окно, в самом углу у стены. Только осторожно…»

Поначалу Вячко не понял, что именно насторожило его сестру, но, вновь глянув за угол и присмотревшись к дальней части «коридора», удивленно приподнял бровь. Во-первых, именно там, не доходя буквально нескольких шагов до угла зала, обрывались следы, по которым они шли эти несколько минут, петляя по огромному помещению; да не просто обрывались, там словно метлой пол подметен. Можно было бы, конечно, списать это на сквозняк от разбитого окна, но уж больно ровно выглядит очищенная площадка. А во-вторых… Вячеслав попытался присмотреться к указанному сестрой месту и с удивлением понял, что его взгляд ни в какую не хочет останавливаться на углу помещения, у того самого разбитого окна. Сначала свет, льющийся в оконный проем, показался слишком ярким, отчего взгляд сам скользнул в сторону, потом словно соринка в глаз попала, заставив зажмуриться…

«Незаметность»? — спросила Анна.

«Или что-то вроде, — согласно кивнул Вячеслав и скривился. — Но очень высокого уровня, я вообще никого там не чую: пустое место — и все тут, абсолютно неинтересное. Да еще и глаза отводит. Странная техника».

«Попробуй через пол. Вибрация есть, но слабая», — посоветовала девочка, но ее брат только головой мотнул.

«К черту. Если он прикрывается так, что наши сенсорные способности пасуют, то боюсь думать, какая у него чувствительность. И ты прекращай тигра за усы дергать. Уходим к лестнице на чердак. Только очень тихо!»

Ушли. Тихо и незаметно вернулись по своим следам, усилиями Анны заметаемым по мере движения, и вывалились на знакомую лестничную площадку. Здесь над головами чернел зев лаза на чердак. Да только забраться туда без лестницы проблематично… для обычного человека.

Вновь подхватив сестру, Вячеслав заставил ее встать ему на плечи, потом на ладони. Опираясь руками на шершавую стену, Анна выпрямилась и… взлетела вверх, подброшенная выпрямившим руки братом. Уцепившись за выступающий край проема, девочка ловко подтянулась и, цепляясь локтями, забралась на чердак. Перекатившись, Аннушка встала на ноги, покрутила головой и скривилась от вида полутемного пыльного помещения, слегка подсвеченного слабым светом, льющимся в маленькие слуховые окошки, замызганные до полной матовости. Девочка передернула плечами и, выглянув за край проема, улыбнулась стоящему внизу брату, мол, все в порядке. Тот кивнул и сделал знак отойти в сторонку.

Вячеслав дождался, пока Анна отойдет от лаза, и сам переместился к входу в зал. Глубоко вздохнув, юноша окинул взглядом тесное пространство лестничной площадки и, дождавшись знакомого покалывания в руках и ногах, рванул вперед. Три шага — слишком мало, чтобы набрать приличную скорость, но если тело переполняет Эфир, то невозможное становится возможным. Тело юноши будто размазалось в воздухе, а через миг раздалась короткая очередь шлепков босых ног по железобетону. Стрелков, диковинным мячиком отскакивая от стен, винтом ввернулся в чернеющий зев проема и глухо стукнул пятками о широкие доски чердачного настила.

«Не завидуй». — Вячко мягко щелкнул по носу сестренку, внимательно следившую за его акробатическим этюдом.

«Вот еще, — с тихим фырком отозвалась та. — Через пару лет и я так смогу».

«Обязательно, — уверенно кивнув, согласился с ней брат и, приобняв за плечи, развернул спиной к лазу. — А сейчас пойдем поищем местечко поспокойнее. А то чую, вот-вот начнется грандиозный шухер».

Найти удобное место не составило труда. Сориентировавшись по тому, куда было направлено основное внимание наемников, когда Вячко, еще находясь в «камере», определялся с их местонахождением, Стрелковы забились в дальний от этой стороны угол здания, устроившись под мощными балками невысокой крыши, и замерли в ожидании. Ожидании чего? Да хоть чего-нибудь.

И долго ждать им не пришлось.

Откуда-то из лесу послышался нарастающий шум, но выглянуть под «незаметностью» из слухового окна и рассмотреть, что именно так натужно ревет там за деревьями, Вячку не удалось. Тихий, невесть откуда взявшийся свист резанул по ушам, а потом грохнуло, да так, что старый заброшенный дом вздрогнул всеми стенами, заскрежетал, зазвенел последними выбитыми стеклами. Словно из пушки по нему саданули. Впрочем, может быть, из нее и прилетело? Кто знает, что могли притащить с собой неизвестные, с которыми сейчас сражаются «похитители»?

Грохот перешел в череду взрывов. Потянуло гарью, ударило в нос кислой, резкой вонью зажигательной смеси, разлившейся по стене и весело заполыхавшей, пожирающей остатки декоративного покрытия фасада… Тут же раздалось резкое сухое стаккато крупнокалиберных стрелометов и еле слышный стрекот автоматов, сопровождаемый тихим звоном стальных стрелок, вгрызающихся в бетон. Бумкнуло где-то в лесу, сначала тихо, а потом… с оглушительным ревом рвануло, на миг залив алым светом чердак. Похоже, «похитители» совсем не собираются сдаваться без боя…

Прижав к себе вздрагивающую от взрывов и выстрелов Анну, Вячко постарался настроиться на пространство вокруг дома и, прикрыв глаза, сосредоточился на Эфире. Как бы ни хорохорилась сестренка, но если и есть что-то, в чем Вячко ее превосходит так же, как сама она его — в эмпатии, то это сенсорика. Пассивная, ввиду искалеченного Дара, но чувствительная до предела. Намного чувствительнее, чем тот же «москит»,[6] например. А это о чем-то да говорит!

Конечно, «видеть», что происходит в десятке километров от него, как это делает боевой комплекс эфирного контроля, Стрелков не может, зато в пределах пятисот — семисот метров он даже летящую муху в состоянии засечь… если, конечно, не будет препятствий вроде того же железобетона, что окружал их в доме. Ну так если «москит» запихнуть под бетонный колпак, он тоже ослепнет и оглохнет. Здесь же крыша, то есть тонкий слой ржавого железа, гнилые опилки да деревянные балки. Ничтожная преграда для его умений…

Тряхнув головой, чтобы отогнать несвоевременные хвастливые мысли, Вячко прикрыл глаза и сосредоточился на задаче. Туман перед его внутренним взором нехотя начал рассеиваться, расползаться сначала по углам чердака, черно-белое изображение которого начало проступать из темноты под опущенными веками, словно бумажная фотография в ванночке с проявителем. Но дожидаться, пока картинка обретет полную четкость, юноша не стал и развернул восприятие шире. Привычно, но все так же захватывающе, как и в первый раз, изображение рвануло вниз и в стороны, и Вячко будто воспарил над старым особняком. Выше и выше, пока под ним не развернулась вся панорама идущего внизу боя. В этот момент Стрелков одним волевым усилием остановил свой «полет» и замер, разглядывая ползущие по снегу фигурки людей и машин, ломающих кустарник в попытках подобраться поближе к дому и не попасть под выстрелы его защитников.