Мельчайший коготь несколько секунд сидел, молча наблюдая за дисплеем, на котором «паучьи» тяжелые корабли приближались к узлу пространства. Если 37-я ударная группа хочет отступить до того, как узел окажется под ракетным обстрелом противника, ей нужно начать отход не позднее чем через пятнадцать минут.

Теерах не хотел казаться перестраховщиком. Это было не в его характере, но такой была его работа. Он закрыл глаза и стал лихорадочно думать. Наконец он вздохнул.

– Я не знаю, великий коготь, – сказал он. – Мы можем причинить «паучьим» кораблям огромный ущерб, но для их полного уничтожения придется бросить в бой наши тяжелые корабли. Одними истребителями тут не обойтись.

– Можно попробовать, – сказал Лафруа. – Но сначала надо уничтожить их корабли со стратегическими и тяжелыми ракетами на борту. У них только девять «Арбалетов». Смогут ли наши истребители быстро с ними расправиться?

– Как вы думаете, коммоодорр? – негромко спросил Теерах, и Диего Джексон кровожадно улыбнулся.

– Смогут! – уверенно заявил он. – Это будет нелегко, но мы это сделаем!

– В таком случае, великий коготь, мы можем уничтожить противника, – сказал Лафруа. – Кроме «Арбалетов», у «пауков» нет кораблей с тяжелыми ракетами, а у нас ими вооружены девять линейных крейсеров. Сначала истребители уничтожат «Арбалеты», потом линейные крейсера обстреляют противника ракетами, оставаясь за пределами дальности действия «паучьего» оружия. Они не будут уничтожать отдельные корабли, а разрушат их информационную сеть. Потом наши тяжелые корабли обстреляют противника обычными ракетами, не подходя к нему на дальность действия энергетического оружия. И наконец, вместе с истребителями они добьют «паучьи» корабли в ближнем бою. Именно в этом и заключался успешно осуществленный адмиралом Муракумой план «Леонид».

– Что вы на это скажете, Теерах? – спросил Заарнак.

– Можно попробовать, – ответил мельчайший коготь. – Однако у нас будут очень большие потери, и, если мы хотим выиграть битву, нам нужно реорганизовать штурмовые группы. Значит, «паафуки» успеют захватить узел пространства, и в случае неудачи мы все здесь погибнем.

– Через шесть дней в Алуан прибудет владетель Хинак, – словно разговаривая сам с собой, пробормотал Заарнак. – Даже если мы погибнем, его силы защитят Алуан. А если мы заставим «паафуков» дорого заплатить за нашу гибель, Хинак легко освободит Тельмасу.

Заарнак взглянул на дисплей, где светилось условное обозначение узла пространства, ведущего в Херан, и прижал уши. Он несколько секунд пристально смотрел на экран, а потом глубоко вздохнул.

– Хорошо, коммаандерр Лафрруаа, вы меня убедили. Мы отправим наиболее тяжело поврежденные корабли в Алуан, а с остальными попробуем выполнить ваш план. А если нас ждет здесь смерть, – сказал он, подняв руку и медленно сжав ее в кулак, – мы погибнем, как «фаршатоки». – На губах Заарнака заиграла едва заметная улыбка. – И по-моему, мы погибнем не зря!

Командующий Третьим флотом «ханхак» клана Хинак, десятый великий клык Орионского Хана Корааз’Хинак стоял позади почетного караула в шлюпочном отсеке корабля ВКФ Орионского Ханства «Эбимея» и наблюдал за швартовкой космического катера. Это был катер с земного корабля, и Хинак с радостью смотрел на него, время от времени косясь на экипаж своего нового флагмана, выстроившийся в шлюпочном отсеке. Хинак со своим штабом переехал на «Эбимею» шесть дней назад, сразу после прибытия в Тельмасу. «Эбимея» была единственным орионским линкором, уцелевшим после второго сражения в этой звездной системе, и вполне заслуживала того, чтобы стать флагманом. Хинак гордился ею, как настоящий орионец.

Впрочем, он подозревал, что такого рода чувства понятны и офицеру, которого ему предстояло встретить.

Люк открылся, и зазвучали волынки. Однако они исполняли не привычную орионскую мелодию, а гимн Земной Федерации «Сверкающие звезды».

Из катера вышли два офицера. Один был высоким орионцем, поблескивающим красновато-коричневым мехом, а другой – землянин среднего роста. Нахмурясь, он шел, прихрамывая и опираясь на трость. На его кителе блестели новенькие знаки отличия вице-адмирала ВКФ Земной Федерации. На его гладко выбритой голове красовался свежий шрам, левая рука была парализована. Землянин двигался медленно, явно превозмогая боль, и было видно, что шедший рядом с ним орионец с трудом сдерживается, чтобы заботливо не подхватить его под руку.

– Прибыла 37-я ударная группа! – объявил громкоговоритель. Обычно на орионских кораблях так не делали, и владетель Хинак заметил выражение удовольствия на лице землянина…

Вновь прибывшие остановились. Человек взглянул на свою трость, усмехнулся и с видимым усилием вытянулся по стойке «смирно». Он передал трость своему спутнику и отдал честь сыну Орионского Хана, командовавшему почетным караулом.

– Разрешите подняться на борт, – сказал землянин на языке орионцев, и молодой орионский офицер так браво приветствовал его в ответ, что прослезился бы сам Великий Хан.

– Разрешаю, клык Прресскотт! – громко ответил сын Орионского Хана. Заарнак вернул Прескотту трость, и владетель Хинак шагнул вперед. Он сделал вид, что не заметил, с каким облегчением землянин схватился за трость и застонал, опершись на нее. Вместо приветствия и рукопожатий великий клык поклонился ему на орионский манер, но несколько глубже, чем обычно.

– Очень рад с вами познакомиться, клык Прресскотт, – сказал он. – Рад видеть вас, великий коготь, – добавил он, обращаясь к Заарнаку. Орионцы приветствовали друг друга, как настоящие воины, сверкнув когтями в угрожающей близости от лица, и владетель Хинак улыбнулся.

– Своими подвигами вы оба прославили Орионское Ханство, – сказал он. – Благодарю вас от имени народа Зеерлику’Валханайи и моего Хана.

Реймонд Прескотт краем глаза наблюдал за Заарнаком. Судя по всему, «усатый-полосатый» очень смутился. Прескотт ждал, что он что-нибудь скажет, но Заарнак словно язык проглотил, и вице-адмирал откашлялся.

– Честь и слава тому, кто не забывает о чести, великий клык, – сказал он за двоих. – А мы славны только героизмом наших «фаршатоков».

– Хорошо сказано, клык Прресскотт, – одобрил владетель Хинак и постучал когтями о рукоятку «дефаргая».

К нему тут же подбежал мельчайший коготь, в усыпанной бриллиантами портупее, с небольшой коробкой, украшенной драгоценными камнями. Владетель Хинак взял ее в руки, и сразу показалось, что этот изготовленный из драгоценных металлов ларец весит намного меньше своего содержимого. Великий клык повернулся к гостям:

– Клык Прресскотт! – Орионцы больше не использовали чужеземные чины при обращении к этому землянину. – Великий коготь Заарнак! Прошу принять это как знак почета и славы, который вы заслужили. Сейчас я говорю с вами как «хириколус’ни’хами», и моя рука – это рука Хана.

Прескотт и Заарнак почти одновременно расправили плечи и вытянулись по стойке «смирно». Строго говоря, любой орионский военный был «хириколусом’ни’хами», если принес клятву верности Великому Хану’А’Ханайи, но в словах владетеля Хинака звучал и более глубокий смысл. Как и в древности, сейчас он выступал вассалом и военачальником Хана, представлявшим своего сеньора в момент его отсутствия. Иными словами, в этот момент владетель Хинак был Орионским Ханом, то есть воплощал собой всех сыновей и дочерей народа Зеерлику’Валханайи, которые когда-либо жили или будут жить во Вселенной.

Великий клык с благоговением раскрыл ларец, и Прескотт услышал, как Заарнак шумно вдохнул. Владетель Хинак вынул из ларца что-то висевшее на ленте темно-синего цвета – цвета герба Орионского Ханства. Это была сверкавшая сотней лучей золотая звезда, размером с кофейное блюдце, изготовленная так искусно, словно ее только что сняли с небосклона. В центре нее полыхал гигантский кроваво-красный рубин.

Великий клык передал ларец адъютанту, замершему за спиной своего командира, и снова повернулся к землянину: