Пирк важно кивнул и напомнил:

— Государь, казна пока еще опечатана…

— Ерунда, пошлешь кого-нибудь к коменданту. Приедет маг, скажешь ему, что я велел снять печать, — брови секретаря поползли вверх:

— А-а-а…

— Поверит, не переживай. Только смотри у меня, сам руки в неё не запускай, — вроде бы шутливо погрозил пальчиком и улыбнулся. От этого Пирк шумно сглотнул и понял — лучше даже не думать о таком соблазне. Причем, до него совершенно не доходило: как этот странный этруск сможет его проверить?

«Обязательно ищи координаты, но об этом не распространяться. Понял?», — услышал он сквозь мучительные раздумья и, наконец, облегченно выдохнул: «Защиту памяти ломать, конечно, не станет, а вот поклясться заставить может и внимательно проследит за формулировкой…», — эта простая мысль успокоила. А то сильно нервировала похожая на звериный оскал улыбка, мелькнувшая на лице варвара.

Пирк встрепенулся и ответил:

— Понял, князь. Смею заметить, что много теперь ненужных, — на этом слове сделал явный акцент, — астральных координат лежат в гильдии.

— Вот именно, — подтвердил Рус, — ненужных. Ты справишься? Не торопись, дело серьезное.

Секретарь ответил через долгий статер раздумья.

— Полагаю, у меня получится… по крайней мере, секретность соблюсти сумею, если раздобыть не удастся.

— Надеюсь, уважаемый Пирк. Я пошел к жене и настоятельно рекомендую ближайшие семь дней туда не заходить. Хорошо?

«Неужели — «тропа»?! Мы находили координаты большой спальни!», — восхищенно и в то же время почему-то с очередным испугом, не желая верить, подумал секретарь, но словами просто подтвердил приказ:

— Будет исполнено все в точности, князь!

Этот варвар сломал у Пирка давно устоявшиеся представления об этрусках, как о тупых воинах. Правда, оставалась спасительная мысль: «Он у них один такой… маленький…», — за неё и зацепился. Она доставляла радость. Какую-то глупую, родом из детства, когда этруски были далекими тупыми воинами, над которыми в играх было принято потешаться.

Как ни хотела Гелинии испробовать шикарную кровать в «общей» спальне князя Ринга (были у них с женой еще и личные спальни), но Рус торопился и супруги «провалились» в сад «Закатного ветерка». Понятливая супруга, горько вздохнув, ничего не сказала.

В Кушинаре они встретились там же, где и планировали — в комендатуре.

Слова «Именем Эрлана Первого» сильно ускоряли военную бюрократию. А когда Гелиния призналась коменданту города, что является женой Руса Четвертого, тогда и вовсе дела заскользили как по маслу. Пангирров полностью амнистировали, выдали пергамент с разрешением кочевать на их излюбленных пастбищах и, конечно, приглашали в любое время посещать Кушинар, где скоро построят храм Геи. Кроме того, подлечили всех раненых и хворых, выдали продовольствие и даже деньги на покупку скота. Задержаться в городе они отказались и буквально на следующее утро покинули своё временное пристанище — казармы кушинарского гарнизона, во дворе которого ставили шатры.

Аграник обиделся, когда от простых воинов-этрусков узнал, что посвящал его род Гее не абы кто, а сам Сын Френома, который и вправду одновременно был посвящен Величайшей.

— Что же он там, на дороге не признался! — возмущенно воскликнул он в кругу близких. Умом понимал объяснения Влады и Фарика, но сердце не принимало:

«Кругом ложь! Даже дети богов — лгут! В степь, как можно скорее!», — молод он был для вождя, горяч и наивен.

Ровно через семь дней, Рус, одетый как типичный кушинг, причем небогатый — опоясанный простым кушаком без изысков, вышел из большой спальни, кивнул паре невозмутимых воинов-этрусков и спустился в секретариат. Поздоровался с Пирком и велел немедленно звать сюда Гильдейских старейшин.

Секретарь и верил — и не верилось. Теперь убедился: божий — не божий сынок — неизвестно, но искуснейший маг, которому по-прежнему подвластны «Звездные тропы» — это точно. И только сейчас он полностью успокоился. А то, стыдно признаться, почти все ночи не спал — гадал: «Выйдет — не выйдет», «Исхудавшим или нет», «Там он, дарки его раздери, или все же «тропой» ушел?», — и все остальное в таком же духе.

Пока купцы собирались, Рус выслушал четкий доклад «заместителя».

— Ладно, за карты засядем, когда торгаши уйдут. Сказали, что я — сын Френома? Это правда, но с небольшим уточнением — пасынок. Для этрусков это не имеет значения…

— А для тебя, князь? — вдруг спросил Пирк и сам испугался собственного вопроса.

— Смелый? — в ответ на прямой взгляд Руса, секретарь вспотел, — больше умный, чем смелый, но и храбрости не отнять… в достаточном количестве, — заключил «божий сынок».

— И мне без разницы, рожден я Им или усыновлен, — Рус все-таки соизволил ответить «доверенному» лицу. — Главное, я знаю, что могу многое. Устраивает ответ?

— Более чем, — выдохнул секретарь.

— Теперь по делу. Как я понял из твоего доклада, дел собственно и нет, всем заправляет Гильдия, о чем я догадывался. Надо это менять… — и выдал длинный список распоряжений.

— Кхм, — смущенно кашлянул Пирк, — Гильдия будет недовольна, а значит…

— Сколько ты от них получаешь? — перебил его князь.

Секретарь громко сглотнул, но ответил честно:

— В три раза больше официального жалованья. Остальная администрация только двойной оклад.

— Вот! Не зря я тебя выделил, купцы зазря деньги платить не станут. Но о координатах… — Рус добавил в голос метала.

— Знает только мелкий приказчик их архива, клянусь Гидом! — и покрылся испариной. Сгоряча произнес нечеткую формулировку: вдруг он кому-нибудь рассказал или расскажет?

— Не должен он языком шевелить, я заплатил ему мелочь, как за пустяк, — сердце секретаря молотило, слова лились сами собой. — Сказал, что мой сын бредит морскими путешествиями и попросил ненужные карты… у них все метки давно были на карты нанесены… а он на самом деле мечтает стать капитаном, это все знают…

— Ай-я-яй! Не надо впутывать богов, они непредсказуемы, по себе знаю, — «пожурил» его Рус. — После меня, тащи координаты домой и отдай сыну. Глядишь, Гидрос учтет твою честность, если тот приказчик все же растреплет. Скажу по секрету, боги иногда прощают невинно нарушивших клятвы. Не вздумай его убивать! Этого точно твой Гид не простит, — «а может и простит», — подумал уже про себя. Но не хотел начинать свое правление с крови, тем более проблема яйца выеденного не стоила.

Секретность была необходима, чтобы получить все координаты. Рус сильно сомневался, что купцы открыто предоставят их в полном объеме, не утаив многие «важные коммерческие моменты».

— Спасибо… князь! — облегчение накрыло Пирка чуть ли не с головой, и он уже не знал, как к нему обращаться: «Тюлень я, дурак! Надо следить за языком! Но, Великий, с этим сыном — пасынком очень трудно! А за совет век буду благодарен… и за урок, если живым останусь. Великий Гид, прости, что поклялся твоим именем в суете, не думая!..».

— Значит так, — подытожил Рус, не обращая внимания на волнение Пирка, — хочешь — бери у них деньги, хочешь — откажись, но чтобы все мои приказы исполнил! Я проверю. Назначаю тебя моим заместителем по хозяйственной части, готовь приказ на пергаменте.

— Прости, князь, по какой части? Я не совсем хорошо понимаю гелинский…

— По всем вопросам, кроме военных, — уточнил властитель кушингов. Секретарь, все еще продолжая переживать за ненужную клятву, торопливо кивнул.

В зале приемов собралось двадцать Старшин Торговой Гильдии — верхушка Совета Купцов, среди которых Рус без удивления узнал Рида.

— Господа, слушаю претензии, — сказал князь, садясь в кресло перед стоящими купцами.

После непродолжительной заминки на него посыпались многочисленные жалобы. Если отбросить разную мелочь, то остальное сводилось к «непомерно раздутому гарнизону», который приходилось кормить, и «военному положению»:

— Корабли стоят, мы терпим убытки, нарушаются контракты, вновь прибывшие товары невозможно разгрузить, — основные темы жалоб и Рус специально обратил внимание — ни одного вопроса о работорговле!