И тут дедушка произносит это:

— Я не знаю, кто такой Повелитель и есть ли он вообще. Но получается, что это ты убил свою мать.

Я бегу по склону и не смотрю назад, да и дедушка меня даже ни разу не окликнул. Ветер хлещет в лицо, стараясь сорвать с головы салатовую кепку, под ногами жалобно пищит трава.

Мысли о матери не покидали всю ночь. Я не хотел признаваться себе, что это из-за меня она погибла, уговаривал, что нагоняю на себя панику. Но дедушка сказал это за меня. Я — проклятие нашего рода. Меня нужно было убить.

Капает дождь.

Я уже далеко от дома.

Прячусь от холодных августовских капель в нору под дубом. Не знаю, чья она, но хозяин покинул жильё уже давно. Я помещаюсь внутри лишь сидя, со всех сторон земля, я будто замурован в гробу. Но мне так и надо.

Я плачу в темноте и хочу умереть или раствориться в сущности Природы, как говорит Володька. Я не хочу жить дальше, будучи убийцей. Если бы меня не было, мама была бы жива, а может и папа остался бы. И они жили бы долго и счастливо без меня.

И вдруг тьма вокруг меня начинает шевелиться. Я никого не вижу, но всей кожей ощущаю сущность существа, которое вновь пришло ко мне.

Конечно, папа был бы жив! Что за рассуждения! — говорит Тёмная Сила. Чернота вокруг дезориентирует, я будто внутри утробы Повелителя Карих. Хорошо, что сюда достают корни Дуба. Они питают меня энергией, поддерживают сразу, как только чувствуют присутствие Тёмной Силы.

Я цепляюсь за корни всей сущностью и, собрав силы свои и Дуба, ору:

— Пошёл вон отсюда!!!

Ну хватит уже играть в прятки с самим собой, — говорит слащавый голос Тьмы и перед моим мысленным взором на секунду возникает искривлённое лицо Оле-Лукойе. — Пора вспомнить. Не зря же умерла твоя мама. Проводи аналогии, избранный мальчик. Думай. Вспоминай.

Я вспоминаю только занавески, которые колышутся на окне летней ночью…

НЕТ!

Маму убил случайный пожар!

Я виноват только в смерти Каштана.

Ой, ну какие же вы люди прямо не могу, — смеётся голос Повелителя. — Давай я вспомню за тебя.

— Убирайся отсюда!

У меня три зонтика, ты же знаешь, — говорит Тёмная Сила. — Помнишь тот скрытый? Белый. Он предназначен для особых деток, которые видят кошмары. Я раскрываю зонтики и рассказываю истории. И вот сегодня моя история.

— Я не буду слушать! — кричу я, и затыкаю уши.

Глупыш, я у тебя в голове. Как и все эти Дубы, Ясени, Тополя. Тебе придётся слушать меня волей-неволей. Однажды жил-был маленький малыш по имени Никита.

Изо рта вырывается писк, я весь скукоживаюсь. Ни за что на свете я не смогу заглушить голос внутри моей головы.

Никита очень любил своих родителей, но когда ему было пять, его отец заболел страшной болезнью. Врачи не могли помочь ему, и через год он умер… хотя не должен был.

Я вспоминаю редкие проблески. Мама плачет и приговаривает: Всё шло хорошо, и вдруг сердце останавливается.

Даааа, останавливается, — вторит голос Тьмы. — А всё почему? Потому что той ночью его маленький сынок подкладывает папе свинью.

Я стою в углу своей детской комнаты. Привычные фиолетовые обои с мишками и дельфинчиками, в углу — письменный стол, заваленный игрушками. Прозрачные занавески качает лёгкий летний ветерок. Кровать у меня большая, полутораспальняя, я в ней как в океане. Сколько же приключений придумано в недрах складок одеял и простыней.

Папа уже давно в больнице, мы с мамой одни. Она сидит рядом, на её коленях книжка про Оле-Лукойе, а я в зелёной пижамке с синими васильками. Я — совсем малыш. Господи, какой же я маленький, неужели я таким был? Ручки — тонкие, ножки как перекладина, которую накануне точил дед. Я как Пиноккио.

Малышу спится, но он внимательно слушает маму, потому что любит сказки, любит её, любит Оле-Лукойе. И будет любить его ещё примерно пять минут, до того, как добрый старик превратится в кошмар, преследующий всю оставшуюся жизнь.

Я не хочу на это смотреть. Я знаю продолжение, мне не надо его рассказывать. Пытаюсь отступить из воспоминаний, но крепкая хватка Повелителя не даёт мне пошевелиться.

Мама как раз перелистывает страницу с картинкой, на которой Оле-Лукойе опускается на зонтике. И ей звонят. Она откладывает книжку и убегает в соседнюю комнату поговорить. Малыш напрягает слух и ловит каждый звук маминого голоса.

А волосы ещё совсем светлые и завиваются.

Пустите меня отсюда! Я не хочу смотреть дальше!

Мама вскрикивает, малыш вздрагивает. Его глазки бегают по комнате в ожидании чего-то плохого. Но мама не возвращается в комнату. Она несколько минут шуршит одеждой, а потом выбегает. В квартире поселяется тишина и пустота. В ней только малыш.

Я плачу и здесь и там, в норе, куда хочу вернуться. Тянусь фибрами к Дубу, но он не вытаскивает меня из кошмара. Мне приходится смотреть на шестилетнего себя.

Некоторое время малыш задумчиво сидит. Ему совсем не страшно. Он прислушивается к звукам за окном, в надежде, что хоть одно Дерево с ним заговорит. Ведь он слышал Деревья и Траву очень давно. С самого рождения. Будучи ещё совсем маленьким. Они любили малыша, любили, совсем как мама. Вся Природа вокруг оберегала своё дитя.

Малыш потирает ступни, а потом смотрит на окно.

ХВАТИТ!

ВСЁ!

СТОП!

Но Повелителю начхать. Он держит меня. И заставляет смотреть. Смотреть на малыша, который смотрит на окно, потому что оттуда. Прямо оттуда. Из мрака ночи. Выходит Оле-Лукойе!

Малыш узнаёт его сразу, потому что точь-в-точь такой же старик изображён на картинке в раскрытой книге перед ним. Привыкший всю жизнь видеть чудеса, Малыш улыбается.

— Привет, — говорит он.

— Привет, — улыбается старик, сжимая в руках два зонтика. Его голос звучит не изо рта, а в голове, как у всех Деревьев.

Я рыдаю. Я знаю, что будет дальше.

— Я тебя знаю! — радостно восклицает малыш.

— Правда? И кто же я? — Старик садится на маленький стульчик у окна и закидывает одну ногу на другую. Его голубые глаза иногда мерцают, на долю секунды превращаясь в чёрную пустоту.

— Ты Оле-Лукойе. И ты пришёл, чтобы рассказать мне историю на ночь, да?

— Именно, мой малыш! — смеётся Оле. И малыш смеётся в ответ.

Я рыдаю. Закрываю глаза, и слёзы льются ручьём, но Тёмная Сила заставляет меня открыть их.

— А какой зонтик ты раскроешь? — осторожно спрашивает малыш, недоверчиво косясь на чёрный.

— А ты был хорошим мальчиком? — потешно хмурит брови Оле.

— Очень-очень. — Глаза малыша расширяются, и он спешно кивает.

— Ну не знаю, — Оле становится серьёзным. — Сейчас проверим, хороший мальчик ты или нет. Я расскажу тебе историю. А ты её закончишь. Если закончишь её правильно, то ты хороший мальчик. А если нет, то — придётся тебе спать под чёрным зонтиком.

— Я готов! — соглашается малыш, и удобно устраивается на подушке.

— Жил-был маленький мальчик, — начинает Оле.

— НЕ СЛУШАЙ ЕГО!!! — воплю я.

— Он был необычным ребёнком, потому что умел слышать Деревья и Траву. Ветер защищал его, а Вода! Вода подчинялась каждому взмаху его руки, как Моисею.

Малыш пожимает плечами и смущенно хихикает. Он понимает, что Оле говорит про него.

— Забери меня отсюда, — молю я. — Делай со мной всё, что хочешь. Можешь убить, только не показывай мне это!

— Но однажды у маленького мальчика заболел отец. Серьёзно заболел. Смертельно. Мальчику было грустно, что врачи не могут вылечить его папу, а сам он ещё был маленький, чтобы придумать лекарство. Но мальчик кое-чего не знал. — Глаза Оле превращаются в щёлочки, а малыш поджимает губки и хмурится. — Отец заболел из-за мальчика. А знаешь почему?

— Почему? — тихо шепчет малыш.

— Да потому что за всё в этом мире надо платить! — восклицает Оле, вскидывая руки. — Неужели мальчик думал, что ему достанутся крутые способности за просто так? Нельзя нарисовать хорошую картинку без чёрного цвета. Способности мальчика медленно пожирали его отца изнутри. Но сказки никогда не заканчиваются плохо. Папу мальчика ещё можно спасти.