Тренировки с гвардейцем не прошли даром. Сейчас я отлично чувствовал, что и как будет делать виконт, так что занял позицию слева от него, давая простор для работы полуторным мечом. Сам же я перехватил посох в боевое положение – будто держался за перекладину турника – и приготовился к бою.
Первый же дружинник, который добежал до нас, упал на камень с размозженной головой, брызнув во все стороны осколками черепа и мозгами. Я не церемонился и сейчас вовсю использовал иллюзии, чтобы нанести быстрый смертельный удар.
Пока товарищи погибшего не осознали, что именно произошло, так что, не теряя времени, мы врубились в оставшихся троих врагов.
В какой‑то момент я понял, что могу помогать в бою не только себе, но и виконту – посох многократно увеличивал мои магические возможности, так что кроме отвода глаз моим противникам, я подсобил и гвардейцу. Нет, в его умениях и способности схлестнуться с лучшими мечниками Клерии и выйти из боя победителем, я не сомневался. Ведь он был гвардейцем. Но и у нас тут не турнир, а, скорее, массовая казнь.
Все закончилось быстро. Орвист на миг удивился нелогичному поведению мужчины, который пытался навязать ему бой, но быстро понял, чьих это рук дело, так что воспользовался ситуацией и вогнал клинок в горло несчастного. Я тоже справился за несколько ударов, сломав одному из охранников шею широким боковым ударом, а второго – убив касанием посоха с помощью ментальной магии, разорвав его душу в клочья.
Дрался я как‑то отрешенно, мои мысли сейчас были в другом месте. Чей же это герб? Я точно видел его при дворе, не мог не видеть? Но чей он? Почему он мне так знаком? Воспоминание крутилось на самой границе сознания, постоянно ускользая, будто скользкая рыбешка, которую не получается ухватить за жабры.
Таиться больше смысла не было, так что я и виконт рванули в сторону крыльца главного входа. Там мы уперлись в массивную дверь, окованную железными полосами. Как вскрыть? Проходить через помещения охраны не хотелось, там нас могли уже ждать, да и в узком коридоре один‑единственный арбалет может поставить точку на нашей спасательной миссии.
Я вспомнил о том, с какой легкостью ломал кости Гарена. Так что, перехватив посох на манер маленького тарана, я замахнулся и изо всех сил – физических и душевных – ударил концом артефакта прямо в центр двухстворчатой двери.
Если бы в этот момент я был чуть умнее, и помнил об основах физики, то вряд ли бы решился на такой эксперимент, но тогда эта идея показалась хорошей. Больше я такое повторять не буду, во всяком случае, жестко удерживая посох.
Удар был похож больше на небольшой взрыв: посох полыхнул фиолетовым, а руна Воина, которая до этого лишь едва заметно тлела, вспыхнула огнем. От силы удара двери распахнулись, чуть не сорвавшись с петель, а небольшой засов, на который они были заперты, разломило пополам, как зубочистку. В отместку за такое телодвижение в мои руки и плечи ударило отдачей, которая в цивилизованном мире называется силой реакции опоры. Конечно, львиную долю импульса поглотил артефакт, но и того, что дошло до меня, хватило, чтобы едва не вырвать руки из суставов.
Если доживу до завтра, то не разогнусь от растяжения всего и вся.
Повинуясь непонятному чувству, я быстро перехватил посох в боевое положение – впереди были враги, я их чувствовал.
Мимо нас с виконтом просвистело несколько арбалетных болтов. Как злые осы, они пытались вгрызться в плоть глупцов, но весь урон заключался лишь в порванной на плече куртке виконта и легкой царапине по бедру у меня. Правда, я прошел по краю: еще один болт летел мне прямо в грудь, и так бы и закончилась мое путешествие, если бы не посох. Болт угодил ровно в артефакт, жалобно звякнул, и отскочил на пол. В этот момент я увидел, как полыхнула еще одна руна – Барда.
«Это так ты не пойдешь со мной спасать Лу, да, Энжи?», – усмехнулся я невероятной удаче. Не зря о Калите говорили, что она хранит артистов и путешественников. Бардом мне не стать – богиня сама вынесла вердикт о полном отсутствии у меня вокальных данных, а вот путешественником я был. Причем, наверное, величайшим – путешественником между мирами.
Дальнейшее смешалось в бесконечную череду выпадов, уклонений, насланных иллюзий и громкой брани. Нам с Орвистом оказалось нелегко: внутри нас ждало полтора десятка бойцов и если бы не моя ментальная магия, которая позволяла отвлекать внимание и приводить людей в замешательство, нас бы пошинковали тонкой соломкой.
Главной задачей было прорваться к четырем арбалетчикам, которые сейчас пытались быстро перезарядить свое оружие. Мы с виконтом навалились на мечников, как в последний раз, а на стрелков я навел морок, заставляя отступать дальше – к большой лестнице, которая вела на балкон второго этажа особняка. Если бы не эта уловка, у нас с виконтом уже меньше, чем через минуту, из груди торчало бы по арбалетному болту.
В какой‑то момент, оглядывая зал, освещаемый неверным светом немногочисленных масляных ламп, я осознал, что противников в зоне досягаемости у меня нет – все, кто остался стоять на ногах, сейчас наседали на гвардейца, ожесточенно отбивающегося от многочисленных ударов. Позади у нас осталось шесть тел – четверых убил я, еще двоих в первые секунды боя с моей магической поддержкой зарубил Орвист.
Сейчас я не сдерживался и вкладывал в пылающий фиолетовым огнем посох все силы, превращая артефакт в несущее смерть проклятье. Удары длинной палки не получалось парировать – я просто пробивал любой блок, сминая выставленные навстречу мечи. Не спасали и нагрудники: посох вгрызался в металл, сминая его, будто бумагу, достигал тела и ломал кости, нанося несовместимые с жизнью травмы.
Крутанув перед собой восьмерку, чтобы окончательно отогнать последнего дружинника, что стоял сейчас передо мной, судорожно сжимая свой короткий меч, я бросился на помощь виконту. Он сражался справа от меня, и сейчас я видел, как один из стражей дома заходил гвардейцу за спину, готовясь пронзить молодого мужчину мечом.
Я чувствовал, что не успеваю, катастрофически опаздываю. Расправиться с бойцами не было проблемой – им нечего было противопоставить моему артефакту и магии, но вот Орвист мог погибнуть. Этого нельзя было допустить.
Уже жалея самого себя завтрашнего, я в очередной раз обратился к магической силе оружия. Накачав посох чистой силой ментальной магии, я перехватил посох за самый конец. Заведя в прыжке руки за голову, я изо всех сил опустил его на пол главного зала особняка в направлении трех бойцов перед гвардейцем, которые сейчас выстроились для меня практически в одну линию.
Каменный пол в месте удара пошел трещинами, а отдача удара во второй раз за несколько минут попыталась выбить руки из суставов, растягивая связки и разрывая мышцы. Но моя атака удалась. Волна фиолетовой энергии сорвалась с посоха и, прокатившись через зал, достигла противников гвардейца, разрывая их души в клочья. Дружинники захрипели и забились в предсмертных конвульсиях – тело еще не осознало гибель разума – после чего замертво упали на каменный пол.
Этого было достаточно, чтобы Орвист сумел уклониться от коварного, почти самоубийственного удара, в котором на него нырнул последний выживший боец. Гвардеец уклонился, сделав шаг в сторону, позволяя дружиннику провалиться еще глубже и, вскинув меч над головой, одним молодецким ударом обезглавил последнего мечника. Я же в несколько широких ударов расправился со своим последним противником, который пятился и вот‑вот был готов обратиться в бегство.
«Не оставляй свидетелей», – прозвучал в голове голос Лу, когда я опустил на голову несчастного боевой посох.
Но радоваться было рано – я шкурой почувствовал, что арбалетчики наконец‑то справились с тугими тетивами и взвели свое оружие. Отпрыгивая в сторону и увлекая за собой виконта, я укрылся за массивными деревянными балясинами лестницы. И вовремя – на том месте, где я стоял миг назад, арбалетный болт высек искру, а еще два удара пришлось по дереву за моей спиной. Благо, угол был острый и сейчас поддерживающие перила элементы лестницы виделись с точки обстрела, как сплошная непреодолимая стена.
