Ростислав, мучимый бессонницей, сидел у бокового окна, наблюдая за Каенором с невиданной высоты. Создавалось впечатление, что этот мир действительно был плоским: насколько хватало глаз, простирался сплошной океан облаков Великой Бездны, а на их фоне чернели точки парящих на одной высоте островов и скал. Мысли о Лии гнали сон, хотя тело и устало уже довольно сильно. В прошлую ночь было то же самое, и только к рассвету пришло блаженное забытье примерно на час.

Всадники у поводьев работали посменно, и Ростислав удивлялся, как этих синекожих людей хватало на шестнадцатичасовое стояние на одном месте. Сам Ростислав даже сейчас не решился бы простоять столько времени.

Он любовался Мингарой — сильной, красивой, со спины вообще выглядевшей как человек. Она ничем бы не отличалась, если б только не темно-синяя кожа, которая вовсе не уродовала, а, наоборот, придавала какой-то неуловимый шарм.

Ростислав вздохнул и снова посмотрел на небо. Внизу медленно тянулась через небосвод белая полоса: кто-то летел по Небесной Тропе. Ростислав знал, как это выглядит со стороны: словно след от реактивного двигателя, но при этом шлейф еще и мерцал волшебным светом. Юноша потянулся туда сознанием при помощи Мирласа и своей магии и услышал радостный отклик:

«Ростик! Это я, Лия. Где ты?»

— Снижаемся! — закричал Ростислав не своим голосом. — Там Лия внизу!

— Что? — Мингара обернулась. — Откуда ты знаешь?

— Долго объяснять, давай вниз! — Ростислав вскочил и подбежал к лобовому стеклу. — Отсюда не видно, но я точно знаю!

— Ну хорошо… — Мингара кивнула напарнику и чуть отпустила поводья одновременно с ним.

Тригга, выдохнув облако пара, чуть сложила крылья, уменьшая несущую плоскость, и стала медленно опускаться к бескрайнему белому полю облаков. Ростислав за время снижения вкратце обрисовал ситуацию Всадникам и проснувшемуся от возни Грэгу.

— Тем лучше, — сказал на это шакмар. — Можно не лететь в пекло.

— Всё равно, — сказал Ростислав, — Шакмария еще в большой опасности, и, пока жив архидемон, мы ничего не сможем сделать… вернее, твой Учитель не сможет, пока мы не подавим магию Аргаррона.

Лию, которая сошла с Тропы и кружила внизу, они подобрали спустя десять минут. Ростислав едва успел обнять любимую и расцеловать, как вокруг вспыхнул десяток порталов. Из них почти сразу вылетела стая вооруженных гарров, которая начала кружить вокруг тригги.

Воздух наполнился хлопаньем крыльев и хриплыми криками вражеских солдат, тригга тревожно заревела. Ростислав выхватил меч Огнекрылого и загородил Лию собой. Мингара схватилась за талисман, вспыхнувший голубоватым пламенем, и отпрыгнула в глубь кабины.

— Сдавайтесь! — прорычал один из гарров, латы которого были украшены золотом и драгоценностями. — У вас нет шансов!

«Ростислав, ты готов?» — спросил Мирлас.

«Готов», — отозвался юноша, расправляя крылья.

В следующий миг он прянул вверх, сжимая в руке сияющий меч. Волшебное лезвие прочертило в воздухе полукруг — и первый гарр полетел вниз, разрубленный пополам, еще несколько исчезли во вспышках яркого белого света, сорвавшегося с рук Лии.

— Убить всех! — прорычал командир гарров, и в следующий миг стая бросилась на триггу, которая продолжала размеренно махать крыльями.

Ростислав срубил мечом еще двоих противников, которые полезли было врукопашную, с растительной брони сорвались ядовитые шипы и воткнулись еще в десяток, точно попав в сочленения брони или в глаза. Гарры с воплями посыпались вниз, а некоторые занялись триггой, начав рубить стены кабины, в которую один из Всадников уволок Лию. Гарры едва успели повредить стены в нескольких местах, как окна открылись и из них ударили лучи разящего света и веера огненных стрел — за дело всерьез взялись Грэг и Лия.

Неосторожный гарр попался в пасть тригге, которая, не мудрствуя лукаво, прожевала его вместе с доспехами и проглотила. Гарры напали и на нее, но она просто закрыла глаза и флегматично продолжала лететь — броня двухголового ящера была гораздо прочнее, чем оружие гарров.

В кабину ударило несколько молний — у некоторых пехотинцев с собой были жезлы. Орудия, к которым встали Всадники, дохнули паром и огрызнулись горящими стрелами, оставляющими за собой дымные следы. Гарры прыснули в стороны, но не особенно далеко. Быстро перегруппировались и ринулись в новую атаку.

Укрепленная кабина, безусловно, увеличивала долю потерь атакующих, но Всадников было только трое, и вскоре одного из них гарры вытащили из кабины через прорубленную брешь, перерезав ему горло. К темной крови гарров прибавилась яркая кровь Всадника, который с криком умер на лезвиях вражеских мечей.

Второму защитнику бросили в турель рунную бомбу, в результате чего весь верхний ярус кабины оказался взорван. Мингара, которая была занята управлением, находилась на нижнем уровне, там же держали окна Лия и Грэг. Причем первая вскоре переключилась на поддержание щита, а Грэг сосредоточился на стрельбе.

Ростислав несся сквозь мешающих друг другу гарров, сея смерть мечом и магией. Мирлас не отставал, мгновенно выращивая на его теле ядовитые шипы и ловко отстреливая ими врагов. В магический щит Избранника несколько раз ударяли молнии, но защита держала крепко, а волшебный меч ткал в воздухе узоры смерти. Ростислав потерял чувство времени, видя перед собой только оскаленные морды гарров, слыша хлопанье их крыльев и звон оружия, пронзительные крики раненых и умирающих.

«Рази, Огнекрылый, — думал он. — Настанет час, и ты снова поразишь Аргаррона…»

Рубин на рукояти меча полыхал, а лезвие оставляло за собой сверкающий шлейф. Ростислав чувствовал, что его разум снова уходит на второй план, и изо всех сил потянул сознание обратно. Ему вовсе не хотелось снова выпасть из своего тела и стать аватаром Ауррина. Его сознание словно подхватила сильная дружеская рука и вернула на место, отогнав застлавший глаза свет.

«Не уходи, Избранник, — сказал Мирлас. — Ты отмечен Ауррином, и в тебе теперь всегда будет пробуждаться аватар, но ты не должен терять себя, иначе погибнешь в этом мире».