— Я никогда этого не сделаю, — хрипло сказал он. — Я люблю тебя. Я никогда не отпущу тебя. Ты моя жена, ты не можешь изменить этого факта, никто не может.

Она какое-то мгновение молча смотрела на него. Затем очень спокойно повернулась и вышла из комнаты.

Он слышал, как закрылась дверь, обвел глазами пустую спальню. Она ушла. Она собирается вернуться в Риверс Корт с дядей Генри. Она хочет, чтобы он освободил ее.

Он снова опустился на край кровати и закрыл лицо руками.

— Никогда не отпущу ее, никогда, никогда, никогда! — сказал он вполголоса. — О, Боже мой, Боже мой, как я люблю ее. Зачем я причинил ей боль, зачем я обманул ее? Жонкиль, Жонкиль, вернись!

Эту ночь Жонкиль и мистер Риверс провели в небольшой гостинице на Приморском бульваре. Он хотел поговорить с ней, когда они добрались сюда, но она попросила:

— Пожалуйста, отец, оставьте меня сегодня. Я не хочу говорить о Роланде. Я просто не могу. И прошу вас, никогда снова не упрекайте меня за то, что я убежала от вас и от бабушки. Я уже достаточно наказана. Видите ли — я любила его.

Суровое лицо Генри Риверса смягчилось, губы слегка дрогнули. Он был жестким и несентиментальным человеком, не привык показывать свои переживания. Но по-своему он любил эту тоненькую девушку с коротко остриженной головой и красивыми глазами. Отважное разумное существо! Многие девушки в ее положении потеряли бы самообладание, дали бы волю слезам. Она оказалась мужественной и гордой.

Он отправил ее спать, не мучая дальнейшими разговорами о будущем.

Генри Риверс немного побаивался, что утром Жонкиль может проявить слабость и попросит отпустить ее к мужу. Он когда-то любил женщину, когда-то слышал настойчивый зов пола и знал его непредсказуемую силу; Жонкиль может почувствовать желание остаться с Роландом, несмотря на зло, которое тот ей причинил. Однако за завтраком она спокойно и без эмоций говорила о своем ближайшем будущем, и он успокоился.

Но выглядела Жонкиль совершенно разбитой. Всю ночь она пролежала без сна, глядя во тьму широко открытыми, воспаленными глазами, тяжело страдая. Конечно, она ничего не сказала о своих муках приемному отцу. С детства она привыкла не выставлять своих чувств напоказ. Но Генри Риверс видел, что перед ним новая Жонкиль — целеустремленная и выдержанная девушка, а не послушная девочка.

— Я все обдумала, — сказала она. — Я вернусь домой к вам и бабушке на несколько дней... вероятно, до Нового Года, но после этого я уеду!

Генри Риверс вздрогнул и уставился на нее.

— Уедешь? Но куда, дорогое дитя? Ты хочешь, чтобы я увез тебя за границу, пока все не успокоится?

— Нет, — сказала она решительно, глядя на него грустными глазами. — Я уеду одна. Отец, я решила уехать из Риверс Корта навсегда.

Он вспыхнул, затем быстро нахмурился.

— Ты говоришь ерунду, дорогое дитя, — сказал он. — Как ты можешь уехать навсегда? Ты моя наследница. Ты совершила очень необдуманный поступок, выйдя замуж за Роланда, но это можно исправить. Я заставлю негодяя освободить тебя тем или иным способом.

Она вздрогнула и на мгновение закрыла глаза. Она пережила муки ада, вспоминая, каким последний раз видела Роланда. Даже сейчас в ее ушах звучали его ужасные, прерывистые рыдания... его отчаянный поцелуй еще горел на ее руках.

— Освободит он меня или нет, это неважно, — сказала она. — Лучше я сразу все скажу, отец, чтобы не было никаких недомолвок. Я решила уехать из Риверс Корта и отказаться от своего положения наследницы. Мне двадцать один год, и я могу распоряжаться собой. Я намерена сама зарабатывать себе на жизнь.

Генри Риверс удивленно и протестующе развел руками.

— Моя дорогая Жонкиль, ты сошла с ума. Ты не понимаешь, что ты говоришь. Все эти годы я воспитывал тебя как свою дочь и наследницу. Ты не можешь оставить меня. И почему это пришло тебе в голову?

— Мне стало ясно, что это не мое законное место.

— Тогда, чье же?

— Роланда, — сказала она неожиданно. — О, нет, поймите меня правильно, не думайте, что я забочусь о нем или хочу вернуться к нему. Нет. Я никогда... никогда не прощу его за то, что он так женился на мне. Но я поняла, что вы выгнали его несправедливо. Я не могу оставаться в Риверс Корте и унаследовать то, что должно по праву принадлежать ему, вашей плоти и крови.

— Моя дорогая Жонкиль, ты говоришь чушь, — сказал мистер Риверс.

Она пожала плечами.

— Как хотите, отец, — сказала она тем же ровным голосом. — Но я все твердо решила.

— Что? Покинуть свой дом, покинуть людей, которые воспитали тебя? Это невозможно.

— Я же покинула вас ради Роланда, — напомнила она ему. — В любом случае, я не намеревалась возвращаться к вам. Теперь я еще больше утвердилась в намерении уехать из Риверс Корта.

Мистер Риверс вспыхнул и оттолкнул свою тарелку. Он был вспыльчивый человек, и поведение Жонкиль, которое он считал нелепым и неблагодарным, рассердило его.

— Пожалуйста, постарайся вспомнить, моя дорогая девочка, что я удочерил тебя, когда ты еще училась в школе, — сказал он. — Твой отец был моим другом. После того, что у нас произошло с Роландом, я вначале намеревался завещать свои деньги на благотворительные цели, но когда бедный Дэвид Маллори умер, оставив тебя — ребенка без дома и без родственников, я решил сделать тебя своей наследницей, и моя мать одобрила это. Ты прожила под моей крышей девять лет, моя дорогая Жонкиль, и я составил завещание в твою пользу, воспитал тебя здоровой, домашней, благоразумной девушкой. А как ты отплатила мне на сегодняшний день?

— Я признаю, что плохо, — сказала она. — Но я думаю, вы не понимаете, как одинока я была все это время в вашем доме, какими суровыми были вы и бабушка. Как я ненавидела часы занятий, ботанику, коллекционирование мотыльков. Естественно, когда я первый раз вырвалась из дома, попала туда, где весело и радостно, и встретила привлекательного светского человека, я потеряла голову.

— Совершенно верно, — сказал мистер Риверс мрачно. — И поэтому я понял и простил твое поведение. Я буду считать оскорбительным, если ты выполнишь это свое абсурдное намерение покинуть меня сейчас, сейчас, когда я простил тебя и предложил ехать домой и забыть все, что ты натворила.

— Неужели вы не видите, что моя гордость не позволяет мне больше оставаться в Риверс Корте? — сказала она. — Неужели вы не можете понять меня? Роланд был изгнан несправедливо, и я заняла его место. Я не могу оставаться там.

— Роланд был выгнан заслуженно, — сказал мистер Риверс гневным голосом. — Ты не знаешь, что говоришь, Жонкиль. Ты веришь тому, что говорит этот подлец?

— Я верю тому, что он говорил о своей жизни дома.

— Ты удивляешь меня, Жонкиль. — Ты должна признать, что я никогда не был несправедлив или груб, даже если мои занятия кажутся тебе скучными и трудными.

— Но вы нетерпеливы к слабостям других, отец. Возможно, вы не поняли Роланда.

Он нетерпеливо покрутил головой. Почему эта девочка, которую он удочерил, должна так критически относиться к нему? До вчерашнего дня он считал ее ребенком, подчиняющимся его желаниям. Его поражало и раздражало, что она вдруг начала проявлять собственную волю. Ее связь с Роландом сделала ее самонадеянной, и Генри Риверс не знал, как быть с этим. В своей семье он не допускал возражений даже со стороны матери, которая была по-своему так же сурова, как и он.

— Послушайте, отец, — добавила Жонкиль, — еще раз прошу, не думайте, что я сочувствую Роланду или намерена простить его. Нет. Но я должна быть справедливой. Я считаю, что с ним в прошлом несправедливо обошлись, и совесть не позволяет мне продолжать занимать его место в Риверс Корте.

— О, не будь такой упрямой, — сказал мистер Риверс с раздражением. — Ты моя наследница и ты должна оставаться со мной до тех пор, пока не выйдешь замуж за человека, которого я одобрю.

— Я никогда не выйду замуж, — сказала Жонкиль. Затем, густо покраснев, добавила: — Снова.