Он замолчал.

Я подмигнул ему.

— Моя не понял. Английский не говорить…

— Но послушайте, мистер…

— Нет, братец. Если вы ее не убивали, то даете слишком много. А если все-таки придушили, значит, вы трус. Впрочем, не в моих правилах отдавать полиции то, что может потребоваться самому. Некоторые факты я намерен сохранить для личного пользования (поскольку Ниро Вулф отстранился), и то, что вы ныряете за стойки баров в частных домах, — один из них. Хотя бы временно.

— Временно? Но где гарантия?..

— Это все, что я могу вам предложить, и не говорите мне больше о деньгах. Мама учила меня не брать монету у незнакомых людей.

Он был совершенно удовлетворен. Вероятно, в его планы входило любой ценой заключить пакт о ненападении со строго ограниченными правами сторон. Впрочем, покидать меня он не собирался, и, если бы в холле не появился Джон Чарльз Данн и не увлек его к себе в кабинет, не представляю, как бы мне удалось от него отделаться.

Второй раз мое уединение возле окна было нарушено после того, как я вернулся из экспедиции за пепельницей. В данном случае меня не искали. По крайней мере, непохоже было.

Как-то вдруг в дверях появились Сейра, Селия и Энди, увидели меня и о чем-то заспорили. Потом Энди с Селией удалились, а Сейра зашагала ко мне.

Когда она была совсем близко, я заметил:

— Как вижу, вас еще не арестовали.

— Конечно нет. А чего ради меня арестовывать?

— На то полиция и существует. Если человек признается в громадном количестве преступлений, они непременно уцепятся за то, которое не сумеют доказать, и злодей легко выйдет сухим из воды. И наоборот.

— Не надо умничать! — Она села на скамейку неподалеку от меня. — Вся эта история ударила мне в ноги: совершенно не держат. А переполох действует на меня, как коктейль на пустой желудок. Наверное, когда я пойду спать, если такое в принципе случится, мне придется лежать с открытыми глазами, пялясь в темноту и размышляя о том, какая я несчастная. Но сейчас у меня просто ослабли ноги, зато мозг страшно возбужден. Кстати, я вообще не без мозгов.

— И не без сверчка в голове. — Я присел рядом. — Вы его чем-то напоминаете.

— Знаете, в другой ситуации меня бы это заинтересовало, но не сейчас. Энди со мной не соглашается, Селия, разумеется, тоже. О, небо, как они все взбудоражились! Энди твердит, что, поскольку семья в опасности, мы должны держаться вместе и никому не доверять.

— Вы ратуете за доверие. Кому, мне?

— Не то чтобы доверие. Дело тут не в нем. Просто я хотела сообщить вам об одном сегодняшнем происшествии.

— Должен предупредить, мисс Данн: после вашего недавнего признания мне придется подвергать сомнению все, что вы будете говорить. А проверять я ничего не намерен.

Она издала восклицание, которое молодой леди вообще знать не полагается.

— Никому ваши проверки не нужны. Что произошло, то произошло. Я уж и папе рассказала, только он, по-моему, даже не расслышал. Мистер Прескотт пробормотал на это «да, да» и потрепал меня по плечу. А Энди и Селия наверняка воображают, будто я все придумала. Какого черта я бы стала сочинять, что у меня украли фотоаппарат?

— Ах, вот как?

— Да. И к тому же две пленки. Понимаете, мы в среду ездили в Нью-Йорк. Папа отправлялся в Вашингтон, но все остальные, по решению знаменитых сестер Хауторн, должны были до самого окончания похоронной церемонии раскинуться лагерем в особняке. Тетя Дейзи согласилась. — Она передернула плечами. — Скажите, вас от ее вуали не тошнит?

Я ответил, что даже очень.

Она продолжала:

— Я просто смотреть на нее не могу. Понимаете, когда во вторник мистер Прескотт привез меня сюда прямо из магазина, мне еще пришлось бегать за сумкой на Девятнадцатую улицу. Ну а потом, после похорон, началась неразбериха; адвокат прочитал нам завещание. В общем, мы все остались здесь на ночь в четверг и вчера тоже. Я спала в одной комнате с Селией. — Она ткнула пальцем во вторую дверь слева. — А сегодня обнаружила, что мой фотоаппарат исчез. Его кто-то украл.

— Или одолжил.

— Нет, я уже всех спрашивала, включая слуг. Этот человек к тому же перерыл всю мою сумку и утащил две пленки.

— А может, какая-нибудь служанка постаралась? Впрочем, не ждите, что она признается. Очень немногие на это способны. Или, например, тетушка Дейзи, помимо любви к подслушиванию, страдает еще и клептоманией?

— Откуда вы знаете, что она любит подслушивать?

— Видел ее за работой.

— Видели? А я никогда. Энди говорит, что если фотоаппарат кто-то украл, то только член нашей семьи. И поэтому мне лучше всего держать язык за зубами.

— Весьма разумно. Но если дело дойдет до голосования, я обеими руками буду за тетушку Дейзи. Значит, две пленки… Ага, компания возвращается.

Ко мне с весьма важным видом направлялся незнакомый полицейский.

— Арчи Гудвин? Вас ждет внизу инспектор Кремер.