«Какие координаты, какой с них сейчас толк! — мысленно стукнул себя по лбу, — и кто отмечает на картах места кладов? Чай, не «Остров сокровищ»… нет, координаты записывали и название мест рядом… Сирилгин, точно она!», — подробности их отношений всплывали в памяти, словно фотография при проявлении: все ярче и чётче.

Как она излишне горячилась в постели, стараясь угодить. Ловила взгляд, стремилась чаще попадаться на глаза. Красилась, принаряжалась как могла. Перед сном щебетала что-то, невольно убаюкивая.

Нос перед другими служанками вроде бы не задирала, но это надо у них уточнить. Рус не вникал во взаимоотношения слуг, особенно женской части. Какие у них между собой проблемы, привязанности, антипатии — темный лес, а наверняка они есть. И Сирилгин об этом что-то болтала.

Однажды после секса она как обычно балаболила. О чем-то спрашивала, что-то объясняла. Уснуть не мог и эта трескотня раздражала. Вдруг вычленил из её слов:

— …откуда ты свалился на мою голову… — и далее продолжился практически однообразный поток в той же сладко-нежной тональности.

— Виллу ограбил и убил хозяев! — ляпнул неожиданно для себя, чтобы прервать эту противную сладость, — замолчи ты, в конце концов!

— А ты не боишься, что и тебя так же ограбят и убьют? — послушная Сирилгин в этот раз не подчинилась. Поднялась на локте и вгляделась в его лицо.

— Не боюсь, — усмехнулся Рус, — мои деньги лежат в надежном месте, а записано оно только здесь, — и постучал по своей голове. — Спи давай, мешаешь уснуть.

«Точно! — возопил сразу, как только вспомнил тот разговор, — она, поди, и Кагана… нет, это было как раз после его нападения и она про свадьбу Андрея и Грации все выспрашивала, а я выпивший был и разволновался со всеми теми событиями… верно. А как она в постели оказалась? Я тогда с Гелинией… дружил. Хм, смешное слово — дружил. Да-а, надо меньше пить… вот так бабы тайны и вытягивают, тьфу ты! И я не лучше других! Была бы еще Мата Хари, а то простая девка… жалко её. Сам виноват… а, простите, в чем? — тональность мыслей ужесточилась, — Кончайте дурить, Владимир Дьердьевич, ничего вы ей не разболтали. Где-то, что-то, кого-то грабанул. Фигня это все! Даже Плато Шаманов ради шутки не назвали. Штирлиц вы… в натуре… нет, бабу жалко, однозначно…», — мысли закончились двояким желанием: порвать стерву и пожалеть «брошенную» бедняжку без средств к существованию. С тем и уснул, наказав себе утром поговорить с Асмальгин.

Весь следующий день, в хозяйственной суете по «Закатному ветерку» пролетел незаметно. Как поговорил с утра с домоправительницей, услышал от неё массу претензий, то пожалел, что решил к ней подойти. Оказывается, масса бытовых амулетов требовала обновления, а магов в городе не найти. Ордена не открылись, несмотря на официальное окончание войны, а отпускные маги почти все находились при армии, которая и не думала возвращаться в столицу. Пришлось Русу съездить во дворец, уговорить тамошних алхимиков, привезти их на виллу, подождать пока обновят структуры и отвезти обратно. Ждал не просто так, а наблюдал за сменой эликсиров и вкладыванием структур из Сил Текущих, Ревущих, Хранящих и Пылающих. Так что суета все же получилась полезной, хотя и скучной. Во время путешествий с удовлетворением отметил пяток стражников за забором виллы. Столько же наверняка скрывались. И еще почувствовал наблюдение за собой. Кто бы это ни был — не стал выяснять.

Умная Асмальгин сразу догадалась к чему клонит хозяин:

— Как ты мог такое подумать, господин Рус! Простите Предки его заблуждение! Сирилгин девица честная! — говоря эти слова, гневно сверкнула очами и более ничем не выдала несогласие с эпитетом «девица», — у неё в Эолгуле мать и трое сестер! Она их всех содержала, как могла. Я говорила ей, дурочке, отстань от хозяина, не любит он тебя, не по заветам Предков поступаешь! Она не слушала, только нос воротила. Ты, господин Рус, не обижайся, но молодежь нынче не та. Взять хотя бы… — тут она резко опомнилась и поменяла готовое было сорваться имя Гелингин на Сирилгин, — ту же Сирилгин, — Рус догадался и с трудом сдержал усмешку. Слушал с серьезным видом, не перебивая.

Отец — горшечник богатств не нажил и почил в бозе лет пять назад. Мать с дочерями чуть ли не милостыню выпрашивали, спасались редким рукоделием. Вдруг, удача — старшая дочь нанимается в «Закатный ветерок». А то мать уже подумывала о продаже пары дочек в рабство.

— До чего дошло, господин Рус, немыслимо! Худшей доли и врагу не пожелаешь. Прогневил их род Предков, не иначе! — категорично заключила Асмальгин.

Сирилгин нет, чтобы попу прижать от счастья, наоборот, это место распустила.

— И не девицей уже была, правда, господин? Мать её не знаю и знать не хочу — от неё такое воспитание! Но знай, я пыталась наставить на путь истинный. Она очи потупит, согласится и все равно бежит тебе на глаза, — домоправительница не замечала повторений и вообще разоткровенничалась, — Тебя я не осуждаю, господин Рус, ты не думай. У мужчин-воинов доля другая, им Предками завещано племя множить и защищать, а женщинам хранить и воспитывать. Вот я, например… — и принялась рассказывать «поучительный случай из жизни».

— Хм, Асмальгин! — Рус прекратил излишнее словоизлияние, — ты — самая примерная тиренка и говорю это от всего сердца! — сказал с легким поклоном. Женщина зарделась, — но мне бы про Сирилгин узнать. Я тоже не верю в её участие! Но подозрение, будь оно неладно! А ну как Следящие ей заинтересуются? У них разговор короткий.

— Ой, господин Рус, Следящие — это плохо, — пожилая тиренка на мгновение растерялась, но тут же опомнилась, — Я чего с самого начала сказать хотела! Сирилгин мерзавка, но и не мерзавка до конца! — Рус посмотрел на женщину недоуменно. Она поспешила объяснить, — родить от вас хотела — правда, чтобы жизнь себе обеспечить. Но госпожа Гелингин не просто так её выгнала, а объявила попечение! — здесь Асмальгин скромно умолчала о своем участии. — До замужества будет получать содержание, а как выйдет — приданное за ней. До сих пор каждый месяц ей деньги возим. Не нашла пока жениха. Разбирается еще, отваживает…

— Во как… — этого Рус не ожидал, — а где живет, не подскажешь?

— Кхм… господин… у тебя теперь жена есть. Это я неженатых не осуждаю…

— Побойся Предков, Асмальгин! Я совсем не по этому поводу… А не надо, не говори. Я уже понял, что ей ничего больше не нужно. Спасибо, уважаемая Асмальгин за интересный рассказ, — и уже встал, собираясь отойти, как домоправительница, пользуясь случаем, вывалила на него хозяйственные проблемы.

«Ох! Мне бы твою уверенность, господин Рус, — думала меж тем умная женщина, — мерзавка, она мерзавка и есть. Себе на уме всегда была…».

А защищала её из… можно сказать «классовой солидарности». Все живы, а вещи и деньги… хозяйские они, не свои. Рус богатый, еще купит. Осбана с Серенгулом жаль, но ведь выйдут от Целителей лучше прежних. Вот если бы убили кого… Но страх и унижение не простила. Собиралась сама выбраться к Сирилгин, развеять подозрения: «Вряд ли это она, но поговорить с ней стоит. По глазам увижу…».

В конце четвертой вечерней четверти, когда вилла угомонилась, Рус собрался пяток статеров пообщаться с Гелинией, развеяться. Зная себя, решил подстраховаться. Сомневался, что ограничится несколькими статерами, а появление в шатре Рахмангула с кинжалом укрепило желание усилить меры безопасности. Закрыл в спальне ставни и запер дверь. Подумал и придвинул к входу тяжелый шкаф.

В причастности Сирилгин еще вчера практически не сомневался, а сегодня домоправительница добавила новых красок. Оказывается, не из бедности она на виллу наводила, а от жадности. Заслуживает смерти? Несомненно. Если только не в темную использовали, по глупости. Адыгей и занимается выяснением. Мелькнуло желание прочитать её память. Вспыхнуло и ушло. Как с эмоциями быть? Вдруг она от «большой неразделенной любви» отомстить решила? Тогда и вовсе рука не поднимется. Впрочем, не поднималась и так, заранее. Все-таки женщина. В конце концов, плюнул на решение неразрешимого вопроса. А Флорину, да и остальных лоосок он никогда женщинами не считал. Куклы, они и есть куклы — бездушные создания. И рабство здесь ни при чем. Почти.