Слишком много хорошего в мою сторону, даже поспорить не могу.

— Я особой породы.

— Ха-ха-ха, пожалуй, так оно и есть. Ты и вправду особенный пёс, Люциус, но псом ты являешься только для чужаков и тех, кто пытается навредить нам. Для меня лично ты не пёс, ты… — женщина задумалась, в ауре её появился оттенок каверзны и хитроты, за которым стояла пелена любви и заботы. — О, точно, для меня ты удачно подвернувшийся, необычно приятный и полезный любовник!

Катрин не лгала.

— Пусть будет так. — Встав с места, как принято делать в этих местах, склоняю пред её красотой и добротой свою голову.

Двумя часами позже.

Этим утром, получив от меня ровно половину трофейных денег, Катрин решила расщедриться. Для меня и дочери достала малиновое варенье, успела сбегать к пекарю за первым свежим хлебом и даже собрать для Арии ссобойку, отварив рисовой каши с жаренной курицей, обильно приправленной специями и солью.

Уплетая хлеб с вареньем и запивая его теплым, только-только купленным прямо из рук развозчика молоком, Ария, чувствуя изменения, косилась в нашу с Катрин сторону.

— Мама, что-то случилось?

— А? — На прекрасном, сияющим лице Катрин не дрогнуло и мускула. — С чего ты взяла?

— Ну, ты сегодня прям светишься. Вся такая бодрая и весёлая с утра, варенье достала, завтрак… Вот я и подумала… — Взгляд Арии уткнулся в меня. В отличии от женщины- мечты я столь невозмутимо вести себя не мог.

— Люциус… — Отложив в сторону надкусанный бутер, злобно протянула Ария, — признавайся, что ты опять натворил⁈ Приставал к маме, мешал спать своей лживой трепней, да?

— Ария, замолчи. — Повысила голос и тут же успокоила малую Катрин. Всё же, у своего ребёнка она пользовалась высшей степенью авторитета, девочка и слова против неё пискнуть не могла.

— Немедленно извинись перед Люциусом.

— Но мама… Он ко все девочкам в академии клеился, и тебя…

— Ария, мне нужно повторить?

— Катрин, не стоит, я…

— С вами, Люциус, я потом поговорю… — тем же холодным взглядом окатила меня Катрин. — Ладно, хочешь правды, хорошо, всё дело в том… — Боясь не выдержать позора, я встаю из-за стола, не нужно об этом говорить! — Что Люциус спас нас с тобой этой ночью.

Немая пауза, подливая себе и дочери молока, Катрин косится в мою сторону, с хитрецом и прищуренным взглядом спрашивает:

— Чего вы подорвались с места? Уважаемый фамильяр, вашим поступком нужно гордиться, а не скрывать.

— А… я… но… — Взгляд Катрин резко изменился с грозного на снисходительно довольный. Да она специально меня провоцировала, издевалась… Это… Это дьяволица, а не женщина! Я думал, она на ревности сейчас чего выпалит, а тут просто ради удовольствия своего потешалась.

— Спас? — Злобное личико Арии сменилось непонимающей гримасой.

— Именно, — рукой указала в угол, на ящик Катрин. — Знаешь, что это такое?

— Масло в бутылках? Ой, горючие смеси, но откуда… Как… Неужели…

— Именно, этой ночью нас пытались сжечь. Надеюсь, ты не забыла, как бедный Люциус буквально умолял дать разрешение, чтобы он мог нас защитить? — Сверху вниз глядит на дочку Катрин.

— Нет, мама, я… Я просто переживала за тебя, я… — Понимая, что могло случиться, если бы я не бодрствовал, испуганная Ария встаёт из-за стола, кланяется мне под углом девяносто градусов. — Люциус, спасибо! Я была не права и очень сожалею. Пожалуйста, впредь защищай меня и маму, делай для этого всё, что только потребуется, пожалуйста!

Девочка прям расплакалась, мне стало её жалко, и я взглянул на Катрин. Подмигнув мне, женщина опять расплывается в снисходительной, добродушной улыбке, подходит к дочурке и прижимает к себе.

— Ария, у тебя молодой и хороший фамильяр, позволь ему быть собой и делать свою работу.

— Какую работу? — Обняв маму, шмыгунв носом спрашивает Ария.

— Работу цепного пса. Только прикажи ему, ради тебя Люциус порвёт любого негодяя.

— Правда? Ты правда порвёшь… Ради меня? — Глядит на меня покрасневшими глазами малая.

— Даже убью, но только если в убийстве будет необходимость. — Отвечаю я.

Ария спокойно заканчивает с завтраком, заворачивает в узелок ссобойку, проверяет все записи, а также, чтобы не вынуждать меня вновь попрошайничать, прихватывает из дома несколько листов второсортной коричневой бумаги и магическое перо.

— Я пошла, Люциус, не отставай! — Весело и беззаботно, словно и не было никакого разговора о ночном нападении, застучала башмачками по мощеной камнем дороге Ария.

— Катрин, это было очень грубо, заставлять её извиняться. — Когда мы остались наедине, обращаюсь к женщине я.

— У Арии почти нет друзей, из-за проклятия её, что в детстве сгубило Шалли, её остерегаются даже местные дети. — С печалью говорит Катрин.

— Шалли? Хотите сказать, что проклятие настолько мощное, что способно убить? Как же вы тогда…

— Шалли мы звали попугая, её единственного друга. Он умер от старости, но я так и не смогла доказать этого Арии. Глупышка во всём, как и другие, окружающие её дети винила только себя. Ей нужно научиться доверять тебе, Люциус. Ты — фамильяр, больше, чем друг или брат, ты будешь с ней даже тогда, когда меня не станет. — С нежностью и теплотой в голосе говорит женщина, а после, подталкивая меня локотком в рёбра, добавляет. — Ступай, герой любовник. В академии можешь делать что хочешь. Но помни, грядущей ночью я очень надеюсь увидеть тебя полным сил и во всём своём великолепии.

Провокация?

Рукой своей, не сдержавшись и проверив, спал ли запрет, прихватываю Катрин за сочную и упругую ягодицу. Через грубую ткань сжимаю ту так, что женщина, ойкнув подалась вперёд, надеясь высвободиться. Не уйдешь, прихватив её за талию, затаскиваю обратно в лавку, с трудом сдерживаясь, страстно целую, запуская свой язык в жаркий похотливый ротик красотки. Всего один поцелуй так вскружил мне голову, что я даже не заметил, как одна моя рука была в промокших женских трусиках, а вторая, как и просили этой ночью, сильно сжимала объёмную, красивую грудь.

— Хватит меня дразнить, ступай… — уперевшись ладошками в мой член, то ли пытаясь за него схватиться, то ли отталкивая, отведя взгляд в сторону, сопротивляясь, не просит, а умоляет Катрин.

Утренняя прогулка до академии выдалась молчаливой и спокойной. Мелкая, что-то напевая себе под нос, весело размахивала старой сумкой, изредка поглядывая назад и проверяя, не отстал ли я. Беззаботная, даже с учётом отношения к ней в группе, счастливая и верящая в то, что дальше её ждёт светлое будущее. Жизнерадостности Арии я мог только позавидовать.

Моё хорошее настроение и надежда на рутинный день в академии исчезли ещё перед вратами. Под «судьбаносбой аркой» стояло три разные группы. Первая, Езеф и придворный маг Жоржолон. Вторая, София, выродок Эрнест и их многочисленная прислуга. Ну а в третьей, я нашёл ту, с кем познакомился этой ночью. Шт…шт что-то там, в компании какой-то простушки, из групп с шестой по девятую.

Поравнявшись с Арией, становлюсь слева, так, чтобы, когда мы проходили арку, тронуть или дотянуться до неё мог разве что Маркус или стоящая дальше девушка демон.

Завидев нас, ещё за пол сотни метров Второй принц расплылся в свой мерзкой улыбке. Блять, я не понимаю, ну откуда в человеке может быть столько говна?

— О, вот и свинка со своим попрошайкой…

Плечом оттеснив Арию в сторону, подталкиваю малую дальше. Здороваться с ними, любезничать, когда тебя с порога унижают? Не-а. Вытащив из внутреннего кармана кошелёк с золотыми монетами, словно собаке кость, бросаю мешочек прямо в руки принца.

— За бумагу… — Вспомнив, что с ним София, не сдержался, чуть замедлившись, обернулся и добавил, — в другой раз не опозорься и найми кого по опытнее.

Зубы принца, словно волчья пасть сомкнулись, то уже был не человеческий, а звериный оскал. Сколько же в нём ненависти? Пока ещё ни у кого в этом мире из людей или им подобных существ я не видел такой же беспросветно темной ауры.