А потом они скакали день и ночь, а потом ещё день и ночь. Им все чаще стали попадаться жители Азалии со скорбным исхудалыми лицами и опаленными огнем волосами. Они останавливались и подолгу смотрели вслед рыцарям, желая им удачи. К началу третьего дня Ланцелот и Марианна достигли границ Азалии. Где-то далеко на востоке по земле ходили могучие черные смерчи. Дракон был там. Смерчи образовывались от его мощного храпа.

Рыцарь остановил коня и легко спрыгнул на землю, будто и не было этого изнуряющего перехода. Помог Марианне слезть с лошади. Едва она коснулась земли, как ноги её подкосились и она в изнеможении рухнула на траву.

— Это ничего, Малыш, — проговорил он ободряюще. — Это с непревычки. Отдохнешь и все пройдет. — Он лег на траву и тут же заснул.

А она ещё долго смотрела на него и сердце её изнывало от любви и счастья.

Лишь ближе к вечеру они достигли дракона. Вдоволь напившись невинной человеческой крови, он дремал, распластав по земле исполинские крылья. Его огромное не менее двадцати метров в длину тело было покрыто отвратительной, но крепкой, как сталь, зеленоватой чешуей, влажно блестевшей на солнце. Заслышав топот богатырских людей, он приоткрыл выпуклые, горящие злобой глаза и увидел приближающегося рыцаря. На Марианну он не обратил внимания, посчитав за мальчика. Неужели этот вот жалкий человечишка осмелился бросить ему вызов? Он лишь презрительно рассмеялся. И дальние горы ответили ему камнепадом, а у Марианны заложило уши. Она впервые видела живого гада, да ещё так близко. От одного его вида могло дрогнуть даже самое отважное сердце.

«Неужели с ним может справиться человек?!» — промелькнула в сознании паническая мысль, но девушка тут же её подавила и, приняв решение, поскакала в хвост змея, посчитав, что именно там принесет больше пользы Ланцелоту.

Дракон, намереваясь разом покончить с рыцарем, разинул свою огромную мерзкую пасть и дохнул на него огнем. Но обученный в схватках с драконами богатырский конь ловко уклонился от смертоносной струи. Это несколько удивило и раздосадовало дракона, и он, не мешкая, направил на рыцаря вторую струю пламени, ещё более мощную, чем первую. И вновь безрезультатно. Тем временем Марианна, достигнув хвоста, соскочила с коня, вынула из ножен меч, и со всей силы, на какую только была способна, обрушила его на хвост чудища. Лопнула чешуя, а из страшной раны брызнула черная кровь. Дракон взвыл от боли. Этого Ланцелоту оказалось вполне достаточнно. Могучий взмах меча, и огромная голова гада отделилась от туловища и упала на землю. Все было кончено!

— И так будет со всеми гадами, Малыш! — прокричал в возбуждении рыцарь. — Хоть крылатыми, хоть ползучими. Ты молодчина! Очень здорово мне помогла!

От его похвалы сердце её наполнилось решимостью и отвагой. Она побежала к рыцарю, готовая броситься в нему на грудь и признаться в своей великой любви. Но в это время в небе раздался оглушительный свист рассекаемых воздух могучих крыльев, а на землю упали огромные зловещие тени. Большая стая летучих гадов спешила на выручку своему собрату. Взметнулись к нему мощные смерчи. Одним из них Марианну подняло в воздух и отбросило далеко от рыцаря. Упав на землю, она потеряла сознание.

Когда она пришла в себя, то увидела осклизлые гранитные стены, железную решетку на крохотном оконце, через которое едва просачивался дрожащий сумеречный свет, и поняла, что находится в темнице. Но мысли её были не о себе, а о любимом Ланцелоте. Где он?! Что с ним?! Единственное, о чем она сожалела, так это о том, что она так и не сказала ему о своей великой любви...

* * *

Светлана услышала лязг отодвигаемой задвишки. Дверь приоткрылась, раздался вежливый и приятный баритон:

— Разрешите, Светлана Анатольевна?

«Значит они уже знают кто я», — равнодушно подумала Светлана, садясь на кровати.

На пороге вырос высокий статный мужчина лет тридцати довольно приятной наружности. Его лицо с правильными чертами можно было бы назвать даже красивым, если бы не глаза. Глаза эти были... С первого раза даже трудно подобрать им определение. Серые глаза его ничего, или почти ничего не выражали. Холодные, блестящие, они как бы жили на лице своей особой жизнью, и тем самым портили общее впечатление о своем хозяине. На нем был добротный серый костюм из дорогой шерстяной ткани, ослепительно белая сорочка и модный яркий галстук. Мужчина прошел к столу и, указывая на стул, спросил:

— Вы позволите? — Не дождавшись ответа, расстегнул пуговицы пиджака, сел, приветливо улыбнулся. — А вы не очень-то гостеприимны, Светлана Анатольевна.

Она смерила его с головы до ног строгим взглядом. Удивленно спросила:

— Я?!

— Ах, да! — спохватился он. — Совсем запамятовал, что это вы у нас в гостях. Тогда на правах хозяина разрешите полюбопытствовать — как вы себя чувствуете?

Не получив ответа, сокрушенно вздохнул, опечалился.

— По всему, вы не желаете со мной разговаривать, Светлана Анатольевна?

— Ну отчего же, — возразила она. — Я готова с вами разговаривать, но только в своем кабинете.

— Оригинально! — рассмеялся мужчина. — У вас хорошо развито чувство юмора. Этим вы походите на руководителя вашей следственной бригады... Как же его фамилия? Такая, знаете ли, необыкновенно простая... Иванов? Ну, конечно же, Иванов. Говорят, что он большой оригинал по части юмора.

— Я думаю, что в этом вы сами сможете убедиться. И очень скоро.

Он снисходительно усмехнулся.

— Поживем — увидим... Да, извините, забыл представиться. Александр Владимирович Карамзин.

— Знаменитая фамилия. Надеюсь, она вымышленная?

— Ну, отчего же. Это один из моих псевдонимов.

— И много их у вас?

— Достаточно, — рассмеялся он. Сказал одобрительно: — А вы молодцом, Светлана Анатольевна! Хорошо держитесь... Но, как говорится, ближе к делу. Меня интересует, отчего Иванов заинтересовался театром. Что вам в связи с этим известно? Почему вновь возобновили дело о трагической гибели семьи Аристархова? Я слушаю вас.

Светлана видела, что не настолько этот Карамзин, или как там его, уверен в себе, как хочет казаться.

— Вы вынуждаете меня повторяться. Я ведь уже сказала, что готова с вами разговаривать и дать пояснения лишь в своем служебном кабинете. Только там у нас с вами может состояться конструктивный разговор. Все другие варианты отпадают.

Он криво усмехнулся. Достал пачку «Мальборо» и, не спросив у Светланы разрешения, закурил. Долго рассматривал её своими холодными немигающими и ничего не выражающими глазами. Пожал плечами. Сказал с сожалением:

— Жаль. Очень жаль. Я был о вас более высокого мнения. Неужели вы не понимаете в какой ситуации оказались?

Светлана рассматривала сидящего перед ней мужчину и её не покидало чувство, что он играет перед ней роль какого-то супермена, глубоко презирающего всех остальных людей. Даже потому, как он держал сигарету, курил, говорил, слегка растягивая гласные, чувствовалась манерность. Откуда у него все это? От скудности ума? Непохоже. Все его предыдушие действия по инсценировке убийств свидетельствуют об обратном. Он умен и даже очень. То, что перед ней тот самый человек, на которого они и пытались выйти — у неё теперь не было и тени сомнения. Но она его не понимала и это её начинало нервировать. А потому в разговоре с ним никак не могла выбрать нужную линию поведения. Ответила холодно:

— А мне кажется, что это вы не понимаете ситуацию. И чем скорее поймете, тем будет лучше для вас.

Он снисходительно рассмеялся, вяло махнул на неё рукой.

— Ах, бросьте, Светлана Анатольевна. К чему эти милицейские штучки? Неужели же вы думаете, что они могут произвести на меня впечатление? Глупо. Архи глупо! Жаль, что вы не хотите меня понять. — Он раздавил в пепельнице окурок. Встал, прошелся по комнате. — Не понимаю я вас. Не понимаю. Зачем вам, умной, красивой и талантливой женщине, ввязываться в эти жесткие, сугубо мужские игры?

— И что же вы предлагаете? — насмешливо спросила Козицина.