Кстати, зады воители опустили на примечательные креслица. Изначально высокие ножки сих стульев-табуретов пружинили, подстраиваясь под наиболее удобную высоту. Кроме того, они легко складывались, хотя были сплетены из одной длинной лозы и не имели шарниров. Умелыми мастерами были каганы, ничего не скажешь!

— Госпожа Гелингин проснулась? — процедил Андрей, стараясь не смотреть на босые ноги стражников.

— Кто ж её знает, — протянул после длинной паузы правый охранник.

— Мы её в глаза не видели, — произнес левый и, сладко потянувшись, широко, протяжно зевнул. — Зайди, господин маг, проверь. А то мы скоро беспокоиться начнем, — сказал, окончательно проснувшись, более бодро и без намека на вышеупомянутое беспокойство.

— Ага, — лениво подтвердил правый воин, — а когда выйдешь, скажи нам, пожалуйста. Неохота вставать, господин маг… — в конце все-таки признался.

Андрей хотел расспросить горе-воителей о многом. Например, выяснить, кто и когда к ней заходит, как часто сама является подданным, о чем говорит, а вместо этого смачно плюнул на землю и в сердцах распахнул двери. Хлопнул тоже от души. Стражники недоуменно переглянулись. Они и не подозревали, что висели над тартаровой бездной буквально на ниточке. Воин-маг рассвирепел не на шутку.

— Гелиния!!! — заорал он с порога и, не дожидаясь ответа, полетел по лестнице на второй, точнее полуторный ярус, со злости перепрыгивая через четыре ступени. А они, надо сказать, строились под каганский шаг, на локоть длиннее человеческого.

Его отрезвил вид голой княжны. Он ворвался к ней в спальню и замер. Гелиния стояла перед огромным зеркалом из неизвестного металла и перебирала платья. Приставляла к себе, недовольно морщилась и отбрасывала. Брала из кучи другое, оценивающе осматривала, снова прикидывала на себя и отправляла к отбракованным товаркам.

— Андрейчик, подскажи, что мне сегодня одеть? — спросила крайне озабоченным тоном, нисколько не стесняясь его присутствия.

— Это. Зеленое, которое в руках держишь, — сглотнув, прохрипел он. «Прокляли… зачаровали…», — сердце заныло от жалости. Тем не менее, продолжил, с каждым словом говоря все увереннее и веселее, — оно тебе очень идет. Знаешь, я бы даже сказал, что будешь в нем неотразима! Одевай быстрей. Ты знаешь, мой вкус — самый изысканный! — Он умел быть кавалером и решил подыграть спятившей девушке, надеясь разобраться по ходу дела.

— Думаешь? — скептически произнесла Гелиния, но ловко натянула платье-тунику на голое тело, украшенное одним лишь «отражателем» на бронзовой цепочке. — А ты прав! — согласилась с Андреем, покрутившись перед зеркалом. Амулет остался спрятанным под одеждой, немного портя вид аккуратной груди.

Ошарашенный Текущий не смог оценить её обнаженную фигуру. В спальне, увидев ненормальное поведение пиренгуловской дочери, ему стало не до любования красотами женского естества, а надо признаться, что жена друга выглядела очень даже ничего. Не лооска, конечно, пусть они у Тартара жарятся, но все же…

Подбежала и чмокнула друга в щечку:

— У Русчика вкус лучше. Он мне такое платьишко какой-то старухи показывал — опьянеешь! Подумаешь, ношеное! Правда?

— А кто спорит? Тут все ношеное. Наверное. А Чик — он во всем голова, согласен!

— Не-е, мы с Грацией ношеное не берем. Здесь, во дворце, есть целый склад туник и другой одежды и всё так аккуратно висит на палочках, а сверху закрыто какой-то тканью со структурой… нет… их Рус по-другому называл… — Гелиния досадно наморщила лобик.

— Узоры, — подсказал Андрей.

— Точно! Ты умница, — и вторично чмокнула его в щеку. — Пойдем, позавтракаем, — позвала без всякого перехода и сожаления о собственной забывчивости.

— Знаешь, — говорила хозяйка по пути в столовую, — всё длинное, приходится подрезать и перешивать. Столько времени на это уходит! Руками работаем на пару с Грацией. Эх, ну почему я не выучила простых структур для шитья! Представляешь, и амулет забыла купить. Они в Эолгуле в каждой лавке! Точно, надо Русчику заказать! Напомни, Андрей, а то я забывчивая.

— Обязательно! Важное дело — туники, — сказал самым серьезным тоном, а сердце сжалось еще сильнее. — А Грация тоже на складе платья выбирает? Сама ткань с узором снимает?

— Конечно! Мы всё делаем вместе! Мы такие подруги, словно с малолетства друг друга знаем, — с этими словами они зашли в большую овальную комнату с большим каменным столом посередине. Разноцветные стекла создавали в ней специфический уют и… усиливали чувство голода.

Меж тем Гелиния продолжала болтать:

— Порой мне кажется, что действительно росли вместе. Тебе она случайно о детстве не рассказывала? Я как-то забываю, — последние слова произносила, садясь на стул, который сразу подстроился под её рост.

— Говорила. Нет, вы родились и жили в разных местах. Но я рад, что вы так подружились! — «Хвала Великому[31], у Грации забывчивости точно нет!», — порадовался он. А то заподозрил уже и свою супружницу, — «А тряпичницей она всегда была!», — заключил он и успокоился относительно своей благоверной. Но только не за жену друга, которая тем временем запустила руку прямо в столешницу.

В первый день прибытия, Андрей, Грация и Гелиния разочаровали Джабула — вышеупомянутого наместника и мага-Пылающего. Он усадил их за этот же самый стол, спросил, «чего желаете» и с важно-торжественным видом погрузил руку в камень. Спустя примерно полстатера, на чистой поверхности стали появляться деревянные тарелки с вкусно пахнущей и совершенно непонятной едой, к которым прикреплялись изящные и тоже деревянные ложки. Возникли два керамических кувшина с вином, расписанных на «природный» мотив и странные бокалы на длинных ножках. Над частью блюд вился парок, часть оставалась холодной. В итоге изумился временный хозяин дворца. В отличие от всех остальных, эти «гости» только хмыкнули и остались невозмутимыми. Он не мог знать, что Рус давно удивлял их своим «пространственным карманом» или как он сам уточнял: «Расслоением реальности». Правда, с подогревом… но, если захочет — устроит запросто.

В последствии Андрей узнал, что в подвалах многих жилых домов были найдены кладовки, где хранилась расфасованная таким образом еда, защищенная тончайшей материей с узорами. Стоило взяться за блюдо рукой, как ткань «испарялась», подогревая или остужая. Но такой вот «пространственный лифт» существовал только во дворце. Рука каким-то образом «видела» и «чувствовала» всё хранилище.

Андрей вяло жевал, пил, но с довольной миной слушал болтовню Гелинии, изредка поддакивая. Один положительный момент все-таки отметил: она часто упоминала Руса, значит, «проклятье» или что там еще, не поработило её окончательно.

— А вот скажи мне, прекрасная Гелиния, ты совсем меня не испугалась, когда была голой? Очень симпатичной голенькой девицей, скажу я тебе.

— Вот еще! — фыркнула она, — я скучаю только по Русчику, другие мужчины меня не волнуют! Но как я скучаю, боги! — на еле уловимое мгновение лицо окрасилось страданьем и вновь стало счастливым.

— Как я ему завидую! — кокетливо воскликнул Андрей, отметив, что на вопрос по существу она не ответила.

— Но-но! У тебя Грация есть и она тебя любит! — высокопарно ответила Гелиния и заливисто рассмеялась. — Ты был в моем бассейне? — спросила с восторженным придыханием. Совсем как ребенок, рассказывающий о первой поездке на единороге.

Гость отрицательно помотал головой.

— Идем купаться, — безапелляционно заявила она и потащила за собой Андрея.

— Нет! — вырвался он, представив, что она непременно разденется, — я не хочу.

— Не хочешь?! — удивилась Гелиния, — а что ты предлагаешь делать?

— Полетать, — ляпнул Текущий, лишь бы что предложить.

— Хм. Тоже неплохо. Побежали! — и устремилась к лифту — колодцу, который доставлял по желанию хоть в подвал, хоть на крышу, хоть на любой ярус, даря непередаваемые ощущения свободного полета. В другое время у Андрея глаза загорелись бы от возможности изучить любопытные узоры, но сейчас, догоняя веселую Гелинию, он просто злился.