Постараемся не задумываться над таким пустяком, как пришедший в современный обиход и ставший обыденным явлением древний юридический принцип: «око за око, зуб за зуб».

Когда Гусаров возвращался назад, двое из подвергшихся неправедному суду истории, уже не подавали признаков жизни. Даже кровь изо рта и ушей перестала течь. К удивлению «Олеся» рядом с ними не оказалось Солдафона. Это неожиданное открытие несколько удивило его.

— Где Сема? — на ходу успел бросить он.

— Убег, падлюка, — услышал он. — Хлопци за им погналыся, зараз притягнут.

Недавно репрессированные уже не торопясь курили, обсуждая произошедшее и свободно интерпретирую произошедшие события. Шальными глазами с усмешкой поглядывали на суетящегося Алексея.

Что-то ему не понравилось в их взглядах. Он еще не понял что, но внутренние датчики начали тихонько подрагивать и лениво тренькать. Однако для более детального анализа и разбора своих подозрений времени не было.

Он опять спустился к лежащему в темноте Механику, укутал его одеялом и стал мокрым полотенцем вытирать кровь с лица и груди.

Под звуки приближающейся сирены скорой помощи в голову лезли разные грустные мысли и невеселые сюжеты.

«Наследил я здесь сверх меры… Отпечатки оставлены в больших количествах… Уничтожить стереть хотя бы самые заметные не успел… Судя по улыбкам, братья-славяне сдадут меня за милую душу, не вспомнят кто им жизни спас… А может и нет? Хорошо, что хоть для полиции фотки на память нет. Для поощрения на капиталистическую доску почета не сфотографировали… Если Андреич не оклемается, не придет в себя мне копец… Нападение на него так же повесят на мою шею… Или здесь в тюрьме пожизненно за тех двоих бандитов, или экстрадиция на родину под предлогом воссоединения семей. А там уж, как водиться дальше границы не отвезут… Закопают прямо на контрольно-следовой полосе. Было бы не плохо, если то, о чем я думаю, оставалось обычной паранойей, а если нет? Если это та самая интуиция, которая, взяв за руку, просто продолжает вести по жизни? Оберегая и предостерегая… Что тогда?»

Через пару минут после побега Солдафона от справедливого народного возмездия и его тревожных размышлений пришлось что-то предпринимать. Печальный сюжет, нарисованный в его воспаленном сознании, который можно назвать — страх перед будущими последствиями и допросами, заставил принять решение, резко меняющее данное повествование. Дальнейшее развитие событий, подтвердили все его догадки и смутные подозрения.

Когда прибывшие полицейские, судя по экипировке — местное антитеррористическое подразделение GSG-9 окружили здание. В ход пошли традиционные в таких случаях действия. Спящих внутри людей стали забрасывать дымовыми гранатами и обстреливать слезоточивыми бомбами.

После того, когда по идеи служивых внутри ничего живого остаться уже не могло, начались заключительные действия. Отчаянно смелые ребята браво ринулись штурмовать спящих и полузадушенных газами людей.

Алексей в это время находился, как раз напротив объекта штурма в старом, загаженном и заброшенном пакгаузе. Он не покидал своего укрытия до тех пор, пока лихой немецкий антитеррорист не наткнулся на тело Механика и не дал команду на его эвакуацию. Подъехавшая машина скорой помощи, загрузила лежащего без сознания человека и увезла в больницу.

Дальнейшее было неинтересным как проводы в последний путь малознакомого покойника. Наблюдать за тем как грубо и небрежно выволакивали на улицу пьяных, одуревших от газа, побоев и дурного штурма людей не хотелось. Да и засекреченные принципы и методики действий, у всех антитеррористических подразделений были одни и те же: лупи вдоль и поперек, и правых, и виноватых после разберемся who» s who.

Шум, гам, тарарам — возникли, конечно же по прямой наводке и общению с полицией Залупенко

Он спустил псов с цепи. Больше некому.

Ларчик открывался элементарно просто. Ему в очередной раз необходимо было получить разрешение на строительный подряд. Для того чтобы скрыть факты, связанные с тем, что под вывеской его фирмы свое гнездо свила банда убийц он, змей поганый, несколько раз поменял свою кожу, но выкрутился.

Для полиции он позволил разгуляться своей фантазии. Придуманная им душераздирающая история про то, как нелегальные восточные эмигранты, заполонившие наш цветущий фатерлянд, незаконно захватили его склад, поселились там и распоряжаются не принадлежащим им имуществом, заставляла немецкие органы правопорядка, гневно сжимать кулаки и хмуриться.

То, что все было именно так, Гусаров не сомневался ни одной минуты. Но оправдывать интересы будущего строительства массовыми избиениями, унижениями, а потом позорной принудительной высылкой и без того забитых и запуганных людей, которые создавали для того же Залупенко возможность богатеть и разъедаться…

Оправдывать это, он не мог и не хотел.

«А повлиять чем-нибудь можешь? Нет! Тогда вали отсюда и много не выступай?» Он сам задал себе вопрос и сам ответил на него в виде команды. Легче от этого не стало.

Для Гусарова просмотревшего со стороны живой триллер с душераздирающими сценами избиений людей, травли их газами и собаками, настала пора выбираться из просмотрового зала и уходить как можно дальше.

Можно было красиво рассказать, как он благородно полз по-пластунски, на локтях не отрывая тело от земли постоянно прислушиваясь и недоверчиво присматриваясь к загадкам серой немецкой ночи.

Однако не было этого. Границу в обратном направлении он не переходил. Поэтому и нужды ползать по-пластунски не было.

Ему следовало поторопиться, так как утро могло наступить на лохматую макушку в любой момент. Поэтому, став на карачки и пачкая руки в заграничное дерьмо, смешно подбрасывая зад засеменил своими четырьмя конечностями, чтобы оказаться подальше от места событий.

Шкуру спасал?

Нет!

Проявлял свойственный каждому нормальному человеку, инстинкт самосохранения.

Он знал, что изъятые из кармана мерзавца Солдафона ключи от машины (слово «изъятые» — употребим, только в отношении плохого Семы-Солдафона, в отношении других людей правильно было бы сказать — «украденные») можно было использовать по назначению и прокатиться с ветерком за городскую черту.

Как не заманчиво, но подавил в себе внезапно возникшее искушение поискать машину, и, в целях экономного использования обувной подошвы, проехаться на ней. Нельзя. Машину, стараниями того же Залупенко, будут тщательно искать… Возможно, уже ищут… А может и нет… Но, все равно, рисковать было незачем.

В десяти минутах ходьбы, от места их расположения и проживания, находилась заправочная станция. Иногда остарбайтеры, когда другие точки были уже закрыты, заходили туда перекусить либо сделать необходимые табачно-пивные покупки. Сейчас уже в полный гренадерский рост, перескочив через кучи мусора перебравшись через какой-то забор из сетки, он быстрым шагом направился туда.

АЗС представляла собой подобие небольшого оазиса для лиц находящихся в пути. С полным набор услуг, включая бесплатные круглосуточно работающие душевые кабины. Желающим узнать подстерегает ли там нашего человека какая-нибудь опасность, особенно тех, у кого возникла необходимость справить по-малому нужду. Отвечаем: нет — не подстерегает.

Предварительно покопавшись в мусорных контейнерах, видно было, что не из брезгливых, Алексей нашел одноразовый станок для бритья и зашел в одну из кабинок. Нет, он не собирался сделать ритуальное харакири. По его лицу было видно, что не японец. (Тем более, для автора это было бы крайне неразумно. В середине повествования, распрощаться с одним из главных действующих персонажей? Возможно, мы его дальше, по тексту, прикончим. Возможно? Но сейчас? Великодушно извините.)