— Желаю вам удачи в пути,— сказал Лист.

— Желаю вам лучшей судьбы, чем сейчас,— глухо ответил Небо и пошел дальше.

Венец, уперев руки в бока, стоял посреди дороги.

— Трусы! — горько крикнул он вслед уходящим.— Слабаки!

— А теперь и наш черед,— сказал Лист.

— Ты о чем?

— Пришло время посмотреть горькой правде в глаза. Мы должны отдать фургон.

— Никогда!

— Согласен, нам нельзя повернуть назад. Но и вперед не получится, пока стоит стена. А если мы останемся здесь, то в конце концов нас убьют Древесные Жители. Если до этого не придут Зубы. Выслушай меня, Венец. Нам не надо отдавать Древесным Жителям все. Только фургон, что-нибудь из прихваченной с собой одежды, две-три безделушки и какую-нибудь мебель из фургона. Остальное погрузим на лошадей, а сами пройдем через ворота пешком.

— И слушать не хочу, Лист.

— Знаю. И понимаю, что значит для тебя фургон. Я и сам бы хотел, чтобы он оставался у тебя. Думаешь, я предпочел бы не ехать на запад с удобством, а брести под дождем и в стужу? Но мы не можем сохранить его. Не можем, Венец,— в том-то и весь вопрос. Мы можем вернуться в нем на восток и застрять в песках. Можем сидеть здесь и ждать, когда у Древесных Жителей лопнет терпение и они нас убьют. А можем отдать фургон и убраться отсюда целыми и невредимыми. Большой у нас выбор? Нет у нас выбора. Я повторяю это уже второй день. Будь же благоразумным, Венец!

Венец холодно взглянул на Жало с Тенью:

— Разыщите вождя и снова войдите с ним в транс. Скажите ему, что я отдам мечи, доспехи, и все, что ему понравится в фургоне. А он уберет часть стены и даст нам проехать.

— Мы ему уже предлагали вчера,— уныло признался Жало.

— Ну и?

— Он хочет фургон. Старая ведьма пообещала, что это будет его дворец.

— Нет! — воскликнул Венец.— НЕТ! — Его дикий рев эхом раскатился по холмам.

Немного погодя он, слегка успокоившись, сказал:

— Ладно, попробуем по-другому. Лист, Жало, со мной! Ворота открыты. Мы пойдем в селение и заберем ведьму. Схватим, пока никто не сообразил, что происходит. Они не осмелятся нас трогать, пока она в наших руках. А потом ты, Жало, скажешь вождю, что, если ворота не откроют, мы ее прикончим.— Венец хохотнул.— Когда ведьма поймет, что мы не шутим, она прикажет им выполнить наше требование. Даже старики желают жить вечно. И они выполнят ее приказ, готов держать пари. Выполнят! Пошли.

Венец решительно направился к воротам. Сделав десяток шагов, он остановился и оглянулся. Ни Лист, ни Жало не пошевелились.

— Ну? Чего не идете?

— Я не пойду,— устало Сказал Лист.— Это безумие, Венец. Она же ведьма, в ней течет кровь Незримых. Она уже знает, что ты задумал. А может, знала еще до того, как тебе такое пришло в голову. Ну как нам ее схватить?

— Я об этом позабочусь.

— Даже если и так — все равно нет, Венец. Нет. Я в такие игры не играю. Это безрассудная затея. Пусть даже мы ее схватим, приставим меч к горлу — а вождь махнет рукой, и в нас полетит сотня дротиков. Мы и шелохнуться не успеем. Это чистое безумие. Венец.

— Я прошу тебя пойти со мной.

— Я тебе уже ответил.

— Тогда я пойду без тебя.

— Как хочешь,— тихо сказал Лист.— Но больше ты меня не увидишь.

— Что?

— Я возьму свои вещи, и пусть Древесные Жители забирают у меня, что хотят. А потом догоню Снежных Охотников и где-то через неделю буду у Средней реки. Тень, пойдешь со мной или хочешь остаться и погибнуть с Венцом?

Танцующая Звезда опустила глаза:

— Не знаю. Дай мне немного подумать.

— А ты, Жало?

— Я с тобой.

Лист взглянул на Венца:

— Пожалуйста. Приди в себя, Венец. В последний раз прошу... Отдай фургон — и пойдем все вместе.

— Я вас презираю!

— Тогда тут мы и расстанемся. Желаю удачи. Жало, пошли, заберем вещи. Тень, ты с нами?

— У нас есть обязательства перед Венцом.

— Да, помогать ему вести фургон. Но не умереть ради него глупой смертью. Венец потерял фургон, Тень, хотя не может пока с этим смириться. А если фургон не его, то и никаких обязательств больше не существует. Надеюсь, ты пойдешь с нами.

Лист забрался в фургон и направился в центральный салон, где в шкафу лежали те немногие вещи, которые ему удалось захватить с востока. Пара блестящих сапог из кожи палочников, две старинные медные монеты, три резных медальона из слоновой кости, темно-красная шелковая рубашка, тяжелый, богато украшенный пояс — добра уцелело маловато... Он быстро собрался, прихватил кусок вяленого мяса и немного хлеба — дня на два растянет, а потом научится у Жала или у Снежных Охотников добывать пропитание в пути.

— Ты готов?

— Как всегда,— отозвался Жало. Его мешок был почти пуст: смена одежды, топорик, нож, немного копченой рыбы — и все.

— Тогда пошли.

У выхода они встретили Тень, только что поднявшуюся в фургон. Она выглядела обеспокоенной и грустной, ее расширившиеся ноздри шевелились, втягивая воздух. Опустив глаза, она молча прошла мимо Листа и начала собирать мешок. Лист ждал.

Вскоре она подошла к нему и прошептала:

— Бедный Венец! Неужели не пойдет?

— Ты же слышала...

Они вышли на дорогу. Венец, как изваяние, стоял на том же месте между фургоном и частоколом. Лист вопросительно посмотрел на него, как будто пытаясь узнать, не передумал ли тот, но Венец сделал вид, что ничего не заметил. Лист пожал плечами, обошел его и направился к кустарнику, где жевали листья черные кобылы. Он с нежностью протянул руку, чтобы погладить длинную шею ближайшей лошади, как вдруг Венец ожил.

— Это мои лошади! — закричал он.— Не смей их трогать!

— Я просто с ними прощаюсь.

— Думаешь, я позволю тебе их забрать? Думаешь, я совсем спятил, Лист?

Лист с грустью посмотрел на него:

— Венец, мы собираемся идти пешком. Я просто прощаюсь. Я с ними подружился. Ты можешь это понять?

— Не подходи к ним! Не подходи!

Лист вздохнул:

— Как скажешь.

Тень, как всегда, была права: бедный Венец...

Лист поудобней устроил мешок на плече и направился к частоколу. Тень шла рядом, а Жало чуть позади. Приблизившись к воротам, Лист оглянулся: Венец снова застыл у фургона, а Жало остановился, сбросил мешок и опустился на колено.

— Что-то не так? — спросил Лист.

— Шнурок порвался,— пояснил Жало,— Идите, я сейчас.

— Мы можем подождать.

Лист и Тень стояли у ворот, пока Жало возился со шнурком. Наконец он поднялся и вновь взял мешок:

— До вечера продержится, а потом, если увижу, что не могу...

— Берегись! — закричал Лист.

Венец внезапно стряхнул оцепенение и, дико взревев, с бешеной скоростью бросился к Жалу. Тот даже не успел отпрыгнуть — Венец схватил его, поднял высоко над головой, как ребенка, и с яростным рыком швырнул в глубокий овраг. Размахивая руками и ногами, Жало описал в воздухе высокую дугу, словно исполняя странный танец,— и пропал из виду. Из оврага донесся долгий удаляющийся крик, а потом он прервался и наступила тишина. Тишина...

Лист окаменел.

— Уходим! — выдохнула Тень.— А то он и нас...

Венец, круто развернувшись и громыхая доспехами, как машина смерти, уже направлялся к ним. Его безумные, налитые кровью глаза яростно пылали. Лист не мог пошевелиться. Тень настойчиво трясла его, пока он наконец не пришел в чувство. Они ухватились за створки ворот и захлопнули их перед самым носом гиганта. Лист задвинул неподатливые запоры. Венец ревел и таранил ворота, но не мог прорваться за стену.

Тень дрожала и плакала. Лист прижал ее к себе и почти тут же сказал:

— Надо идти. Догонять Снежных Охотников.

— Жало...

— Знаю. Знаю... Идем.

У деревянных построек их уже поджидали с полдюжины Древесных Жителей. Они ухмылялись и тараторили, показывая на мешки.

— Ладно,— сказал Лист.— Подходите. Берите, что хотите. Берите все, что понравится.

Лесные жители начали деловито копаться в их мешках. У Тени забрали парчовую ленту и гладкий плоский зеленый камешек. У Листа — один медальон из слоновой кости, обе монеты и сапог. Дань. День за днем прошлое ускользало у него из рук. Лист вытащил из мешка второй сапог и предложил Древесным, но они только захихикали и замотали головами.