— Это он подал вам идею, каким образом завладеть богатством бизнесмена?

На его глаза с Аристарховой произошла стремительная метаморфоза. Из несчастной, растерянной женщины она мгновенно превратилась в свирепую фурию. Лицо пошло красными пятными, глаза засверкали гневом, а «перпетуум-мобиле» сильной половины человечества вновь пришел в движение, так бурно среагировал на вопрос, что, казалось, готов был порвать все бретельки, удерживающие его в дозволенных рамках.

— Как вы смеете! — вскричала она и даже для пущей убедительности топнула ножкой. — Вы!...Вы!... Я этого так не оставлю! Я буду жаловаться!

И Беркутов понял, что больше ничего она не скажет. Для того, чтобы она призналась в соучастии убийства мужа, нужны веские доказательства. А пока и этого вполне достаточно. Кажется он нашел того, кого искал. Определенно. И это главное. Теперь этот представительный мужчина никуда от него не денется вместе со своей красивой, но уже изрядно поношенной «подругой».

Он снисходительно рассмеялся и захлопал в ладоши.

— Браво, Мира Владимировна! Браво! Очень впечетляюще. Очень! Вы прежде в театре никогда не играли?

Вопрос был задан совершенно случайно, к моменту. Но Дмитрий уже давно отметил закономерность, что чаще именно случайные вопросы, порой, приводят к поразительным результатам. Так случилось и на этот раз. Потому, как растерялась Аристархова, понял, что попал в «десятку». Понял также, в каком именно театре она играла.

— Не отпирайтесь, Мира Владимировна. Это вам ни к лицу. Вы ведь играли в театре Ильи Ильича Янсона? Ведь так? Что же вы молчите? Ведь такой талант невозможно зарыть в землю. Нет. Он и из-под земли прорастет. Определенно.

— А я никогда и не скрывала, что была в театре Янсона. Правда, тогда он ещё был народным.

Все! Маэстро, туш! Версия Иванова лишний раз нашла подтверждение.

В отлично расположении покидал Беркутов квартиру вдовы. И все же его не покидало ощущение, что она где-то в чем-то его надула. Попробовал разбраться — где именно и в чем? Но сколько не размышлял, ни к чему путнему прийти не смог. Но ощущение осталось.

* * *

Вечером позвонил Слава Бочкарев и сообщил, что на след Каспийского он так и не вышел.

— С чем я вас, старший лейтенант, и поздравляю, — сказал Дмитрий и положил трубку.

И уже за ужином он вдруг вспомнил вчерашний осмотр места происшествия и свою беседу с мужем потерпевшей, крупным банкиром Олегом Михайловичем Бочкаревым, рассказавшим, что последнее время они около двух недель жили с женой в городе, что жена поехала просто для того, чтобы посмотреть — все ли в порядке, а здесь такое. С его слов преступники похитили подлинники Саврасова, Левина и Стрельникова общей стоимостью по самым скромным подсчетам где-то около трехсот тысяч долларов. Кроме этого, похищена статуэтка Дианы Семнадцатого века работы неизвестного мастера, норковое манто жены, его дубленка и кое-что по мелочи, а что именно он ещё не определился.

А что если это работа Кудри? Правда, прежде он всегда работал один. Но времена изменились. Как бы это проверить? А что если позвонить в театр Светлане и пораспрашивать о Каспийском и его сотоварищах, строящих замки, дворцы и квартиры, а также создающих природные ландшафты для проживания многочисленных героев и героинь. Это мысль!

Он встал из-за стола.

— Ты куда?! — переполошилась Светлана. Она уже успела убедиться, что быть женой сыщика — нелегкая задача. Они непредсказуемы в своих поступкам и от них можно ждать все, что угодно.

— Надо позвонить.

— А что, этого нельзя сделать после ужина? Ведь все остынет.

— Светочка, ты ведь знаешь какая у меня дырявая голова. После ужина я могу прочно забыть, что намеревался спросить. Я скоро. — Дмитрий набрал номер телефона театра. Ему ответил вчерашний сонный голос.

— Алло, слушаю!

— Позовите, пожалуйста, актрису... — И только тут Беркутов понял, что совершенно забыл фамилию Светланы, под которой она у них там значится. Не скажешь же, что ему нужен капитан милиции Козицина, верно? Вот, блин, незадача! Надо же! — Ну, эту... Новенькую, — наконец, нашелся он.

— Не могу, — ответила вахтерша, или кем она там у них служит. Может быть и говорящим цербером, стерегущим покой этого гадюшника. Уж больно любит поспать.

— Почему?

— У нас идет спектакль.

— А вас вся жизнь — спектакль, — сказал Дмитрий и положил трубку.

«Ладно, отложим эти проблемы до завтра», — решил он, возвращаясь к ужину.

Но как оказалось проблемы ему пришлось решать уже сегодня.

Перед спектаклем в гримуборную зашел Янсон. Был он в возбужденном, приподнятом настроении. Светлана сидела перед зеркалом и наводила под глазами черные тени, пытаясь превратить свое лицо в маску мертвеца. Главный режиссер наклонился к ней, спросил заботливо:

— Как настроение, Марианна Юрьевна?

— Нормальное.

— Вот и замечательно! Вы только не волнуйтесь. У вас все получится.

— А я и не волнуюсь, — ответила она, как можно тверже. Но она говорила неправду. У неё буквально тряслись поджилки, Никогда прежде ей не приходилось играть даже в самодеятельности. А тут сразу профессиональная сцена.

— Вот и чудесно! — воскликнул Янсов и вышел.

Спектакль прошел относительно нормально. Янсон был очень доволен. Хотя сама Светлана находилась все это время, как в бреду, страшно боялась от волнения забыть слова роли. Но, слава Богу, все обошлось.

Она едва успела снять с лица грим, умыться и переодеться, как случилось непредвиденное. Неожиданно дверь комнаты распахнулась и на пороге появилась стройная девушка с букетом из пяти алых роз. Лицо у неё было восторшенным, глаза горели. Стоило лишь Козициной на неё взглянуть, как она поняла, что в комнату её пришел провал. Полный провал! В девушке она узнала свою бывшую подопечную Таню Дерюгину. Восемь лет назад, когда Светлана ещё работала в отделе по делам несовершеннолетних, ей пришлось повозиться с этой трудной девочкой.

— Светлана Анатольевна! — закричала Таня с порога. — Вы клево играли! Здорово! А я своему Генке говорю: «Беги за цветами!» Ну! Вот! — она гордо протянула Козициной букет роз. — Это вам. А вы что, бросили, значит, ментовку? В артистки записались? И правильно сделали! Зачем вам, такой обалденной, возиться с такими дебилками, как я.

Светлана откровенно растерялась и первое время никак не могла сообразить, что же предпринять. Она взяла розы.

— Спасибо вам, девушка, за цветы! Но только вы меня с кем-то спутали. Уверяю вас, — наконец проговорила.

— Да ну вас! — бесцеремонно махнула на неё рукой Татьяна. — Вы ещё не успели по сцене сделать шаг, как я вас сразу признала. Ох, и повозились вы со мной. Я ж была дура дурой. Правильно?

— И все же вы ошиблись, — твердо со значением сказала Светлана. Но Татьяна и сейчас была нисколько не лучше, чем прежде, а потому, намека не поняла и продолжла гнуть свою линию.

— Да, ничего я не ошиблась. Вот еще. Неужели же вы меня не помните, Светлана Анатольевна? — Лицо Татьяны выразило разочарование, даже обиду.

Слушавшая их диалог с открытым ртом Людмила Паршина, незаметно выскользнула из комнаты.

— Заткнись, идиотка! — зло прошептала Козицина. — Ты мне всю операцию сорвала!

— Ой! — воскликнула девушка, зажимая рот рукой. — Ой, извините! Ты вы значит... А я-то дура! — Вид у неё был виноватый и потерянный.

— Ладно, иди к своему Гене, — нетерпеливо прошептала Светлана.

— До свидания! Извините, Светлана Анатольевна! — Дерюгина ушла.

Так. Светлана огляделась. Похоже, что ей уже здесь делать нечего. Она взяла дамскую сумочку и направилась к выходу, но на пороге столкнулась с рабочим сцены Анатолием Каспийским.

— Куда же вы спешите, Марианна Юрьевна? — громко проговорил он, нехорошо улыбаясь и загораживая ей дорогу. — А я только собрался вас провожать.

— Спасибо, но в провожатых я не нуждаюсь, — сухо ответила она. — Освободите дорогу!