— Ну, это ерунда, — заметил Зха'дан. — Мы находим город, где есть ярмарка, продаем своих сенелей и покупаем новых. Мы делаем это дважды или трижды в течение одного-двух дней. Затем, когда наши следы будут основательно запутаны, мы снова сможем ночевать на постоялых дворах и передвигаться по дорогам.

— Это не сработает, — возразил Сареван. — Можно сменить сенелей, но нельзя сменить наши лица.

— Можно, — медленно сказал Хирел. — Иногда олениай скрывают лица под масками. У них есть такой обычай. Долго поддерживать подобный обман нам не под силу: те, кто в маске, не смешиваются с остальными постояльцами и говорят только на своем тайном военном языке. Но день, два или три мы продержимся.

— А где взять их одежду? — спросил Сареван. Он понимал, что придирается и чересчур все усложняет. Но кому-то надо было это делать.

— Я умею держать в руках иглу, — к изумлению остальных, сказал Хирел. — Купим ткань на ярмарке. На часок я могу превратиться в раба, чья госпожа имеет пристрастие к черному цвету.

Сареван разинул было рот, но тут же закрыл его. Зха'дан смотрел на принца с восхищением. Резко присвистнув, Сареван наконец уступил. — Ладно. Сегодня двинемся в путь с наступлением сумерек. А завтра поищем ярмарку.

Одержав победу, Хирел не испытывал особого ликования. Зато Зха'дан издал громкое восклицание, поцеловал его, страшно смутив, и отправился седлать сенелей.

Они нашли ярмарку. На их пути лежал город с рынком, а возле него находился холм, поросший деревьями и кустарником, достаточно густым, чтобы в нем могли спрятаться верховые животные и два человека, которые не хотели показывать своих лиц. Хирел отправился в город. Он разулся, снял с себя все, кроме нижней рубашки, обрезанной наподобие туники раба, надел на шею обруч Зха'дана, а к поясу подвесил кошелек с асанианскими монетами. По уверениям Зха'дана, лорд Узмейджиан имел их в избытке, так же как и деньги из чистого золота, и дикарь безусловно заслужил эту награду. Хирел взглянул на него со вздохом, но не сказал ни слова.

Он ушел в город уже довольно давно. В его отсутствие Сареван заставил себя немного поспать. Остаток времени он провел лежа на животе на связке тростника и наблюдая за дорогой и городом. Юлан составил ему компанию. Сареван сбросил опостылевшую тунику; в знойном воздухе жужжали мухи, но они не жалили его, а земля была прохладной. Ему было бы совсем хорошо, если бы он знал, как дела у Хирела. Мальчик довольно хорошо справился со своей ролью в городе варьяни, но теперь они находились в Асаниане. Кто знает, не нарушит ли он какой-нибудь пустячный закон по своему царственному неведению? Умеет ли он торговаться на рынке? А что, если маги вовсе не потеряли его и сейчас хватают?..

Сареван сжал челюсти и приказал себе перестать беспокоиться. Сегодня его лицо зудело сильнее, чем обычно. Этим утром он истратил остатки краски. Она жгла как огонь, и он с трудом удерживался от стонов. Краска причиняла ему ужасные мучения, она разъедала кожу и вызывала сыпь и раздражение. Даже если бы им удалось найти еще одну бутылку, Сареван сомневался, что его лицо сможет выдержать это.

Он запустил пальцы в мех Юлана, чтобы снова не начать царапать щеки. По дороге шли какие-то люди. Что это за мальчик с горящими золотом волосами, сбившимися в буйную гриву, только что выехал из города? Нет, не он. Сареван продолжал наблюдение. Солнце достигло зенита.

Юлан тихонько заворчал. Сареван стряхнул с себя дремоту и снова уставился на дорогу. По направлению к кустарнику медленно ковылял раб с мешком на спине. Раб с серыми от пыли волосами.

Действительно, весь в пыли, да еще с изрядным синяком на скуле. Он вздрогнул, когда Сареван выскочил из кустов, и широко открыл глаза при виде его обнаженного тела. Он ничего не говорил. По его виду было понятно, что он в ярости и в то же время весьма доволен собой. Пробравшись в заросли, он сбросил свой мешок и приветствовал Зха'дана мимолетной улыбкой. — Ты подрался, — упрекнул его Сареван. Встав на колени. Хирел принялся распаковывать свою добычу. Не поднимая головы, он холодно ответил: — Мне пришлось защищать свою честь. Сареван схватил его за шиворот и поднял. — Что ты наделал, глупый мальчишка? Ты хочешь, чтобы нас всех поубивали?

Хирел извернулся и высвободился, теперь окончательно разъярившись. Он кипел от злости и с трудом сдерживался.

— Я пытался быть тем, кем хотел казаться. Я не обращал внимания на насмешки нахалов, которые без дела слоняются по рынку. Но когда они схватили меня и вознамерились раздеть, потому что у них вышел спор, какого рода я евнух, неужели я мог позволить им увидеть, что я вовсе не евнух? — Он отбросил волосы с глаз, горевших золотым пламенем. — Я уже дал им понять, что служу у леди, а закон в этом смысле точен. Один из моих противников на всякий случай запасся ножом. Надо было разрешить ему воспользоваться им?

Сареван ничего не сказал, сразу остыв и начиная сожалеть о своей вспыльчивости. Хирел весь побелел и дрожал. Он был не просто разгневан — он готов был либо убить, либо расплакаться. Сделав глубокий прерывистый вдох, он заметно успокоился.

— Я хорошо защищался. Они, конечно, этого не ожидали. В конце концов они решили поискать себе жертву поспокойнее, а торговцы отнеслись ко мне с большим уважением. Они не стали торговаться со мной так, как могли бы.

— Тебе это понравилось, — сказал Сареван. — Возможно, тебе надо было родиться торговцем.

— Лучше уж торговцем, чем ничтожным бродягой. Или, — сказал Хирел, снова наклоняясь к своему мешку, — евнухом. Любого рода.

Зха'дана так и подмывало спросить, может ли быть несколько разновидностей евнухов, но, к счастью для всех, он вовремя придержал язык.

В мешке Хирела оказались иголки, нитки и ножницы, рулоны черного льняного полотна и отличной тонкой шерсти, ремни из черной кожи, черные перчатки и сапоги, которые пришлись им почти впору, и — чудо из чудес — четыре меча с черными рукоятками в черных ножнах. Это были мечи олениай. Хирел отказался говорить, где он раздобыл их. Вид у него был одновременно гордый и виноватый.

— Он украл их, — одобрительно пояснил Зха'дан. Хирел вспыхнул.

— Я их позаимствовал. Будучи Высоким принцем, я являюсь главнокомандующим. Вот я и воспользовался моим королевским правом.

Зха'дан захлопал в ладоши. Хирел в гневе принялся кромсать темную ткань.

Остальные поспешили помочь ему. Под руководством Хирела они превратились в шиу'от олениай — воинов, связанных торжественной клятвой. Когда все было готово, солнце уже склонилось к западу. Сареван пососал исколотый иголкой палец. Хирел шлепнул его по руке. — Надевай маску, — велел он. Скорчив гримасу, Сареван повиновался. Хирел отступил на шаг, упер руки в бока и кивнул головой. — На какое-то время сойдет, — решил он. — Пока кому-нибудь не вздумается рассмотреть тебя поближе. — Ты меня успокоил, — съязвил Сареван. Хирел не обратил внимания на эту колкость. Для себя он сшил такой же головной убор, как для остальных: обтягивающий капюшон с маской, скрывающей все лицо, даже глаза.

Полоса из тончайшего полотна позволяла владельцу маски все видеть и в то же время оставалась непроницаемой для взоров окружающих.

— Мы просто потрясаем своим видом! — с восторгом сказал Зха'дан.

Сареван уже начал задыхаться под своей маской. По крайней мере, отметил он уныло, теперь у него не будет возможности расцарапывать свои зудящие щеки.

Люди охотно глазели на дюжину олениай, сопровождавших юного лорда и двух его варваров-рабов. Но никто не смотрел на трех шиу'от олениай. Все отводили взгляды от их темных силуэтов, приглушали голоса и расступались перед ними.

С невероятной легкостью им удалось обменять украденных сенелей на пару черных кобыл. Продавец не стал торговаться и отдал животных почти даром. Его глаза испуганно округлились, пухлое лицо заблестело от пота. Вопросов он не задавал. Когда они ушли, он чуть не расплакался от облегчения.