На годовом собрании Американской неврологической ассоциации в Вашингтоне в мае 1910 года Джозеф Коллинз, невролог из Нью-Йорка, произнес на банкете речь, которая являлась непристойным личным выпадом самого низкого пошиба против Пат-нема. Он протестовал против того, что ассоциация позволила Патнему прочесть свою работу, которая является собранием «порнографических историй о непорочных девах». Между прочим, Коллинз сам пользовался дурной славой за свою склонность к неприличным шуткам. «Пришло время, чтобы наша ассоциация выступила против трансцендентализма и супернатурализма и решительно сокрушила христианскую науку, фрейдизм и весь этот вздор, нелепость и чепуху». Естественно, такая речь оскорбила американское чувство справедливости, и на следующий день, когда кто-то из присутствующих на собрании поднялся и сказал, как благодарна должна быть ассоциация человеку таких высоких этических стандартов, как доктор Патнем, который исследовал и подверг испытанию эту новую работу, раздались самые искренние аплодисменты.
29 марта 1910 года имел место яростный взрыв оскорблений на медицинском конгрессе в Гамбурге. Вейгандт, тот джентльмен, который говорил о вызове полиции, был особенно злобным. Интерпретации Фрейда, сказал он, находятся на одном уровне с самыми дрянными книгами по сновидениям. Его методы являются опасными, так как они просто вызывают сексуальные мысли у пациентов. Его метод лечения стоит на одном уровне с массажем половых органов. Эрнст Трёмнер высказал оригинальную мысль, что так как большинство истериков фригидны, то в истерии не может быть никаких сексуальных факторов. Макс Нонне был озабочен моральной опасностью для врача, пользующегося такими методами. Альфред Зенгер сказал, что упоминания об анальном эротизме придают теории Фрейда крайне фантастическую и гротескную форму. К счастью, однако, население Северной Германии было намного менее чувствительным, чем население Вены.
Комментарий Фрейда был: «Здесь можно услышать как раз тот довод, который я пытался устранить, делая Цюрих центром психоанализа. Подобную венской чувствительность не встретишь нигде в другом месте! Между строчками можно далее прочесть, что мы, венцы, являемся не только свиньями, но также еще и евреями. Но это не появляется в печати».
Еще одним оппонентом был Фридлендер из Франкфурта. До этого он уже сделал несколько нападок на психоанализ. Одна из его работ, опубликованная в Америке, где он перечислил огромное количество неблагоприятных отзывов, причинила нам в этой стране много вреда, так как создавала впечатление, что власти на Европейском континенте предприняли обширные исследования этого предмета и полностью его осудили. Хотя все его публикации являлись крайне враждебными по отношению к психоанализу, по всей видимости, психоанализ имел для него особое очарование. Он посещал Юнга, был с ним сахарно-сладким и выражал надежду, что они придут к пониманию. Что причиняло ему больше всего огорчения, так это то, что никто из нас ничего не отвечал на его писания. Зная о его стремлении к признанию, мы решили полностью его игнорировать, и он крайне расстраивался. В работе, которую он читал в Будапеште, он горько жаловался на то, как им пренебрегают. «О моем отчете по поводу теории Фрейда было объявлено несколько месяцев тому назад, так почему же Фрейд, который не возражал против поездки в Америку, не побеспокоился о том, чтобы приехать в Будапешт и меня опровергнуть? Почему он опровергает своих оппонентов всего лишь в одном подстрочном замечании?»
Фридлендер был любопытной фигурой, сомнительной личностью с темным прошлым, о чем Фрейд был информирован. Когда я находился с Фрейдом в Голландии летом 1910 года, он рассказал мне следующую историю. В субботу 28 мая 1910 года профессор Шотлендер, психиатр, по телефону попросил его о встрече. Фрейд сказал, что тот может зайти к нему вечером, но был крайне озадачен, так как не мог припомнить такого имени среди немецких психиатров. В 9 часов вечера появился профессор Фридлендер и заверил Фрейда, что тот неправильно расслышал его имя по телефону. Продолжился разговор, который вскоре перешел на тему «анализа Доры», о котором Фридлендер упомянул как об «анализе Анны». Фрейд насторожился, подвинулся вперед и сказал: «А теперь, если Вы позволите, герр профессор, мы сейчас не у телефона. Я предлагаю проанализировать эту Вашу оговорку». Начиная с этого момента он не щадил своего визитера и продолжал мучить его до ночи. Фрейд признался нам, что его визитеру пришлось попотеть — Фрейду надо было очень много высказать, а это был редкий случай — и его окончательное мнение о Фридлендере состояло в том, что тот является «лгуном, мошенником и невеждой».
Оскар Фогт стал еще одним ожесточенным оппонентом. Между 1899 и 1903 годами он опубликовал серию работ, утверждающих превосходство своего «причинного анализа» над психоаналитическим методом. Интеллектуальное самонаблюдение, по его мнению, является вполне достаточным без пробуждения каких-либо аффективных факторов; Фрейд является просто ограниченным фанатиком, если использует подобные средства. Фогт был президентом Международного конгресса медицинской психологии в Мюнхене в сентябре 1911 года. Когда при обсуждении гипноза я изложил точку зрения Ференци о регрессии к ситуации ребенка и родителя, он сердито прервал меня замечанием: «Абсолютная чепуха предполагать, что моя способность гипнотизировать пациентов заключается в моем отцовском комплексе — я имею в виду, конечно, в их отцовском комплексе». После чего я тщательно объяснил аудитории значение такой оговорки. Однако вечером, в более дружелюбной атмосфере в саду, где мы пили пиво, у нас установились менее натянутые отношения. Было рассказано много непристойных анекдотов, что позволило нам передохнуть от напряженных заседаний, и сам Фогт рассказал несколько хороших анекдотов. Я нарушил гармонию, заметив, что эти анекдоты не имели бы абсолютно никакого смысла, если бы не заключающиеся в них различные символические значения, идентичные тем, существование которых он так яростно отрицал сегодня в полдень. Он был ошеломлен, но ответил, как ему казалось, вполне убедительно: «Но это находится вне науки».
12 января 1910 года Фриц Виттельс прочел работу перед венским обществом, проанализировав характер известного писателя и поэта Карла Крауса. Фрейд нашел этот анализ умным и справедливым, но призвал к особой осторожности в изучении живого человека, поскольку такой анализ может оказаться бестактным. Так или иначе, но Краус услышал о выступлении Виттельса и реагировал на это злобными высказываниями против психоанализа в журнале «Die Fackel» редактором которого он являлся.
В конце 1910 года Фрейд заметил, что из Германии сыплется брань, а пару лет спустя он по тому же поводу говорил: «Чтобы переварить эту брань, нужен хороший желудок». Подобные события продолжались в течение нескольких лет, до того, как в 1914 году разразилась мировая война. Не то чтобы война сама по себе полностью положила конец таким вещам. В 1916 году профессор Франц фон Люскан из Берлина опубликовал заявление под заголовком «Бабья психиатрия», в котором говорил: «С этой абсолютной чепухой следует беспощадно бороться и выжигать ее каленым железом. В то великое время, в которое мы живем, подобная бабья психиатрия вдвойне отвратительна». Фрейд стоически заметил на эту брань: «Теперь мы знаем, что нам приходится ожидать от этого великого времени. Неважно! Старый еврей выносливее королевского прусского тевтонца».
До сих пор почти вся эта «критика», которую мы отметили, могла быть сведена к двум утверждениям, снова и снова повторяемым: интерпретации Фрейда являются произвольными и искусственными, а его заключения неверны, поскольку отвратительны. Но была небольшая группа людей, которые желали более полно понять его работы, хотя бы просто для того, чтобы опровергать их с помощью объективных аргументов. Между прочим, Фрейд однажды заметил мне, что его оппоненты с таким спокойствием приписывают себе это качество, то есть объективность, и ни разу не признали такого качества за ним.
