— Я не знаю. — Чаз уже обдумывал план действий на утро. — Уилл говорил, что во внешнем мире люди дерутся из-за красивых камней и кусочков металла. Это все так странно и непонятно.

— У них что, мало еды или им негде спать? — поинтересовался Аримат.

— Не все из них так поступают. Мне не дано это постичь. Я лишь простой переводчик.

На следующее утро завеса облаков стала еще темнее и тяжелее. Похоже, собирался дождь. Уилл подумал, не предупредить ли пиратов, но он сомневался, что к нему прислушаются. Блэкстрап ведь утверждал, что ни его самого, ни его команду непогода ничуть не страшит. И после того, что Уилл слышал и видел прошлой ночью, у него не было причины сомневаться в словах капитана.

Он никогда не видел шестилетнего урагана в его полной мощи и не знал, сможет ли выдержать бурю корабль, стоящий на якоре в северной бухте. Если да, Уилл не сомневался, что Блэкстрап сдержит слово и отыщет (или проложит) путь в открытое море. Если это случится, Уилл уже решил, что скорее прыгнет за борт, чем уедет из Динотопии. Он поежился при мысли о том, как, выбиваясь из сил, будет плыть к берегу. Если тираннозавр умеет плавать, тогда, пожалуй, им придется использовать этот последний шанс.

Один из пиратов принес ему завтрак — сухари и миску с омерзительным месивом из воды, зерен, мясных консервов и солонины. Уилл с тоской вспомнил свежие фрукты, овощи и вкусную рыбу Лесограда. Но он заставил себя пережевывать и глотать эту кашу, зная, что силы ему еще пригодятся. Грызуня молчаливо взирала на него. Тираннозавры могли долгое время обходиться без еды.

Но компанию ему составляла не только она. Рядом сидели двое охранников, которые уминали свои порции за обе щеки, словно тончайшие лакомства. Осмотревшись вокруг, Уилл прикинул, что никто, включая и Блэкстрапа, его не услышит, только часовые.

— Я не знаю, какую жизнь вы вели до сих пор, — начал Уилл как можно более беззаботным тоном, — но Динотопия дает шанс каждому начать жизнь сначала.

Копперхид подтолкнул локтем своего товарища:

— Слышишь, он рассказывает нам, что это земной рай.

— Да уж, рай, — фыркнул Томас, — только почему-то с драконами. Нет, как их назвал мистер Смиггенс? Динозавры? Да, рай с динозаврами, которые хотят тебя скушать.

— Это только в Дождливой долине, — сказал Уилл. — Крупные хищники водятся только там, остальная часть Динотопии совершенно безопасна. Вы не можете себе представить, как здесь здорово. Пение низвергающейся воды города Водопадов, красота классической архитектуры Саврополиса, очарование слияния с природой в Лесограде и Корнукопии, тихие лагуны и песчаные пляжи, плодородные земли и пышные сады.

— Да это действительно рай, — хихикнул Копперхид.

— Здесь есть чем поживиться. — Томас присоединился к веселью друга.

Уилл колебался, деревянная ложка застыла в воздухе.

— Разве вы не рискуете жизнью, занимаясь своим ремеслом? Ведь, в конце концов, ни фермера, ни лавочника, ни рыбака никто не пытается убить.

Улыбка сползла с лица Копперхида.

— Меня посадили в тюрьму за то, что я украл буханку хлеба. Я всего лишь хотел помочь накормить семью моей сестры. После этого вся жизнь пошла наперекосяк. В конце концов я стал одним из матросов на «Кондоре».

— А я всю жизнь работал на плантациях сахарного тростника. Я бы и до сих пор там работал, если бы не капитан Блэкстрап, — сказал Томас, воинственно выпятив нижнюю губу.

— Блэкстрап тоже может остаться, — убеждал их Уилл. — Не имеет значения, чем вы занимались во внешнем мире. Каждый, кто остается здесь, начинает жить заново. Все равно, кем вы были в вашей прежней жизни. Вам дается шанс начать все сначала.

— Не имеет значения, — повторил задумчиво Копперхид и помахал в воздухе ложкой. — Если власти найдут нас здесь, то всех повесят.

— Я до сих пор удивляюсь, как вам удалось высадиться на берег, тем более что ваш корабль не поврежден. За всю историю Динотопии ваш корабль первый, который не разбился о рифы. Конечно, случаются загадочные исключения, но даже если военный корабль отыщет Динотопию, подойти к берегу ему не удастся. И кстати, капитан Блэкстрап не прав: покинуть прибрежные воды гораздо сложнее, чем зайти в бухту. Ветры и течения, которые окружают Динотопию, просто разрывают корабли на части.

— Это похоже на правду, — задумчиво пробормотал Томас — Мы видели много разбитых кораблей.

— Каждый потерпевший кораблекрушение становится гражданином Динотопии. Так принято. Есть какие-то небольшие формальности, но ничего подобного тому, что в Америке или Европе. Крупные хищники нас действительно не беспокоят, потому что они живут только в Дождливой долине. Другие динозавры — мирные, они работают вместе с людьми.

— Как те, которых ты освободил, — сердито напомнил ему Томас.

Уилл не смутился:

— Да, такие, как они. Вы видели, что им присущи человеческие чувства. Более или менее. Мы работаем здесь все вместе и являемся гражданами Динотопии. Вы тоже можете ими стать.

— Что-то мне не хочется работать бок о бок незнамо с кем, — заявил Копперхид. — Вон Чин Ли, он парень ничего, но когда я представляю себе целый город китайцев, мне становится дурно.

Уилл доверительно улыбнулся:

— Поверьте мне, когда вы впервые возьмете почту из лап галлимимуса, или вспашете поле вместе с трицератопсом, или поиграете с парой анкилозавров, вы удивитесь, как вам раньше не приходило в голову, что есть такая замечательная жизнь. — Уилл удрученно покачал головой. — Что будет, когда вы состаритесь и у вас не останется сил, чтобы бегать от закона? Это если вам вообще удастся дожить до того времени, когда силы покинут вас.

— Ну, это еще когда случится, — ответил Копперхид. — Зато нам будет что вспомнить!

— Вы и здесь можете жить насыщенной и интересной жизнью. В Динотопии столько удивительного, что я даже не могу все перечислить. Вы только подумайте! Ваше прошлое останется в прошлом, как будто его и не было. — Он обратился к Копперхиду: — Вы сказали, что вас посадили за кражу хлеба. А здесь вас об этом никто и не спросит. Вам не зададут ни единого вопроса о вашем прошлом. — Он перевел взгляд на Томаса: — То же самое касается и вас. Вы оба можете обзавестись здесь семьями.

Впервые за все время в глазах Томаса зажглась искра интереса.

— А здесь есть женщины?

— Женщины из всех уголков земли, разных национальностей. — Говоря о женщинах, Уилл не мог не вспомнить Сильвию. — Никому не запрещено заводить знакомства. — Он надеялся, что не отступил от истины. Семейные отношения — это единственная область, в которой он пока не слишком разбирался. — Каждый из вас может вести нормальную семейную жизнь, может стать полноправным членом нашего общества. Разве еще где-нибудь в мире у вас будет такая возможность? Неужели ваша нынешняя жизнь настолько вам по душе, что больше и мечтать не о чем? Копперхид заметно погрустнел:

— Да… Бывало, лежишь в своем гамаке да пялишься в потолок, сон все не идет, а корабль швыряет из стороны в сторону. И все вокруг отсырело. Тогда я думал, что было бы чудесно понежиться сейчас в теплой, сухой, обычной постельке и не бояться каждый раз, заденет ли меня шальная пуля, выпущенная с военного корабля.

— Это правда, — согласился Томас. — Я родился на островах, где только и говорили о Генри Моргане. В то время было не так, как сейчас. Сегодня тяжело быть пиратом. Как-никак девятнадцатый век.

Копперхид неожиданно очнулся от налетевших на него приятных мыслей:

— Что за ерунда? Мы ничего не можем сделать. Что ты предлагаешь — пойти к капитану и сказать ему, что мы хотим дезертировать? И он нам позволит стоять на пляже и махать на прощание кружевными платочками?

Томас понимающе кивнул:

— Он вздернет нас на веревке как мятежников и нарушителей договора «Кондора». Трудновато начать новую жизнь, когда у тебя петля стягивается на шее. — Ямаец спокойно взглянул на Уилла. — Забудь, парень. Жизнь добропорядочных граждан не для нас. Мы связали свою судьбу с Блэкстрапом, и уже ничего не изменить.