Лишь в одном Фрейд был убежден в вопросах воспитания своих детей, а именно в том, что, поскольку это в его возможности, они не должны испытывать какого-либо затруднения относительно денег, которое наложило столь тяжелый отпечаток на его юность. Согласно его плану, они должны иметь все, что пожелают, как для своего удовольствия, так и для своего образования, до тех пор, пока не смогут зарабатывать себе на жизнь сами; после этого они не должны были больше рассчитывать на какую-либо его помощь. Все деньги, которые он мог оставить, предназначались для многих зависевших от него людей. Перед тем как навсегда покинуть Вену, он дал деньги своим сестрам и оставил те немногие средства, что у него были, в семейном фонде, из которого при желании могла брать деньги его жена. Тем временем его дети не только не должны были испытывать какого-либо беспокойства относительно денег, но им следовало даже знать о них как можно меньше — на деле ничего, кроме мелких расходов. В этом он скорее дошел до противоположной крайности, и для них, вероятно, было бы легче, если бы они знали кое-что о той роли, которую деньги волей-неволей играют в жизни. Но плохих последствий такого воспитания детей не было.
Фрейд говорил, что существуют три вещи, на которых никогда не следует экономить: здоровье, образование и путешествия. Он также заметил, что для воспитания у детей уважения к себе важно, чтобы они всегда были хорошо одеты.
Фрейд особенно внимательно следил за тем, чтобы во время каникул и путешествий его дети не испытывали материальных затруднений. Он давал им все, что они хотели, и ни один из них никогда не злоупотреблял такой его щедростью. Кроме того, обладая тактичностью и чувством справедливости, он всегда принимал в соображение финансовые обстоятельства любого сопровождавшего их друга. Например, самый близкий друг его старшего сына был из плохо обеспеченной семьи. Когда они вдвоем захотели отправиться в поход на гору, Фрейд сначала заставил сына узнать, сколько денег берет с собой в дорогу его друг, а затем дал своему сыну ровно такую же сумму, чтобы его друг не был обижен.
Естественно, основной доход Фрейд получал от своей терапевтической работы. Перед войной его гонорар был равен сорока кронам (1 фунт 13 шиллингов), что являлось высокой платой для Вены. Все, что он зарабатывал своими консультациями, он считал своей премией и чувствовал себя вправе откладывать эти деньги для своего хобби — собирания античных вещей. Авторские гонорары, которые в течение многих лет составляли небольшие суммы, распределялись среди детей на подарки. Дарить подарки было одним из величайших наслаждений для Фрейда. Настолько сильным, что у него не хватало терпения ждать подходящего момента. Несмотря на протесты жены, подарок ребенку на день рождения дарился вечером перед этим днем. Между прочим, это не единственный пример нетерпеливости в страстной натуре Фрейда. Ежедневный приход почтальона был событием, которого он ожидал с огромным нетерпением. Он не только очень любил получать письма, но также проявлял беспокойство по поводу своих друзей, если они не так скоро, как он, отвечали на письма.
В те дни для жителей Австрии не было принято скрупулезно платить налоги со своих доходов, и Фрейд, вероятно, не составлял исключения из этого правила; нет ничего удивительного в том, что он ставил потребности своей семьи выше, чем заботу об императоре. Однажды в 1913 году департамент, в котором он проживал, адресовал ему письмо, в котором выражалось удивление, что его доход является столь небольшим, «тогда как все знают, что слава о нем простирается далеко за пределы Австрии». На что Фрейд едко ответил: «Проф. Фрейд очень польщен получением известия от правительства. Это первый случай, когда правительство обратило на него какое-то внимание, и он признает это. Однако он не может согласиться с одним пунктом в присланном ему письме: что его слава простирается далеко за пределы Австрии. Она начинается на ее границе».
Фрейд никогда не интересовался финансовыми сделками. Те деньги, которые ему удавалось сэкономить, он вкладывал в страховые полисы и в государственные облигации, но никогда в ценные бумаги фондовой биржи. Все эти вклады были потеряны во время инфляции, наступившей после окончания войны. Когда Фрейд смог оправиться от такого удара, он снова начал вкладывать деньги в государственные облигации, но большую часть денег посылал за рубеж, чтобы они хранились на более безопасном банковском счете. К концу жизни Фрейда его сын Мартин, который был банкиром, взял на себя заботу о его финансах, и Фрейд полностью доверил ему этот вопрос. Его отношение к деньгам было абсолютно нормальным, если учесть то, как сильно он страдал в юности от их недостатка. Деньги имели свое значение в мире реальности, но не обладали для него никакой эмоциональной значимостью. Он был щедрым не только по отношению к многочисленным родственникам, но также по отношению к бедным студентам, ибо его собственные финансовые затруднения в юности заставляли его с сочувствием относиться к их трудностям.
Фрейд следил за местными новостями и современной политикой, но не ощущал себя глубоко вовлеченным в них. Он симпатизировал прогрессивным реформам, предлагаемым социалистической партией, но не являлся приверженцем социализма. Его брат Александр, который вращался в правительственных кругах, был яростным противником социализма, но Фрейд имел обыкновение просто выслушивать его тирады со спокойной улыбкой. Он никогда не голосовал за социалистическую партию на выборах и, конечно же, никогда не голосовал за их оппонентов, яростную антисемитскую социал-христианскую партию. Была также еще небольшая либеральная партия, которая один или два раза выдвигала своего кандидата в районе, где жил Фрейд; когда это случалось, Фрейд голосовал за этого кандидата.
Почти до семидесяти лет Фрейд ни разу серьезно не болел. С другой стороны, его постоянно беспокоили те или иные расстройства здоровья. Его письма к своим друзьям полны намеков на расстройства кишечника, хронический запор, что в различные времена диагностировали как колит, воспаление желчного пузыря, простое расстройство желудка или хронический аппендицит. Все это вполне могло наблюдаться у человека, ведущего сидячий образ жизни, но, вероятно, частично такие симптомы являлись также психосоматическим остатком невроза, который беспокоил Фрейда в период его самоанализа.
Были также и другие расстройства, такие, как частый «ревматизм», который много раз поражал его правую руку и сильно мешал при письме. Удивительно, что у человека, привыкшего пользоваться ручкой, наблюдались спазмы кисти рук. На протяжении всей своей жизни он страдал от сильной мигрени и периодических инфекций анальных пазух, а позже также — от болезни предстательной железы. Всю жизнь Фрейд был поглощен мыслями о смерти. У него встречаются размышления о значении, страхе смерти, а позднее и желание ее. Он часто говорил и писал многим из нас об этом, причем основным лейтмотивом его замечаний всегда было то, что он становится старым и что ему недолго осталось жить. «Периодические» вычисления Флисса давали Фрейду 55 лет жизни. Как только без каких-либо происшествий прошел этот срок, Фрейд стал придерживаться другого суеверия — что ему суждено умереть в феврале 1918 года. А когда благополучно миновала и эта дата, он высказал характерное для него сухое замечание: «Это показывает, как мало можно верить сверхъестественному». Периоды отдыха означали совершенно иную жизнь для Фрейда. Уже в поезде, увозящем его из ненавистной Вены, он, должно быть, испытывал большое чувство облегчения и удовлетворения. За много месяцев, часто начиная даже с января, в его семье и с его друзьями обсуждался выбор самого привлекательного места для отдыха в приближающееся лето. Часто на Пасху он совершал разведывательные маршруты и посылал оттуда своей семье забавные отчеты. В таких вопросах все члены его семьи являлись знатоками, и требования к месту отдыха были очень специфическими: это должен был быть комфортабельный дом с уютной комнатой, в которой Фрейд мог писать, местность должна быть возвышенной, достаточно солнечной, с чистым воздухом, с сосновыми лесами для прогулок, где водится много грибов, с чудесным видом, и, самое главное, расположена в тиши и отдаленности от туристских стоянок или любых других скоплений туристов.
