— Превосходно, — заключил Уилл, спокойно взглянув в дикие желтые глаза, в то время как самец тираннозавр продолжал потихоньку рычать.

— Они еще говорят, — продолжил Чаз, — что, если мы все это выдумали и поведем их неверным путем и если из-за этого с их дочерью случится что-нибудь плохое, ты лично ответишь за это.

— Скажи им, я понимаю и принимаю их условия.

— Все равно это не имеет никакого значения, — пробурчал себе под нос протоцератопс. — Нам нечего терять.

— Нет. Это не так. Их дочь зовут Грызуня?

Чаз перевел и внимательно выслушал рокочущий ответ.

— Да. Они очень любят ее и скучают по ней.

— Скажи им, что Килк скучает по своей семье так же сильно, как и они по своей дочери. Их также объединяет то, что они двуногие динозавры. Скажи, что мы должны двигаться осторожно. Нельзя делать ничего, что могло бы напугать или встревожить этих людей. Если они именно таковы, как я предполагаю, то они без колебаний покалечат или убьют своих пленников.

Услышав перевод протоцератопса, мать Грызуни исторгла такой неистовый крик, что у юноши кровь застыла в жилах. Килк втянула голову в плечи, а Чаз задрожал пуще прежнего. Он уже не раз пожалел людей, захвативших Грызуню. Такой невообразимой ярости практически невозможно противостоять.

— Отвага Килк тоже произвела на них впечатление, — добавил Чаз.

— На меня тоже. — Уилл переводил взгляд от одного тираннозавра к другому. — Что ты думаешь, Чаз? Им можно верить?

— А у нас есть выбор?

— Я имею в виду, что будет, если они проснутся среди ночи и почувствуют непреодолимое желание перекусить? Я слышал, у карнозавров короткая память.

Увенчанная гребнем голова повернулась к нему, и ее владелец издал звук разочарования.

— Этого не случится. Ты многого не знаешь, Уилл, потому что ты недавно здесь поселился. У хищников собственные моральные принципы, пусть и грубые. Они не будут есть того, с кем заключили соглашение. Они могут злиться, досадовать или проявлять нетерпение, но они дали слово. И тебе не надо беспокоиться о том, чтобы не проснуться однажды у кого-то из них в желудке.

— Значит, мы спасены. — Уилл наконец позволил себе улыбнуться.

— Не совсем. — Осторожный протоцератопс специально оговорил это, когда переводил для Килк. — Мы заключили с тираннозаврами сделку. Остается только надеяться, что с их дочерью не случится ничего дурного.

— А если что случится, мы-то в этом не виноваты?

— Это их не волнует, — ответил Чаз со знанием дела. — Ты же убедил их, что мы нужны друг другу. Так что все в порядке… пока. — Сделав это заключение, протоцератопс повернулся к тираннозавру, который нетерпеливо что-то втолковывал ему. — Лихой говорит, что они будут идти по следу. У них обоняние даже лучше, чем у стратиомимусов.

— Совершенно согласен. — Уилл сделал шаг вперед. — Нам нужно подтвердить наш договор.

— Подтвердить? — повторил недовольно Чаз.

— Ты знаешь. Обычный жест согласия.

— А-а, ты имеешь в виду это? — Протоцератопс поднял переднюю лапу, и они с Уиллом ударили, что называется, по рукам.

Следуя указаниям и объяснениям Чаза, Уилл приблизился к Рыке. С немалой тревогой он вытянул руку ладонью вперед. Самка наклонилась, продолжая ворчать, и слегка повернула голову вправо, чтобы человек по-прежнему оставался в поле ее зрения. Затем она опустила мощную лапу и осторожно коснулась основанием когтей мягкой человеческой руки.

Во время прикосновения по телу Уилла от волнения пробежала дрожь. Насколько ему было известно, это был первый договор такого рода за всю историю Динотопии. Он чувствовал, как над его головой нависает чудовищная челюсть. Самка отняла лапу, и он отступил назад.

Лихой постоянно рычал на бедную Килк, и Чаз спешил успокоить ее:

— Дыши глубже. Он только хочет узнать, что тебе известно о людях, которые нарушили общее соглашение.

Килк неохотно кивнула, дыхание ее замедлилось. При помощи Чаза она передала все, что только смогла вспомнить о пиратах. Оба тираннозавра внимательно слушали. Ничто не выдавало их чувств, исключая разве сильнейшее напряжение, сквозившее во взгляде.

Когда Килк закончила, каждый из тираннозавров склонился, едва не коснувшись мордой земли. Разделившись, хищники начали обнюхивать своими чувствительными ноздрями каждый квадратный фут, их огромные головы раскачивались из стороны в сторону, они выискивали хотя бы малейший след их дочери… или неизвестных людей.

Минут десять спустя Рыка выпрямилась и зарычала, показывая головой и лапой на юго-восток.

— Туда, — объяснил протоцератопс.

— Это можно было и не переводить, — ехидно заметил Уилл. В ответ Чаз лишь смерил его пренебрежительным взглядом.

Они осторожно следовали за тираннозаврами, которые шли по уже почти исчезнувшему следу, часто останавливаясь, чтобы обнюхать землю, кусты, все, где мог остаться запах. Порой они останавливались, чтобы обменяться короткими отрывистыми взрыкиваниями. Чаз не удосуживался переводить эти разговоры для своих спутников, и вскоре маленький отряд вновь трогался в путь.

Такие короткие остановки были только на руку Уиллу и его спутникам, им было трудно тягаться с семимильными шагами тираннозавров. Поспевать за гигантами было нелегко даже Килк, о Чазе и говорить нечего.

Зато путникам не приходилось искать проторенные тропы. Тираннозавры сами прокладывали просеки в джунглях. Как говорится в старинной поговорке Динотопии: «Тираннозаврам везде у нас дорога».

Несмотря на все усилия, Уилл и его спутники в конце концов сильно отстали, юноша делал все возможное, чтобы помочь Чазу, а Килк замедлила шаг, чтобы поравняться с ними. Рыка оглянулась и нетерпеливо зарычала.

— Мне очень жаль, но ты же видишь! — Уилл тяжело дышал, а несчастный Чаз уже вообще не мог сдвинуться с места. — Мы не можем идти быстрее.

Юноша вдруг осознал, что очень резко разговаривает с раздраженным тираннозавром, но он настолько устал, что ему уже было все равно. Лихой заворчал на самку, потом обратился к Чазу. Протоцератопс обрадовался — теперь какое-то время он мог просто переводить, а не мчаться очертя голову невесть куда.

— Они говорят — ох, извини, Уилл, я совсем запыхался, — говорят, они понимают, что нам за ними сложно угнаться, но ты ведь сам сказал, что время не терпит.

— Я знаю, но нам-то что делать? Лететь? Я, конечно, летаю, но только на летающем ящере.

— Ради того, чтобы не замедлять погони, они готовы поумерить свою гордость.

Уилл недоуменно нахмурил брови:

— Что-то я не понимаю.

Чаз кивнул в сторону Рыки, которая стояла щ коленях, пригнув голову к земле:

— Они хотят, чтобы мы ехали на них.

— Оседлать их?!

Даже забираясь на спину своему летучему другу, Циррусу, Уилл чувствовал себя не в своей тарелке. Большие динозавры, обитатели цивилизованных районов Динотопии, были всегда рады помочь людям с перевозкой. Многие ходили в сбруе и упряжи, специально изготовленной для таких целей.

Но ехать верхом на тираннозавре…

Лихой склонился рядом со своей супругой и нетерпеливо заворчал.

— Они хотят подвезти нас, — объяснял Чаз.

— Да, я вижу. Скажи им… скажи им, что мы попробуем.

Уилл направился прямо к Лихому, а Килк осторожно двинулась к ожидающей Рыке. Хоть тираннозавры и наклонились как могли, забраться на них все равно было нелегко. Уилл понятия не имел, что ему делать. У Килк хотя бы были когти на лапах, и она могла легко цепляться и карабкаться. Уилл, конечно, неплохо лазал, но только по деревьям, а здесь не было ничего похожего на ветки. Ничего, за что можно было бы зацепиться…

Челюсти Лихого немного приоткрылись, и он подал Уиллу знак приготовиться. Стараясь не смотреть на шестидюймовые клыки, Уилл поставил ногу на край нижней челюсти и схватился рукой за роговой выступ над глазом тираннозавра. Оттолкнувшись, он перекинул другую ногу и оказался на голове гиганта. Это было почти так же легко, как вскочить в седло, а на лошадях Уилл часто ездил в детстве, в Америке. Разница только в том, что сейчас он сидел не на спине лошади, а на голове динозавра. Да к тому же эта живая гора могла съесть на завтрак любую лошадь.