Он тряхнул головой и поднялся со стула. Машина подъехала и ткнулась ему в ноги.

– Мне пора, – объявил Костя. – Спасибо за гостеприимство.

До метро он шел пешком. В воздухе разливался едва ощутимый аромат надвигающейся весны.

Настроение было такое, будто собрались судить, да вдруг закрыли дело и отпустили восвояси...

Как там у Пастернака?

«Гул затих. Я вышел на подмостки»...

Так и для Кости – затих гул и остановилось время. Он читал.

Но теперь это была не беллетристика и не классика, а научная литература, которая, как он полагал, способна помочь ему в подготовке к написанию сложного многопланового художественного произведения.

Егоров с детства привык подходить к решению любого вопроса, основательно подготовившись. Так учил его отец. Тем более, если речь идет о деле, которым прежде ему никогда не приходилось заниматься.

Он читал все, что мог найти по интересующему вопросу, а нашел он не так уж и мало. Читал, жадно впитывая, как сухая почва впитывает долгожданную влагу, все, что попадалось, до чего удавалось дотянуться. Задавал в поисковой системе на «Яндексе» параметры «Литературное творчество», «как писать книги» – и машина выстреливала многостраничным списком авторов, наименований книг и статей, зачастую с прикрепленными текстами, в которых литературоведы, писатели, критики раскрывали тайны собственного и чужого мастерства, делились секретами успеха у читателей, рассказывали о своем видении литературного процесса вплоть до того, в какое время суток и в каком настроении следует этим заниматься, чтобы обеспечить регулярные визиты «большепопых сисястых муз».

Михаил Веллер: «Технология рассказа». Мастер-класс Леонида Жуховицкого. Нора Галь: «Слово живое и мертвое». Ян Парандовский: «Алхимия слова». И. Викентьев: «Правила хорошего текста».

Он читал все подряд, продираясь сквозь дебри терминов («самоактуализация»; «способность структурировать восприятие мира»; «позитивность общего начала»; «осмысление процесса и тайн души, за ним стоящих»), до изнеможения роясь в словарях, которыми обложился так, что со стороны стал за ними почти невиден. Голова раскалывалась, к концу дня перед глазами все плыло, и он уже не понимал смысла прочитанного, но продолжал вгрызаться, даже не с упорством – упрямством. Останавливался лишь тогда, когда появлялось ощущение, что под веки насыпали горячего песку. Выключал компьютер, ложился на диван и ставил на глаза примочки из слабого раствора марганцовки. Кот устраивался в ногах. Иногда оба – Фолиант и измученный хозяин – засыпали. Костя просыпался резко, ночью. Раздевался и ложился в постель, уже до утра.

Жена не была свидетельницей этого процесса: у нее заболела мама, и Оксана на некоторое время перебралась к родителям. Звонила регулярно. Костя разговаривал бодро, живо, врал вдохновенно; продолжает ездить на собеседования, в нескольких организациях предложили выйти к ним. Думает. Все хорошо, золотко, не беспокойся. Главное, чтобы теща поправилась. Питаюсь регулярно, кот тоже всегда накормлен и, кажется, еще больше растолстел. На собеседования езжу в чистых выглаженных рубашках. Созвонимся...

Фолианта Костя действительно старался не забывать кормить... остальное было трепом. Всех звонивших по поводу работы он просил перенести собеседования на после мартовских праздников. Сам питался плохо и нерегулярно, съедал бутерброд с сыром и черствым плесневеющим хлебом лишь тогда, когда ощущал себя на пороге голодного обморока. Обычно это происходило раз в день-полтора. Тратить время на еду было жаль. Не брился и не мылся – опять-таки жалел времени, боясь не успеть за процессом. Сейчас подготовлюсь к написанию романа, уговаривал он себя, и дальше все покатится само, тогда отъемся, как Фолиант, и отмоюсь...

В одной из статей встретилась фраза старика Хэма: «Пишите жестко и ясно о том, что причиняет боль». Понравилось. Понял, что роман будет написан именно в этом ключе. У Голдырева в «Курсе молодого бойца, или Как стать крутым писателем» прочел: «Не бойтесь выкидывать абзацы, не тряситесь над каждым оборотом, который считаете удачным». Перенес в свой файл «ПОДГОТОВКА», но задумываться пока не стал, решил вернуться позже, когда начнет писать и напишет достаточно много, чтобы фраза стала актуальной.

(«Позитивно-структурированное начало»; «монологическое провозглашение некоей правды»; «ощущение придуманной жизни»; «поиски смысла через литературное творчество»; «способность воспринимать себя как субъект действия»...) Воратха: «Стилистика начинающего автора». Нортроп Фрай: «Анатомия критики». Н. Голдберг: «Как надо писать. Несколько правил». Грибанов, Зверев, Козлов, Борис Васильев, Роберт Говард, Кир Булычев...

«Магическая сила слова заключается в его способности вызывать представления, образы. Оно невидимый представитель вещей, воспринимаемый пятью чувствами».

«Будьте точны. Не машина, а ‘‘кадиллак’’. Не фрукт, а яблоко. Не птица, а крапивник».

«Будьте осторожны с психологическими клише. Обойдите их и пишите о конкретном».

«Обычно мы живем в мире мыслей о мыслях, забывая то, что пришло в голову в самом начале, о нашей непосредственной реакции. Не теряйте ее. Писательская практика поможет вам вернуться к первоначальным ощущениям. Главное, пишите побольше и забудьте обо всем».

«Не волнуйтесь по поводу пунктуации, орфографии и грамматики». Здорово! Осталось убедить себя не волноваться по таким пустякам...

И снова термины. И снова словари. И головная боль, и ватка в марганцовке на веках, под которыми медленно растворяется раскаленный песок...

«Вы имеете полное право написать такую дрянь, что никому и не снилась»...

– Константин Геннадьевич, добрый день. Я представляю компанию «Золотая Ладья», мы прочли ваше резюме и хотели бы видеть вас у себя. Когда вы можете подъехать?

– Спасибо за приглашение, но я очень болен. Температура, кашель... Кхе-кхе... Боюсь, не раньше десятого марта. Вы не оставите координаты? Я перезвоню.

«Если ваша творческая рука все время будет в движении, редактор не сможет за ней угнаться и перекрыть ей кислород. Она получит возможность писать все, что заблагорассудится. Непрерывное движение руки – вот основа писательской практики».

– Константин Геннадьич, здрасьте. Тамара Евграфовна.

– Здравствуйте. Я узнал.

– Для принятия окончательного решения необходимо, чтобы вы прибыли на встречу с руководством компании.

– Извините, Тамара Евграфовна. Я болен. Грипп. Весна, такое сложное время... Температура держится уже четыре дня. Нельзя ли перенести переговоры на одиннадцатое – двенадцатое марта? Спасибо, постараюсь. Жду звонка.

«Автор нуждается в первом читателе. И это должен быть благожелательно настроенный читатель. И этот читатель должен обладать изрядной выдержкой и чувством такта».

Л. Горинцев: «Надо ли быть компетентным, если пишешь книгу?»

Этот простой вопрос ненадолго поверг Костю в состояние столбняка. Ответ очевиден и не предполагает разночтений: надо. Автор обязан быть компетентным. «А сможешь ли ты, – спросил себя Егоров, – быть компетентным в том, о чем собираешься рассказать людям? И дело не в технических деталях. Дело в мироустройстве, во взаимоотношениях людей и их душ.

Есть у тебя эта уверенность? Сможешь быть компетентным, когда начнешь писать?»

«Пусть рука не останавливается. Если вы сели за письменный стол, не имеет значения – на десять минут или на час. Не останавливайтесь. Если через восемь минут к вашим ногам шлепнется бомба, а вы планировали творить еще две минуты, не обращайте на нее внимания. Пишите – и все!»

Писатели, в отличие от критиков и литературоведов, с трудом представляют себе, как технически должен строиться литературный процесс. Во всяком случае, у Кости сложилось такое ощущение. Все их рекомендации были расплывчаты, неконкретны; они не выдавали, в чем тайна, фишка: не знали... но, скорее, не хотели раскрывать. Из их полуслащавых мемуаров о ремесле он так и не смог почерпнуть, откуда берутся образы, сюжеты; как сочинять диалоги, чтобы они не выглядели нелепыми или искусственными; как должна строиться описательная часть, неважно, природа это либо внешность человека.