Охрана в блестяще-металлических шлемах мгновенно подобралась, когда капитан Тришиннист подвел Роуна и его людей к массивной резнной двери.

— Я представлю вас как вновь прибывшего из дальнего города на окраине, — предупредил он Роуна. — Он любит встречаться с новыми рекрунтами, в эти дни он уже беседовал с несколькими. Остальные подождут, конечно.

Аскор вопросительно глянул на Роуна, тот нензаметно кивнул.

— Оставайтесь здесь, — приказал Роун. — И не вздумайте заняться дегустацией вин.

— Да, босс, — отозвался Сидис.

Тришинист открыл дверь. Роун проследовал за ним в приемную, голубые стены которой украншала стальная чеканка.

Из соседней комнаты вышел усталый штабист в чине лейтенанта, он обменялся короткими ренпликами с капитаном, затем жестом пригласил их пройти через арочный вход.

Солнечные лучи, проскальзывающие сквозь светлые шторы, высвечивали замысловатый узор на паркете и лепных карнизах. Только темные ворсистые гобелены в стенных проемах между окннами сохраняли присущую им строгость.

Кабинет казался огромным, в нем было мало мебели — всего несколько стульев, какие-то шкафчики и книжные полки. За большим стонлом из полированного дерева сидел пожилой мужчина с белоснежными волосами, его шишконватые руки напряженно сжимали подлокотники кресла.

— Доброе утро, адмирал Старбед, — произнес Тришинист. — Я привел гостя…

Взмахом руки Старбед приказал Тришинисту удалиться и, указав Роуну на стул, принялся молча изучать его.

— Нам не доводилось встречаться раньше, монлодой человек? — голос его прогромыхал, но чуть приглушенно.

— Не думаю, сэр, — ответил Роун.

Он с интересом всматривался в морщинистое лицо адмирала. Оно напоминало ему лицо капинтана Дреда, даже не столько явными следами понжилого возраста, но,что любопытнее — своим вынражением, несущим на себе печать противоречинвости самой натуры.

Охотник, выследивший свою добычу, и однонвременно затравленная жертва, загнанный зверь — вот где было сущностное сходство капинтана Дреда и адмирала Старбеда.

— Этот парень, — Старбед небрежно кивнул гонловой в сторону двери, через которую вышел Триншинист, — он твой друг?

— Я познакомился с ним только сегодня.

— Жалкий похотливый хорек, — бросил Старбед. — Он что-то затевает и думает, я ничего не знаю. Он вербует людей из моего штаба, но это ерунда и не имеет существенного значения. Он будет строить грандиозные планы и болтать до бесконечности. В этом человеке нет ни грана твердости. — Испытующий взгляд адмирала останновился на лице Роуна, словно искал ключ к какой-то загадке. — Из внешних городов, не так ли? И кто же твои родители?

— Не знаю, сэр. Я был их приемным сыном.

— И ты хочешь бороться с врагами Земной Империи?

— Да, сэр.

— О, если бы я смог стать молодым, — в неонжиданном порыве воскликнул Старбед, его пальнцы еще крепче стиснули подлокотники кресла. — Я помню свой первый день службы. Это были великие времена, молодой человек! Романтика витала в воздухе, вера в свершение замыслов и достижение целей…— Он смотрел мимо Роуна. — Мой отец служил тогда во Флоте, — разговаривал он словно сам с собой. — Он командовал огромнным кораблем, грузоподъемностью в пять милнлионов тонн. Но в глубоком космосе его обстренляли ниссийцы. Прошло уже триста лет, а я понмню все, до последней детали, как будто это слунчилось вчера. Тогда я был еще зелен, служил на северной границе и собирался отправиться с отнцом в очередной рейд. Он был мужественным и отважным человеком. Кому еще удавалось пронрывать блокаду ниссийцев, подходя к Солнцу? Да никому! — Старбед с силой ударил кулаком по подлокотнику кресла. — А теперь посмотри, какая дрянь позорит флотскую униформу сегодня! Свора шакалов, молодой человек, которая к тому же безвольна и жадна, — с гневом и болью произнес эти слова старый адмирал.

Роун молча слушал его, пытаясь вникнуть в суть дела.

— Месть! — бросил Старбед. — Весь мой путь усеян их насмешками, и я поклялся отомстить. Но без неоправданного риска и при тщательнейншей подготовке контрнаступления. Назрела ренорганизация Флота. Надо с корнем вырвать корнрупцию, которая, как венерианское растение-панразит, душит, разлагает боевое единение. Протинвостоящие силы апеллируют не к воле, устремленности, а к генам. Они кичатся своим происхождением. Да будь они прокляты, эти генны! Не количество пальцев на ноге, а мечта денлает человека — Человеком!

Старбед на секунду умолк, его морщинистое лицо искривилось. Похоже, эти воспоминания причиняли ему подлинно физическую боль.

— Но в конце концов, и у меня есть свои мечнты, — неожиданно произнес он. — Еще до Штаба я разработал свой план контрнаступления, котонрый обдумывал все эти годы. Пятьсот кораблей в строю, миллион отобранных людей. Согласно моему замыслу, мы двигаемся двумя эшелонами, прокладывая себе путь через заградительные линнии ниссийцев у Плутона, ломаем их сопротивнление, минуя орбиты Нептуна и гпитера, а зантем, в решающей битве, наносим противнику сонкрушительный удар! Наши зонды передали донстаточно информации относительно обороны ниссийцев. Проанализировав полученные даннные, я нашел решение: надо разбиться на 250 пар сразу за Марсом и вести трассирующий огонь, вплоть до Луны, затем перегруппироватьнся и пробить ниссийскую блокаду мощным клинном, перед которым не устоять даже стенам ада! — Глаза пожилого человека вспыхнули ненудержимым бешеным огнем. Но уже через секуннду он как-то беспомощно обмяк в кресле. — Они все смеются надо мной, — безразличным тоном произнес он. — Они твердят, что ниссийцы слишнком сильны, а мы не готовы и нам не хватит огневой мощи сломить их сопротивление. Они только и делают, что уговаривают меня подонждать! — Он тяжело, обессиленно вздохнул. — План разработан почти двести лет назад, и вот до сих пор мы почему-то выжидаем. А всего в четырех световых годах отсюда ниссийцы по-прежнему продолжают блокировать Землю! Роун напрягся, он не поверил своим ушам.

— Землю? — невольно переспросил он.

— Это название, наверное, кажется тебе минфическим, нереальным, так ведь, парень?