Некогда было осторожничать. Бен с Джексоном вот-вот могли нагрянуть. Я бросила фонарик и принялась скидывать кости, лежащие сверху. Вряд ли роза была запрятана глубоко, потому что Лиам, скорее всего, прятал её, когда катакомбы были открыты для посещений, а значит, действовать ему нужно было быстро. Я уже сбросила четверть всех костей, убрав второй ряд черепов, когда заметила черный лепесток между костями и услышала знакомый соблазнительный запах.

Но самое поразительное — на лепестке было золотом написано имя: «Жасмин». Я нахмурилась и протянула руку к цветку, как раз тогда, когда сзади в меня врезался Джексон. Повсюду рассыпались черепа, Джексон оттолкнул меня и схватил черную розу, которая чуть не свалилась вместе со мной на пол. Но следом за Джексоном вбежал Бен, по лицу которого была размазана кровь.

— Я первый её нашел! — торжествующе прокричал Джексон. — И не отдам её, пока деньги не будут переведены на мой счет!

Бен невесело усмехнулся.

— По правде говоря, Джексон, я не могу тебе заплатить, — сказал он, разводя руками. — Ни единой монеты. Я все спустил на поиски. У меня ни гроша. На самом деле, я в долгах. На грани банкротства. Кладоискательство оказалось более дорогим предприятием, чем я ожидал.

Джексон вытаращился на него.

— Ах ты лживый ублюдок! — воскликнул он. — Значит, не получишь её, пока не заплатишь! Или мне, в конце концов, придется найти способ выйти на черный рынок.

— Нет, — тихо сказал Бен. — Ты этого не сделаешь.

— Посуди сам, я тоже порядком в это вложился!

— Обломись, — отрезал Бен. — Осмелюсь заметить, ты легко можешь пожертвовать частью своей добычи, полученной нечестным путем. Отдай её. — И он протянул руку за розой.

Но Джексон сжал стебель покрепче и отступил назад.

— Ладно, — сказал он. — Ладно. Другого покупателя мне не найти. Но мы все же придем к какому-то соглашению, Бен. Например, ты можешь заплатить мне в рассрочку или...

— Похоже, ты так ничего и не понял, — сказал Бен, и я впервые услышала нетерпение в его голосе. — Я не заплачу тебе и ломаного гроша, Джексон. Ни сейчас, ни потом. Так что давай ее сюда. Я и так слишком долго этого ждал.

Джексон покрутил розу в руке. Свет от фонарика на полу упал на бутон, и я увидела, что надпись, золотая надпись, есть на каждом лепестке. На каждом было написано: «Жасмин».

— Я же могу тебя зачаровать! — сказал Джексон, внезапно пораженный озарением. — И тем самым заставить тебя найти деньги, чтобы расплатиться со мной!

Бен осклабился.

— Со мной этот номер не пройдет, — сказал он. — Итак, вот как мы поступим: сначала ты отдашь мне розу, потом ты вернешься ко входу в катакомбы и просидишь там до утра. Охранникам, которые тебя там найдут, ты скажешь, что остался здесь на ночь на спор. Ты никому никогда ничего не расскажешь и близко больше не подойдешь ни ко мне, ни к Жасмин.

Он замолчал и посмотрел на Джексона, который застыл в нерешительности, очевидно, судорожно соображая, что же делать. Но спустя несколько секунд, он все еще стоял на месте и не отдавал розу. Бен медленно, не говоря ни слова, склонил голову. Джексон бросил на меня взгляд, словно считал, будто я не в курсе происходящего. Я вжалась в стену, стоя на полусогнутых ногах. Света от фонариков, разбросанных по полу, хватило, чтобы я поняла, отчего Джексон заскулил от страха, когда Бен поднял голову.

Его глаза налились кровью. Белки стали ярко алыми. Джексон вскрикнул, бросил розу на пол и, схватив, фонарик, убежал. Бен наклонился и поднял цветок. Когда он выпрямился, я всерьез обдумывала, не пуститься ли и мне наутек. Но это означало бежать вслепую в кромешной тьме, потому что еще один фонарик лежал как раз за Беном. И к тому же Бен успевал преградить мне выход и схватить меня, решись я все-таки бежать.

Когда он обернулся, я сильнее вжалась в сырую стену, будто надеясь, что он не заметит меня. Его глаза все еще были налиты кровью. Своим видом он напоминал дьявола из ада, а не человека. И с моих губ, против воли, слетел вопрос:

— Кто ты?

Он моргнул, всего лишь раз, и его глаза вновь стали карими. Бен шагнул ко мне, а я схватила с земли кость, приготовившись защищаться. Когда он поднял руку, я вздрогнула и крепче сжала свое оружие, собираясь нанести удар.

Но он просто протянул цветок мне.

— Возьми, — сказал он спокойным голосом, который внезапно лишился всей той пугающей неприветливости, с которой он говорил с Джексоном. — Пожалуйста, Жасмин. Просто возьми.

Возможно, он был безумен. Он, определенно, был не совсем человеком. Поэтому мои потные ладони не отпускали кость, и я всерьез раздумывала разбить её об его голову и убежать вслед за Джексоном. Но что-то в нем заставило меня передумать. Он не походил на опасного злоумышленника, от которого мне нужно бежать или отбиваться.

Он держал розу так, словно это был самый прекрасный бутон на свете, который он нашел на цветочном поле и сорвал специально для меня. Я находилась достаточно близко, чтобы разглядеть странное отчаяние в его глазах.

Я опустила взгляд на черную розу, на каждом лепестке которой было начертано мое имя. Он так крепко сжимал стебель, что сквозь пальцы его дрожащей руки сочилась кровь. Но когда я протянула руку и взяла цветок, Бен сразу же опустил свою руку и сделал шаг назад.

Лепестки были нежными и гладкими, но не прошло и секунды, как раздался дребезг бьющегося стекла, и роза развалилась у меня в руке. Лепестки облетели, а стебель превратился в пыль. А потом на меня нахлынули воспоминания, и они были такими четкими, словно все это случилось не двадцать лет назад, а буквально вчера.

В свой первый день в школе, я уселась на перемене возле дверного проема и сидела там, ссутулившись, вздрагивая от прозвищ, которыми ребята от души награждали меня. Я изо всех сил пыталась превратиться в невидимку, сидела и не шевелилась, чтобы ни у кого из одноклассников не возникло причин сорвать на мне зло. Но потом неожиданно ко мне подкатился мяч и остановился у ноги. Я поспешно схватила его, с намерением кинуть обратно, прежде чем кто-то кинется его искать.

Но опоздала. Мальчишеские кроссовки уже подошли и встали рядом. Чувствуя себя совершенно несчастной, я протянула мяч куда-то вверх, надеясь, что он просто возьмет его и уйдет. Мальчик мяч взял, но не ушел. Он стоял рядом и подпрыгивал на месте. Когда я рискнула поднять на него взгляд, увидела, что он смотрит прямо на меня, и в ужасе опустила голову, стараясь не сделать ничего, что могло бы спровоцировать его, и ожидая страшного вопроса: «Ты призрак?»

Но спустя мгновение, он произнес:

— Ты Снежная принцесса?

— Снежная принцесса? — повторила я. Эти слова слетели с моих губ сами собой, я даже на мгновение забыла о своей стеснительности. — Я... не знаю.

— Ага, именно так, — решительно заявил он. А потом сел по-турецки и подкатил ко мне мячик. Мы так и прокатали мяч туда-сюда друг другу до самого звонка, ознаменовавшего конец перемены. А потом мы оба встали, и я вернула ему мяч.

            — Спасибо, — сказал он, запихнув его в карман, а потом добавил: — Хочешь еще поиграть на обеденной перемене?

Я застенчиво кивнула, стараясь не светиться от счастья. У меня в животе порхали бабочки при мысли, что кто-то проведет со мной обеденное время. Он улыбнулся и сказал:

— Я принесу мяч.

Когда он повернулся в сторону двери, то добавил через плечо:

— Меня зовут Бен.

Глава 22

Чары

Детская площадка исчезла, её сменило другое воспоминание. Я пряталась в сене у дедушки с бабушкой в конюшне. Мне было шесть, и я наблюдала за феями.

— Ну и как она выглядит? — снова спросил Бен.

— Тише, — прошептала я, пихая его под ребра локтем. — Не болтай, а то всех спугнешь.

Слава Богу, он умолк. А потом воспоминание вновь сменилось. И вот мы уже взрослые, едем верхом на лошадях, и Мистер Эд смешно выпячивает губы, заслышав голос Бена.