— Рассчитываешь почуять запах пиратов и твоей родни? — спросил он. — Здесь такая сырость.

Чаз перевел вопрос. Килк подняла голову и двинулась дальше.

— Я не знаю, но попытаюсь. Любого из моей семьи я бы, конечно, непременно узнала. К тому же многие из людей сильно воняли и у них была очень грязная одежда. Так что шанс есть.

— Как странно, — удивился протоцератопс. — Мне казалось, что большинство людей обожают купание. Но твои наблюдения говорят о том, что эти люди совершенно некультурны и нецивилизованны.

— Если эти гости из той породы людей, о которых я говорил, — подхватил Уилл, — то ты даже не представляешь, насколько ты прав.

Неожиданно что-то промелькнуло в чаще, промелькнуло и тут же скрылось, только шелест листвы напоминал о движении. Чаз нервно оглядывался.

— Возможно, не мешает пересмотреть наши планы. Мы нашли дорогу вниз, хорошо, давайте запомним ее и пойдем за подмогой.

— Какая подмога? — Уилл пнул камень. — Разве можно провести вооруженного анкилозавра или тарбозавра по той узкой тропе?

— У нас будет больше людей.

— Совет Лесограда еще не принял решения. Но помощь может прийти слишком поздно для семьи Килк. Конечно, то, что мы делаем, не самое разумное, но это должно быть сделано сейчас.

Он взглянул на Килк. Не понимая человеческого языка, она никак не могла откликнуться на его слова.

— Я знаю, знаю, — говорил Чаз. Острым клювом он сорвал искусительно аппетитную травку и зажевал. У нее был резкий, но приятный мятный вкус — Ничего, вкусно. Последние прияные ощущения благородного создания, приговоренного к смерти.

— Не будь таким пессимистом. — Уилл подождал, пока протоцератопс догонит его. — Еесли возникнет какая-то угроза, мы всегда сможем разбежаться.

— Да, правда? Все это хорошо только для вас двоих. А я что? Я что, птеродактиль какой, чтобы цепляться за отвесные скалы? — Он выглядел совсем удрученным. — Я уже вообще-то говорил об этом.

Уилл дружелюбно положил руку на панцирь протоцератопса, ростом переводчик едва доходил до живота юноши.

— Насколько я помню, ты отказался остаться в городе. Твоя природная храбрость, твое мужество не позволили тебе отпустить нас одних. Ты беспокоишься о других и поэтому не боишься ради их интересов подвергнуть свою жизнь опасности.

— Да. — Чаз перешел на мелкую рысь. — Это, разумеется, так.

Снова хрустнула массивная ветка. Путники застыли, затаив дыхание. Неподвижная Килк была похожа на маленькое деревце, а худой и высокий Уилл мог спрятаться за любым из не слишком тонких стволов. Только розово-желтое туловище Чаза так и бросалось в глаза среди моря зелени.

— Ничего, — прошептала Килк.

Они продолжили путь. Чаз волочился рядом с Уиллом.

— Скажи-ка мне снова, какой я храбрый, — протараторил протоцератопс. — А то я забуду.

Следующим утром путники преодолели приличное расстояние. Был уже почти полдень, когда они остановились, чтобы перекусить. Уилл собирался спросить Килк, в каком направлении им двигаться дальше, и очень удивился, когда увидел, что она стоит неподвижно и из одной лапы у нее беспомощно свисает гроздь маленьких зеленых фруктов. Расширенные зрачки, напряженные мышцы — вся ее поза говорила о крайней тревоге. Килк настороженно вглядывалась в лес.

— В чем дело? — Внимательно осмотрев все вокруг, Уилл так и не заметил опасности и не услышал ничего, кроме пения птиц и жужжания насекомых. Испарина выступила у него на лбу.

Приближался полдень, самое жаркое время суток в Дождливой долине, когда малейшее дуновение ветерка казалось высшим благодеянием природы.

Он снова взглянул на Килк. Она как будто что-то видела или слышала.

— Это пираты?

Не оборачиваясь, она прикрыла свой клюв правой лапой, выразительно давая ему понять, чтобы он помолчал. Потом он тоже услышал.

Тяжелое низкое дыхание, словно басовый аккомпанемент к щебету лесных птиц. Пыхтение сопровождалось глухим треском — как будто кто-то вдалеке ломал деревья. Чаз, повинуясь инстинкту, отступил назад и спрятался за ближайшим стволом, прижавшись к нему как только мог. На спину переводчику упала лиана, и Уилл подумал, что маленький протоцератопс сейчас просто выскочит из своего панциря. Но, к его чести, Чаз не издал ни звука.

Понизив голос до еле слышного шепота, Уилл сказал переводчику:

— Спроси ее, что делать. Спроси, что… Раньше, чем он закончил свой вопрос, Килк ответила на него несколькими тонкими переливчатыми чириканьями.

— Она говорит, что нам надо убираться отсюда. — Чаз внимательно вслушался в щебет Килк. — Нет, не убираться: бежать. Она говорит, нам надо бежать. Килк тем временем потихоньку двигалась в сторону, осторожно переступая через упавшее дерево.

— Бежать? Куда бежать? — переспросил Уилл; он по-прежнему не видел, откуда исходит опасность.

— Подальше в лес.

Чаз с неохотой оторвался от дерева, а Уилл поспешил собрать остатки их трапезы. Вдвоем юноша и протоцератопс со всех ног кинулись догонять взволнованную спутницу.

Когда Уилл перешел на небыстрый бег, Чаз начал слегка отставать. К тому же в отличие от своих спутников протоцератопс не мог оглянуться через плечо, чтобы посмотреть, не гонится ли кто за ними, поэтому его постоянно одолевали страхи.

— Спроси ее, кто охотится за нами? — бросил ему Уилл.

— Она не уверена. — Чаз пыхтел, как маленький паровоз. Лес как будто нарочно подсовывал ему всевозможные препятствия: корни, пни, упавшие деревья, термитники. — Она говорит, что…

В этот момент Килк резко остановилась и издала такой пронзительный крик, какого Уилл в жизни своей не слышал, даже когда она металась в бреду на больничной койке. На этот раз Чазу не пришлось переводить, но от ужаса глаза переводчика так расширились, что теперь почти не уступали размером глазищам стратиомимуса.

Он появился из-за дерева. Оставалось только диву даваться, как искусно сумел замаскироваться этот гигант, — албертозавр был около пятнадцати футов ростом и весил несколько тонн. Уилл никак не мог отвести взгляд от клыков хищника. Раньше ему случалось так мучительно сосредоточиваться только на страховочных ремнях, когда собирался заняться воздушной акробати? кой в седле Цирруса.

Из самой глубины гортани динозавра раздалось грозное рычание. Уилл отступил на шаг и наткнулся на Чаза. Протоцератопсу ничего объяснять не потребовалось. Бегство только спровоцировало бы хищника, к тому же в чаще леса у путников не было возможности избежать столкновения с огромным, но ловким противником.

В любом случае, это уже не имело значения. Не успел Уилл опомниться, как из-за деревьев показались еще два гиганта. Они казались немного меньше, чем первый, но тем не менее каждый был размером с парочку слонов. Теперь уже точно любое отступление было невозможно.

Некуда бежать, негде спрятаться. Оставалась только одна очень маленькая и очень слабая возможность.

— Поговори с ними! — шепнул Уилл цератопсу.

— Попробую…

— Ты уж постарайся, иначе они закусят нами.

Отчаянно кивая, переводчик неуверенно шагнул вперед. Он встал на задние лапы и взмахнул над головой одной из передних конечностей — это был традиционный приветственный жест. Потом он нерешительно произнес приветствие на языке хищников. Получилась лишь жалкая пародия на устрашающее рычание, но самый огромный из албертозавров, казалось, все же задумался. Двое приотставших мясоедов что-то прорычали в ответ.

Первый шаг к переговорам оказался успешным. Хотя положение по-прежнему было устрашающим. Трое маленьких путешественников против троих плотоядных гигантов. Возможно, албертозавры хотят поговорить… или спорят между собой, как им разделить добычу. «Интересно, — подумал Уилл, — кому из них я достанусь на закуску?». Надо же, какое невезение — бежать и напороться прямиком на трех хищников, разгуливающих в полуденную жару. То обстоятельство, что исход схватки был предрешен, не приносило ни малейшего утешения.