— Мы уже знаем,— сказала Этель.

— Хотел бы я посмотреть, что происходит, когда функционирует источник питания,— продолжал Робинсон.— Например, вот эти цепи обратной связи имеют отрицательный или...

— Нет! — почти одновременно выкрикнули все пятеро, и, как обычно, Клайд оказался последним.

Но было поздно. Все заняло не более десятой доли секунды. Робинсон снова надавил на курок, активизируя Бисмарка, и одним молниеносным движением тот выхватил у Робинсона нейтрализатор и чемоданчик с инструментом, восстановил защитное поле и торжествующе раздавил хрупкий прибор двумя мощными пальцами.

— Но... но...— забормотал, заикаясь, Робинсон.

— Ваша попытка подорвать благополучие семьи Кармайк-лов весьма предосудительна,— сурово произнес Бисмарк. Он заглянул в чемоданчик с инструментом, нашел второй нейтрализатор и, старательно измельчив его в труху, захлопнул панель на своей груди.

Робинсон повернулся и бросился к двери, забыв про защитное попе, которое не заметило с силой отбросить его обратно. Кармайкл едва успел выскочить из кресла, чтобы подхватить его.

В глазах наладчика застыло паническое, затравленное выражение, но Кармайкл был просто не в состоянии разделить его чувства. Внутренне он уже сдался, отказавшись от дальнейшей борьбы.

— Он... Все произошло так быстро,— вырвалось у Робинсона.

— Да, действительно,—почти спокойно произнес Кармайкл, похлопал себя по отощавшему животу и тихо вздохнул.— К счастью, у нас есть свободная комната для гостей, и вы можете там жить. Добро пожаловать в наш уютный маленький дом, мистер Робинсон. Только не обессудьте, на завтрак, кроме тоста и черного кофе, здесь ничего не подают.

Планета вымерла около миллиона лет назад. Таково было первое впечатление, когда наш корабль сел на ее иссохшую бурую поверхность, и мы не обманулись. Когда-то здесь была цивилизация, но с тех пор, как последнее существо в этом мире распростилось с жизнью, Земля успела 106 раз обернуться вокруг Солнца.

— Мертвая планета! — с досадой воскликнул полковник Мэттерн.— От нее проку не жди. Можно спокойно собирать пожитки и двигать дальше.

Настроению Мэттерна удивляться не приходилось. Ведь требуя немедленного отлета и скорейшей высадки на планете более перспективной с практической точки зрения, он всего лишь безукоризненно соблюдал интересы тех, на кого работал. А работал он на Генеральный штаб Вооруженных сил Соединенных Штатов Америки. От Мэттерна и ею части команды ждали осязаемых результатов — новых видов оружия и военных союзов. Не затем Генштаб оплатил семьдесят процентов расходов по экспедиции, чтобы какие-то археологи били баклуши.

Но, к счастью для нашей части экипажа, то есть для «баклушников», Мэттерн не имел абсолютной власти. Может, Генштаб и раскошелился на семьдесят процентов наших расходов, но осторожные люди из Управления по связям с общественностью при Министерстве обороны позаботились о том, чтобы у нас остались хоть мало-мальские права.

Доктор Леопольд, руководитель гражданского раздела экспедиции, сказал решительно:

— Простите, Мэттерн, но тут я вынужден воспользоваться ограничительной оговоркой.

Мэттерн было вскипел:

— Но...

— Никаких «но», Мэттерн. Мы уже здесь. Мы угрохали кругленькую сумму, Чтобы добраться сюда. И коль скоро мы здесь, я настаиваю на предоставлении минимального срока, отпущенного для научной работы.

Мэттерн насупился и уставился в стол, опершись подбородком на большие пальцы и обхватив ладонями костистое лицо. Он едва сдерживал раздражение, но у него хватило ума смекнуть, что в данном случае закон на стороне Леопольда.

А мы — четыре археолога и семеро военных (они немного превосходили нас числом),— затаив дыхание, смотрели, как воюет начальство. Я глянул ненароком в иллюминатор и увидел сухую, выветренную равнину с торчащими там и сям обрубками, которые тысячелетия назад были, возможно, громадными памятниками.

— Планета не имеет совершенно никакого стратегического значения,— проговорил Мэттерн упавшим голосом.— Ведь на этой рухляди даже следов цивилизации не осталось — пыль одна!

— Тем не менее я пользуюсь предоставленным мне правом исследовать всякую планету, на которой мы высаживаемся, в течение по крайней мере ста шестидесяти восьми часов,— последовал ответ неумолимого Леопольда.

Тут Мэттерна прорвало:

— Да за каким дьяволом?! Просто назло мне? Хотите доказать, что ученый умней солдата?

— Я не собираюсь переходить на личности, Мэттерн.

— А чем же вы занимаетесь, хотел бы я знать? Мы прилетаем на планету, где мне вообще делать нечего, да и вам, по всей вероятности, тоже. Так нет, вы ловите меня на формальности и заставляете терять здесь неделю. Зачем, если не назло?

— Пока мы провели лишь самую поверхностную разведку. Как знать, быть может, этот мир ответит на многие вопросы галактической истории. Вдруг мы наткнемся на целый арсенал супербомб, как...

— Держите карман шире! — взорвался Мэттерн.

Он в ярости обвел глазами конференц-каюту и каждого из нашей научной братии заклеймил свирепым взглядом. Он ясно давал понять, что его силой втравили в бессмысленное разбазаривание времени в угоду нашей нелепой тяге к знанию. К бесполезному знанию. Не к тому добротному, прочному, практическому знанию, которое ценит он.

— Ладно, Леопольд,— вымолвил наконец Мэттерн.— Я сопротивлялся и проиграл. Вы имеете право требовать недельного пребывания здесь. Но если время выйдет, а вы не будете готовы к отлету, пеняйте на себя!

Решили все, конечно, загодя. Задание нашей экспедиции дали четкое. Нас отправили прочесать небольшое скопление планет на краю Галактики, которые уже были наспех осмотрены разведывательным отрядом.

Разведчики просто выявляли признаки жизни, и если не находили их, то двигались дальше. Нам поручили всестороннее обследование. По донесению разведчиков, некоторые планеты этой группы были когда-то обитаемыми. Теперь все они вымерли.

Наша работа состояла в том, чтобы с дотошностью прочесать означенные планеты. Перед Леопольдом, нашим руководителем, поставили задачу провести чисто археологическое исследование погибших цивилизаций; Мэттерн и его люди получили более конкретное задание: искать расщепляемые материалы, неизвестные виды оружия, возможные источники лития или трития и вообще все, пригодное для военных целей: Вы можете сказать, что в практическом смысле наша часть группы была просто мертвым грузом, прихваченным в дорогу по расточительности, и будете правы.

Но в последние века народ в Америке косо поглядывает на сугубо военные полеты. И вот в качестве подачки общественному мнению к экспедиции пристегнули пятерых археологов, которые вряд ли могли укрепить государственную безопасность. То есть нас.

С самого начала Мэттерн повернул дело так, что, мол, вся экспедиция держится на его ребятах, а мы — ерунда, балласт.

С этим приходилось отчасти согласиться. К сожалению, на нашей разобщенной планете в который раз нагнеталась напряженность; никто не мог поручиться, что другое полушарие не очнется от столетней спячки и не ринется снова в космос. Если там есть что-нибудь пригодное для войны, мы должны опередить их.

Старая добрая гонка вооружений. Эх, Залетные! В прежних рассказах про космос писали, бывало, об экспедициях с Земли. Что ж, вообще-то мы прилетели с Земли, да только на самом деле мы из Америки. Мечта о всемирном единении осталась такой же несбыточной, как и триста лет назад, в далекую эру примитивных химических ракет. Аминь. Конец проповеди. Мы взялись за работу.

Названия у планеты не было, а мы не стали ее никак называть; раздачей названий сотням миров Галактики занимался специальный комитет при Организации, смешно сказать, Объединенных Наций, и брали их, как у нас заведено: по схеме Меркурий — Венера — Марс,— из мифов древних землян.

Вероятно, в будущем этой планете грозило имя Тота или Мардука, а то и Авалокитешвары. Мы знали ее просто как планету четыре в системе желто-белого проционоидного солнца F51Y, исправленный каталог HD170861.