Кабинет уже принял свой нормальный вид, лишние стулья убрали. Как обычно, справа от стола Вулфа находилось красное кресло, повернутое таким образом, чтобы сидящий в нем человек был обращен лицом к хозяину дома. Сейчас его занимала директриса колледжа. Она выглядела усталой, глаза слегка покраснели, но спина не согнулась и плечи не опустились.

Вулф начал первым:

— Сегодня днем вас настиг здесь настоящий удар!

Она кивнула.

— Мы в тяжелейшем состоянии. Особенно Эйприл. Она, видите ли, вбила себе в голову, что должна решительно надо всем смеяться. Искусство гримасничать и в жизни. Вы говорили с мисс Кари?

— Очень коротко. Она осталась, когда все уехали.

— Соглашения достигли?

— Нет. Она предложила половину своей доли, но я отказался.

— Благодарение богу! — с явным облегчением воскликнула мисс Хауторн. — Зная вашу репутацию, а теперь и вас лично, я боялась, как бы вы не приперли ее к стенке и не поставили нас в неудобное положение. Вы же понимаете, что сейчас ситуация совершенно изменилась… По моему мнению, теперь вообще не стоит иметь с ней дела.

— Вот даже как? А остальные с вами согласны?

— Право, не знаю. Но думаю, возражений не будет. Ведь мы хотели договориться с мисс Кари лишь для того, чтобы избежать скандала, которым грозила наша невестка. Теперь он уже не имеет значения: расследование убийства неизбежно поднимет массу грязи, и тяжба по поводу завещания пройдет незамеченной.

Вулф вытянул губы трубочкой.

— Да, можно, конечно, и так рассудить… Полагаю, что мистер Скиннер и компания потащились за вами домой?

— Естественно! Невестка их приняла, но по совету мистера Прескотта никто, кроме Дейзи, беседовать с ними не стал, пока Джун не дозвонилась мужу в Вашингтон. Он посоветовал всячески содействовать ответственным лицам, отвечая на все вопросы. И уж тогда эти деятели за нас принялись. Ох! Наверное, они были весьма деликатны и внимательны, но в результате теперь мы все подозреваемся в убийстве.

— Все?

— Большинство. Может, вы с подобным бредом и встречались, но я не детектив и не любительница криминальных историй. Я слишком занята! Брата застрелили где-то от половины пятого до половины шестого. Третий выстрел Тайтус Эймс слышал без чего-то пять, перед ним было еще два — по тем самым воронам. Эйприл тогда дремала наверху, но этого никто подтвердить не может. Джун собирала малину и дикий виноград, чтобы украсить стол. А я стирала чулки в ванной.

«Ага, — подумал я про себя, — журнал-то, оказывается, не солгал, она действительно делает это сама!»

Мисс Мэй тем временем продолжала.

— Селия, мисс Флит, строчила письма у себя в комнате. Ей приходится отвечать всем глупцам, которые пишут Эйприл. Миссис Эймс готовила обед. Дейзи, вдова Ноэля, отправилась на луг за цветами, особенно она любит маргаритки. Джон, мистер Данн, колол дрова. Полицейских больше всего интересовало, доносились ли до меня удары топора, по после стирки я мыла голову и, естественно, ничего уже не слышала. Мистер Стоффер, которого я терпеть не могу, ушел к плавательному бассейну. Тайтус Эймс доил коров. Энди поехал в Ньяк за мороженым, но его это тоже не исключает, поскольку дорога проходит недалеко от места преступления, по другую сторону лесной полосы. Сейра и мистер Прескотт были в Нью-Йорке и вернулись лишь в половине восьмого, то есть через два часа после того, как было найдено тело. Они ездили на машине Прескотта, но, рассуждая формально, настоящего алиби у них тоже нет: разве кто-то один не мог прилететь домой на самолете и сразу вернуться назад?

Вулф несколько раз кивнул головой.

— Поскольку все в этой истории весьма фантастично, можно принять во внимание и такой вариант.

— Ничего тут нет фантастичного, — возразила мисс Хауторн. — Перед нами страшный, но совершенно реальный факт. И они намерены дознаться до истины. По-моему, они разрабатывают версию убийства брата из-за того, что он не давал ходу Джону Данну, тормозил его продвижение наверх. Пока они топчутся на месте, то есть конкретно уличить никого не в состоянии, но Джона погубить могут и погубят вне всякого сомнения…

Она прижала руку ко лбу и закрыла глаза.

Вулф тихонько скомандовал:

— Немного бренди, Арчи.

Я было поднялся, но мисс Мэй покачала головой.

— Не надо. — В растерянности я остановился, и она поблагодарила: — Спасибо, мне действительно не надо.

Потом открыла глаза. Выпрямилась. Положила руки на колени.

— Извините… Я не думала… А рассказала все только потому, что хотела объяснить, отчего не следует больше состязаться с мисс Кари. Теперь нам не избежать скандала и газетной шумихи. Никакой ненависти к мисс Кари у меня нет, но и получить в подарок чужое она не должна. Никогда не поверю, что та смехотворная бумага, которую нам прочитал мистер Прескотт, и есть подлинное завещание Ноэля! У брата было много недостатков, очень много, но мне он определенно обещал отписать миллион долларов в научный фонд Варнейского колледжа, и я убеждена, что это чистая правда!

— То же самое вы говорили сегодня днем.

— А сейчас повторяю.

— В таком случае вы обвиняете мистера Прескотта в мошенничестве. Ведь именно он составлял завещание и подтвердил, что оно подлинное. Выходит, по-вашему, он действует в сговоре с мисс Кари?

— Великий боже, нет!

Глаза ее широко раскрылись от изумления.

Вулф нахмурился.

— Боюсь, мисс Хауторн, что умственное напряжение делает ваши мысли несколько путаными. Это неудивительно, ведь вы перенесли такие встряски… Скажите, а когда брат говорил вам о деньгах?

— Понимаете, год назад, зимой, он сообщил, что намерен пожертвовать Варнейскому колледжу миллион вместо первоначальных пятисот тысяч. А летом подтвердил свое решение.

— Летом тридцать восьмого года?

— Да.

— Та-ак. Значит, вы убеждены, что он вас не обманывал и слово свое сдержал. Но завещание, которое мистер Прескотт предъявил в качестве подлинника, датировано седьмым марта тридцать восьмого года, а об изменении суммы пожертвования на миллион долларов ваш брат заявлял гораздо позже. Таким образом, вы обвиняете мистера Прескотта в подлоге.