Они подняли его на ноги. Когда Дочь Солнца и кот поддерживали его. Хирел мог стоять. Он бросил взгляд на свою ногу. Сапог превратился в жалкие лохмотья. А плоть… Он не желал знать, что маг сотворил с его спиной. — Когда-то я был красавцем, — произнес его собственный голос.

Севайин потянула его. Он покачнулся. Юлан припал к земле. Наконец Хирел понял, чего от него хотят, и был чрезвычайно горд этим. Он сел верхом на гибкую спину. Кот поднялся. Ноги Хирела свисали, одна из них горела адским ог Нем. — Вайин, — сказал он очень спокойно, — Вайин, я не думаю, что могу…

— Успокойся, — сказала Севайин, но в ее голосе вовсе не было спокойствия.

Юлан двинулся с места, и она вместе с ним, быстро и плавно. Но ничто в мире не могло смягчить его боль.

Солнце переместилось. Земля выросла в стену. Внезапно Хирел услышал шум падающей воды и сладкую и невероятную здесь птичью трель. Он совсем не удивился. Миры изменяются. Такова была его новая мудрость. В стене прятались ворота. Они поглотили беглецов.

Сквозь сон Хирел постоянно слышал голоса. Они завораживали его. Один принадлежал Севайин, тихий и спокойный.

— Я не для того бежала из одной тюрьмы, чтобы попасть в другую.

— А я не позволю тебе умереть, как ты намереваешься. Хирел узнал этот низкий голос с хрипловатыми нотками. Но имя никак не шло ему на ум. Мелькнуло лишь воспоминание о силе, видение огня, превращающегося в пепел.

— Я не собираюсь умирать, — сказала Севайин. — Разве я могу? Ты сделал меня женщиной, и теперь я должна позаботиться о двух своих детях. — Ты так думаешь, Дочь Солнца?

"Я так не думаю?" — выкрикнул бы Хирел, если бы его тело не отказывалось повиноваться ему. Севайин по-прежнему спокойно продолжала: — Я знаю, что, если умру я, они тоже погибнут. А я люблю их, как бы глупо это ни выглядело.

Глаза Хирела с трудом раскрылись. Севайин стояла лицом к лицу с князем Хан-Гилена: старость и молодость, мужчина и женщина, он — утомленный грузом своих лет, она — округлившаяся юная красавица. И все же, несмотря ни на что, они были кровной родней. Маги гилени с рыжими гривами, прячущие свой пылкий нрав за бесстрастными лицами. Хирел был здесь чужаком, в нем не было и малой доли их сдержанности.

Он увидел, что Севайин прикрывает свой живот, словно желая защитить его. — Отпусти нас, — сказала она.

— Твой принц не сможет идти дальше, если не получит надлежащего лечения.

— Тогда помоги ему. Ведь это твой прислужник ранил его. — Нет, не мой. Она усмехнулась.

— Не надо играть словами, дедушка. Итак, это был твой приспешник. Который утвердился в мысли, что человеку нужна лишь весьма малая часть тела, чтобы зачать сына. И который сделал все, что мог, чтобы осталось как можно меньше других частей.

— Севайин, — сказал Красный князь, — я не имею с этим ничего общего.

— Неужели мы заблуждаемся? Разве это не твой летний дворец? Разве мы не попали в него из самого сердца Золотой империи?

— Я знал, когда ты сотворила свои ворота. Я знал, куда ты направишься, если тебя не поймают. Я боялся, что вы попадете в беду. Слава Аварьяну, тебя не схватили, а он только слегка задет. — Ты называешь это "слегка"?

— Пострадала его плоть, но кости целы, — сказал князь, — и ты могла бы это заметить, если бы не была ослеплена страхом за него. — Он наклонился над Хирелом, встретил спокойный серьезный взгляд юноши и снова обратился к Севайин: — Я вылечу его. — А дальше? — Мы еще поговорим. Хирел попытался приподняться. Ему даже удалось встать на колени. Он был обнажен. Сначала он не заметил этого, а теперь ему было все равно.

— Мы поговорим прежде, чем ты дотронешься до меня. Ты скажешь им, почему мы должны доверять тебе, человеку, который пожертвовал своим единственным внуком ради своего бога.

Принц Орсан разглядывал Хирела. Он вспомнил о длинной веренице его пращуров, о жертвах, принесенных во имя бога, или ради власти, или ради удовольствия. Красный князь сказал:

— Вам ничего не остается, как довериться мне. Маги не смогли удержать вас, потому что не знали, каков размах вашей силы. Мне же он известен, и мне известно также, что хоть я и не сильнее вас, но все же обладаю величайшим мастерством. И от меня вы не скроетесь.

— Мы можем попытаться, — сказала Севайин. — А дальше? — прозвучало холодное эхо ее слов. — Что ты еще надумала? — Я хочу остановить войну.

— Нет, — произнес Красный князь. — Скажи мне правду, жрица.

Услышав это слово, она замерла. Ее ноздри раздувались от гнева, она была не в силах говорить.

— Я сам скажу тебе, — продолжил он. — Наши пророчества совпали, и именно это заставило меня покинуть Сердце Мира. Круг смертей, который должен замкнуться ради мира. Ответом по-прежнему было молчание.

Хирел не выдержал. Все предстало перед ним с ужасающей ясностью.

— Это скоро произойдет. Со дня на день, если только уже не произошло.

— Еще нет. — Красный князь выглядел очень старым. Он медленно опустился в кресло и с бесконечной усталостью наклонил голову. — Я хотел задержать вас здесь, если бы вам удалось добраться сюда. Я думал, что смогу смириться со всем этим ради будущего мира. Даже со смертью любимого приемного сына.

— А почему бы и нет? Твой родной сын вполне благополучен. И он станет регентом, когда роды убьют меня. — Севайин в яростном отчаянии отбросила назад свои огненные кудри. — Ну и пусть, старик. Ты вылечишь моего принца, потому что знаешь: не видеть тебе покоя, пока он не будет здоров. Мы приложим все усилия, чтобы вырваться из твоих когтей. Тем временем наши отцы погибнут, война окончится, а маги получат свою победу. О чем еще тут можно говорить?

— Действительно, о чем еще? — с удивившей ее резкостью сказал Орсан. — В твоем сердце поселилась ненависть ко мне. Ты любила меня больше всех на свете, а я так ужасно предал тебя.

— Вот именно.

Хирел притворился, что падает, и закричал. В единый миг они оказались рядом с ним. В глазах Севайин он увидел страх, который был лишь немного сильнее, чем страх Красного князя. Хирел подавил улыбку. Значит, он все-таки заслуживает минутки внимания и заботы. Он улегся лицом вниз, изображая страдание, и позволил им заботиться о себе. Их гневный пыл угас, а вместе с ним успокоилось и жжение в его ранах. Это зачаровывало. Это было приятно, словно первые движения высокого искусства. Очень похоже.

Руки Севайин разгладили его кожу там, где уже поработал Красный князь. Она коснулась поцелуем его затылка и прошептала в самое ухо:

— Ты был неподражаем, львенок. Ты очень убедительно притворился больным.

Хирел зевнул. Нога зудела, и он почесал ее. Она оказалась совершенно здоровой. То же самое произошло и с его спиной. Эта магия — удобная вещь.

— Я вспомню об этом во время следующей ссоры, — лениво сказал он.

Севайин ущипнула его. Он лишь коротко рассмеялся. Ее родственник смотрел на них. Хирел сказал:

— Я не доверяю тебе, Красный князь. Полагаю, ты отпустишь нас. Моя жена вне опасности, пока вынашивает ребенка. И она может сотворить чудо: положить конец войне и предотвратить гибель императоров. — Ты умен, рассудителен и мудр, — сказал Орсан. — Если бы тебе не повезло полюбить мою внучку, я раздавил бы тебя как скорпиона. Хирел улыбнулся.

— Я тоже ненавижу тебя, старая змея. И я не собираюсь совершать ошибку, недооценивая тебя.

Они поняли друг друга, как подобает настоящим врагам. Красный князь снизошел до легкой улыбки. Хирел отсалютовал ему как воин, оказывающий противнику уважение, но не дающий пощады. Ни сейчас, ни когда-либо.